Кирилл Казанцев - Соседка авторитета [litres]

Но я успела первой. Едва ноги коснулись асфальта, мне, во-первых, стало гораздо легче, чем в птичьем состоянии на высоте третьего этажа, а во-вторых, вернулись силы. Чем хороши босоножки? Тем, что, в отличие от туфлей от Нины Марчеллиано, в них очень удобно бегать. И при передвижении не напоминаешь лошадь, готовую в любой момент стать на дыбы. Это не кеды, конечно, но бежала я еще быстрее, чем ночью.

Есть правда на этой земле?

Этому сучонку, когда он нуждался, понимая, что завтра мне не на что будет обедать, я отдавала последние деньги. Я ни разу не вильнула хвостом, когда мы были вместе, честно варила на плитке супы, мыла ободранный пол в его комнате, напоминающей по убранству деревенский клуб, а по площади – ячейку в овощехранилище, и ни разу, пока не уверилась в том, что это навсегда, не издала стона. Стирала его носки, идиотскую по пошивочному дизайну форму, молча сносила похотливые улыбки его сослуживцев, и никогда в мою голову не закрадывались мысли о том, что когда-нибудь я поступлю с ним нечестно.

Я ушла не вдруг, оставив ему записку и пустые вешалки в шифоньере. Я села однажды вечером за стол и сказала:

– Миша, мы разные люди. И у нас совершенно не похожие друг на друга цели в жизни. Я уйду от тебя, пока мы не совершили какую-нибудь ошибку вроде свадьбы.

И через десять минут уже покидала его дом.

Разве это не честно? Я была готова встретить предложения и уверения в том, что он изменит свою жизнь лишь для того, чтобы я от него не ушла. И я бы осталась, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Но никогда бы не бросила его предательски, дождавшись, пока он уйдет на работу. Но он не возражал, он справедливо решил, что его работа ему дороже, и сделал свой выбор. И тогда я ушла.

И потом не было обид. Были лишь постоянные заемы денег у меня в тот момент, когда я в них особенно нуждалась. Но и тогда я ни разу ему не отказала, мне уже тогда было жаль его, и чувствовала, что он нуждается больше, чем я. И помоги он мне сейчас, я обязательно купила бы ему машину. По-хорошему, из дружбы. Просто за то, что я хотя бы в одном тогда не ошиблась. В том, что он хороший человек.

Но в тот момент, когда я была в беде, он вместо помощи прихватил с собой двоих подельников в форме, чтобы вывернуть мне руки, посадить в машину и привезти к Ползунову. Иначе говоря – добить. И получить в свой милицейский послужной список очередную благодарность или рублей триста премии.

И я вспомнила о Максе.

Вспомнила и сразу шарахнулась от этой мысли, как от мысли спрыгнуть с моста в реку. Мгновенно встала перед глазами запертая дверь, голуби, гадящие под моими переступающими ногами, но не спешащие улететь, прыжки с лестницы и этот, уже порядком ненавистный бег.

Я уже давно обратилась бы к Машке, ко всем, кого знаю, но все они либо работали в «Энергии», либо являлись моими устойчивыми связями вне ЗАО. Не сильна в оперативной работе – чего уж там – вообще ничего в ней не понимаю! – но женское чутье подсказывает, что Ползунов будет искать именно там, где я должна появиться по всем общепризнанным, человеческим понятиям. Куда побежит испуганная женщина? Правильно, к подругам, к друзьям. К одному уже сбегала. Впрочем, майор из УБОПа тут ни при чем. Это так, форс-мажор. Для меня форс-мажор, а для Винокурова – работа, ради которой он отказался от меня.

Нет денег, нет возможности свободно передвигаться по городу, нет возможности даже позвонить. Мне почему-то кажется, что через минуту после того, как я сниму с уличного таксофона трубку, рядом с ней непременно завизжат тормоза милицейской машины. И я не сгущаю краски. По телевизору каждый день трубят о том, что поиск преступников, покусившихся на жизнь и здоровье сотрудника милиции, дело чести их, сотрудников милиции. Не говоря уже о побеге из УБОПа…

О Максе не знает никто. И вряд ли он в курсе событий, которые происходили в городе в эту ночь. О пересечении Василевского и Бархатной, где наркоман лишил студентку средства связи, наверное, слышал. О межнациональной розни на рынке, если слышал первое, тоже. Но о моих преступных посягательствах на честь милиционеров и торговле оружием – вряд ли. Точнее – ничего не слышал.

Занятая этими мыслями, я и подошла к авторынку. Где я тогда покупала освежители? Кажется, ряду во втором или третьем. Ванильные были только там. Все правильно, вот они, на маленьком столике, неподалеку от капота «семерки» мужика, жующего бутерброд с колбасой. Максима я тогда заметила сразу.

Миновав умирающего от голода мужика, я приблизилась к десятитонному контейнеру, одному из той сотни, из которых торговали на рынке.

– Максим…

Он выпрямился и похлопал ресницами.

– Лариса??

Если продолжение обещает быть таким же похожим, как и начало, то лучше сразу развернуться и уйти. Но уходить я не стану, потому что теперь я вооружена опытом. Набираюсь им каждую минуту с того момента, когда перешагнула порог кабинета Варяскина.

– Ты почему здесь? – спросил он, опустив в ящик какую-то железку.

Проследив, пока он уберет от нее руки, я заметила:

– Говорят, у тебя лучшие на рынке «саморезы»?

– А чем, Лариса, один «саморез» отличается от другого «самореза»? – опустошенно, словно вспоминая наш последний разговор, возразил он. – Он может подойти, а может – нет. Но вот чтобы один, будучи одинаковым со вторым, был лучше… Тебе ведь не шурупы надо, Лариса?

Он обреченно развел руки в стороны и кивнул подбородком на свой товар.

– Видишь, чем сейчас занимаюсь? А что делать…

– Вижу. Запчастями торгуешь. А как же бизнес? – Примостившись, я устроилась рядом с ним. Стараясь сесть так, чтобы не было видно моих ужасных колготок, я села боком. – Бензин, уголь из Кузбасса? Или жечь и топить стали нынче другим?

Колготки, как и стоптанные босоножки, он все-таки заметил. Только ему, в отличие от меня, удивляться не приходилось. Сейчас я выглядела приблизительно такой же, какой к нему пришла.

– Через три месяца, как ты меня оставила, у меня начались неприятности. Насел банк, требуя возврата очередного кредита, стали прижимать компаньоны, и все б ничего, если бы не это, – изловчившись, он щелкнул себя по сонной артерии. – Месяца два пил, безбожно, как может пить наевшийся бабками жлоб. Допился…

Далее следовала длинная история, кто «кидал», каким образом, через кого и что из этого вышло. Последнее он мог бы и не рассказывать, потому что все сейчас располагалось перед моими глазами.

– Сейчас пьешь?

Тот отрицательно мотнул головой.

– Закодировался?

– Нет, сам бросил… Я деньги коплю, – и он, словно мечтал о чем-то далеком, но приближающемся, виновато улыбнулся. – Хочу автоцентр в Бирюлево открыть. Я даже придумал, как его назвать.

– Как? – спросила я, потому что была уверена в том, что он хочет, чтобы спросила.