Кирилл Казанцев - Соседка авторитета [litres]

Как стало мне известно еще в Голландии, Машка исчезла. Вместе с деньгами компании «Энергия», где я работала главным бухгалтером, а она – бухгалтером. Вскоре деньги были обнаружены в Италии, а местонахождение Машки до сих пор не известно. Ко мне никто с расспросами не приставал. Горецкий убит, Машка растворилась. Главбух уехала в Голландию. Меня бы тревожила милиция в первую очередь, но пока я наслаждалась тюльпанами на родине Ван Гога, расследование дела было окончено и вина Машки в разорении компании доказана. Думаю, Машка выдала деньги в итальянском банке, чтобы сохранить у себя большую сумму. Я-то знала, где Горецкий прячет основные фонды. Знала и Машка… Так что, вернув средства на «светлых» счетах, она формально компенсировала ущерб, и давить ее у ментов не было причин. И сейчас она где-нибудь в Бразилии. Она всегда мечтала там оказаться. И потом, там много Тарзанов.

Семь месяцев пролетели как один день. И когда я появилась на пороге своей московской квартиры и снова села на тот пуфик, стало грустно. Жизнь никогда не обижала меня. Испытывала – да. Но не обижала. А тут разом отняла любимого мужчину. Правда, компенсировала это бизнесом. Где сейчас Антон?

Я вышла на площадку и подошла к его двери. Минуту стояла, не решаясь нажать на кнопку звонка. Может, так и должно было произойти, чтобы мы навсегда расстались? Ну не может же быть два подарка сразу…

Через минуту я поняла – я опоздала. Семь месяцев. Сколько у него за эти двести дней было женщин? Скольких он держал в объятиях и испытывал к ним чувства куда более яркие, чем ко мне? Зачем я вообще стою у его двери?

Развернувшись, я побрела к себе.

И в этот момент за моей спиной клацнул замок.

– Почему ты не зашла?

Стоя к Антону спиной, я прошептала:

– Потому что окончательно решила, что не нужна тебе.

– Я приходил к тебе два раза.

– Зачем?..

– Чтобы увидеть. Но потом понял, что ты улетела в Голландию. Сначала решил ехать к тебе, но потом отказался от затеи.

– Почему?

– Потому что окончательно решил, что не нужен тебе.

Я развернулась. Он стоял на площадке, прислонившись спиной к косяку. Дверь в его квартиру была распахнута.

– А ты предполагал, что нужен?

– Это я предполагал для себя.

– Так и есть…

Антон подошел так близко, что я чувствовала его дыхание.

– Я не хочу выглядеть неприлично. Твой завод и эти сто пятьдесят миллионов наследства стоят между нами. И еще я боюсь испортить тебе жизнь. Мое общество опасно в любое время суток.

– Я знаю. Поэтому мы уедем в Голландию, – я схватила его неумело, словно пьяная, никогда ранее так не хватала. Я словно вцепилась в веревку, что уползала от меня в пропасть с привязанным к ней бесценным грузом. – Антон, ты не можешь бросить меня во второй раз!

– Это точно. Но тебе придется избавиться от завода.

– С чего это?

– С того, что когда-нибудь, рано или поздно, ты обязательно подумаешь, что нас связал именно он. Избавься от него.

– А на что мы будем жить?

Он посмотрел мимо меня взглядом, который хранил в себе несметное количество тайн.

– Думаю, я смогу компенсировать тебе эту потерю.

– Через сто пятьдесят лет?

– Зачем так долго? Сразу, как только ты скажешь мне «да».

– В ответ на какой вопрос?

– Любишь ли ты меня?

– Да!

Двери лифта грохнули, и из них вывалился пьяный Сучков.

– Я прошу прощения, господа, – он посмотрел на меня и приподнял засаленный картуз. Ну, милорд, ей-богу. – Но мне придется перекрыть в стояке воду. И еще такой вопрос. Кому-нибудь из вас нужна саратовская раковина?

– Сколько? – не глядя на него, спросил Антон. Он держал меня и правильно делал. Я находилась в том состоянии, что ноги меня почти не держали.

– Одна.

– Что одна? Одна тысяча?

– Раковина одна!

– Цена?

– Одна.

– Что одна? – рассмеялся сосед.

– Одна тысяча.

Я расхохоталась. Сукин ты сын, Сучков! Если бы ты не пах луком и машинным маслом, я бы тебя сейчас поцеловала.

Сосед вынул из кармана несколько купюр и протянул Сучкову.

– Выпей за наше здоровье.

После поцелуя я заметила, что на площадке мы снова одни.

– Скажи честно, – попросила я, – ты тогда зачем смотрел в мои глаза? Не затем же, чтобы убедиться, что они цвет меняют?

– Разумеется, нет. Я ими любовался. Куда пойдем? – шепнул он, глядя на две открытые двери.

– А есть разница?

– Нет.

И мы зашли в какую-то из квартир.