Кирилл Казанцев - Соседка авторитета [litres]

– Федя, сиди спокойно, – тихо попросил сосед. – Если черт ряженый решит нажать на спуск, я это почувствую. И тогда первым умрет мусор. Так что сиди и дыши. Можешь, впрочем, плеснуть коньяку Ларисе Инваровне.

Принимая рюмку от Феди, который находился в таком состоянии, словно его и не касалось все происходящее, я посмотрела на Макса. Он как лежал, опершись на локоть, так и продолжал лежать. Только что под ним расплылась прозрачная лужа. Это тот мужчина, с которым я спала несколько месяцев. Боже ты мой, как меня жизнь наказывала…

– Это очень забавная ситуация, ты не находишь, Математик? – одними губами спросил Ползунов.

– А чего тут забавного? – тоже стараясь не шевелиться, уточнил Антон. – Будем так стоять, пока у кого-то не случится истерика. Я вижу продолжение мизансцены таким: «апельсин» выстрелит мне в голову, но за мгновение до этого я разнесу череп тебе. Сразу после этого Горецкий и Федя помчатся подбирать стволы. Горецкий успеет первым, он ближе. Поэтому он застрелит Федю. А уже потом задастся вопросом: а на хрена ему свидетель? Считаю, он убьет Ларису, после чего вложит пистолет в мою руку, а пистолет торчка – в руку девушке. И сбежит. Ему будет уже не до сырных заводиков. Да, чуть не забыл про дурачка. Его тоже придется прикончить. В результате останется один Горецкий, которого обязательно найдут «кутаисские» или другие и предадут за меня мучительной смерти. У меня много друзей, а оставшись без Математика, они превратятся в зверей. Вот так закончится разработанная Ползуновым операция по хищению чужого имущества.

«Это все из-за меня… что ли?» – пронеслось в голове.

– И все из-за какой-то дряни, – поморщился Макс.

– Это верно, – подтвердил Антон. – Все из-за тебя, дурачок. Не появись ты, Лариса стала бы самой богатой невестой Москвы, я бы продолжил разводить споры, Ползунов дослужился бы до подполковника, а Горецкий уехал в Турцию вставлять зубы.

– Все мои зубы на месте, – закрывая подбитый сигаретой глаз, рявкнул мой бывший шеф.

– При том раскладе, о котором говорю, я бы обязательно тебе их выбил.

– Может, разойдемся? – предложил «апельсин». Его рука немного дрожала у головы Антона.

– Я не знаю как, – честно признался сосед.

– Не помню, говорил вам или нет, что у меня проблемы с сердцем? – посетовал «апельсин». – Когда я сильно волнуюсь, у меня давление скачет за двести. Инсульт бабахнет – глазом не успею моргнуть. Самое обидное, что я не знаю, когда это может случиться. Может бабахнуть, а может и отпустить. Так что, на всякий случай: прежде чем меня бабахнет, я бабахаю без предупреждения.

– Нормально, – отметил Горецкий, отчего-то нервничая больше обычного.

– Мальчики, а нельзя просто разойтись? – шевеля серыми губами, прошептала я. Дрожащей рукой дотянулась до бутылки «Хеннесси» и под скошенными взглядами нескольких пар глаз стала пить прямо из горлышка.

В комнате, в которой тяжело дышали шестеро мужчин, витало неприятное напряжение. Грозовые тучи обещали скорую грозу.

Заметив, что амплитуда дрожания рук увеличилась, Антон искоса посмотрел на меня.

– Ты бы анекдот, что ли, какой рассказала, Лариса! Не видишь – мужики на измене! Пальба начнется, от библиотеки ни одного целого корешка не останется. Почем трехтомник Сервантеса в оригинале брал, Ползунов?

– Я копии чеков не требую.

– Да, да, эта литература не для тебя. Тебе бы «Мурзилку».

У меня кружилась голова, руки тряслись, мне не хватало воздуха. Да еще коньяк стал действовать. Все шестеро смотрели на меня, чего-то ожидая. Понятно, что не анекдота. Просто в жизни мужчин часто случаются моменты, когда спасти может только женщина.

– Да ладно, – встрял Антон, соображая, что делать дальше, – расскажи что-нибудь.

– Анекдот… – пробормотала я. – Я не помню… я вообще анекдоты не запоминаю… Есть один, правда, мне недавно рассказали… Только не знаю, смешной он или нет.

– Говори, – разрешил сосед, – а там решим, хохотать или нет.

Помявшись, я потерла мочку уха. Коньяк стал меня растаскивать.

– Словом… Идет сложная операция. Из-под рабочего стола слышится: «Мяу!» Хирург: «Брысь!» Мяуканье повторяется с новой силой. Хирург: «Пошла вон!» Мяуканье переходит в душераздирающий вой. Хирург не выдерживает, отрезает у больного кусок и бросает под стол: «На, подавись!» Такой вот анекдот… – Мне что-то стало смешно, и я рассмеялась.

– М-да, – констатировал после минуты молчания Макс. – Сейчас хороших сказителей днем с огнем не сыщешь. Театров много, а артистов – нет.

– Тебе ли сетовать? – заметил сосед. – Из нас один ты от смеха обоссался.

Я зашлась в хохоте.

– Лариса, давай все, что есть.

– Следующий… пошлый, – несмотря на круговерть в голове, я поняла, что сосед тянет время. И просит помочь. Хотя непонятно, зачем тянет.

Он коротко кивнул и решил больше так не делать, потому что тотчас ствол пистолета больно ткнул его в затылок.

– Пришла пора Ивану-царевичу жениться… – вспоминая текст, я поежилась в кресле. – А опыта сексуального никакого. Решил он пойти к Змею Горынычу… Приходит и говорит: «Как с Василисой Прекрасной совладать?» А Змей отвечает: «А ты врежь ей колом по башке и трахай, сколько хочешь…»

Федя засмеялся.

– Это он решил, что анекдот закончился, – объяснил Ползунову Антон. – Продолжай, Лариса.

Я затянула ноги на кресло и обняла их руками. Знаю – в такой позе я невероятно сексуальна. Пусть смотрят.

– Иван-царевич сказал, что это грубо, и пошел к Бабе-яге. Говорит: «Баба-яга, как с Василисой Прекрасной совладать?» И та ему отвечает: «Это непросто. Тут нужна ебун-трава…»

– Кто нужен? – спросил с пола Макс.

– Ебун-трава, – раздраженно повторил Ползунов и покосился на меня. – Дальше давай…

– «…А растет она в Африке». Собрался Иван-царевич в путь-дорогу и поехал в Африку. Приезжает, смотрит – ебун-трава растет. Только наклонился, чтобы ее сорвать, а сзади…

– Змей Горыныч? – предположил Макс.

– Да заткнись ты, сука!.. – взревел тот, что держал на мушке моего соседа. – Я, блядь, держать уже это железо не могу!..

Я взяла со столика бутылку и глотнула еще.

– А сзади – бушмены. Говорят: «Это наша ебун-трава». Хотели убить. Пришлось Ивану-царевичу все объяснить, и тогда бушмены смилостивились. Говорят: «Мы дадим тебе ебун-травы, но взамен ты привези нам сала украинского». Делать нечего. Собрался Иван в путь-дорогу, приехал в Киев. Только брать сало, как вдруг налетели хохлы, повалили на сыру землю. Хотели убить. Пришлось Ивану-царевичу рассказывать про беду свою. В общем, простили хохлы Ивана-царевича, убивать не стали, а дали задание: привезти за сало мандаринок грузинских.

– Кутаисских – надо говорить, – перебил Ползунов, покосившись на Антона.