Кирилл Казанцев - Соседка авторитета [litres]

– Делать нечего, – продолжила я. – Собрался Иван-царевич в путь-дорогу, поехал в Тбилиси. Приезжает – только мандаринки рвать, а сзади спецназ Саакашвили налетел. Хотели убить. Но Иван-царевич объяснил все, и грузины разрешили взять мандаринки. Так и сказали: «Рви, Ваня, но взамен ты нам привезешь бизона…»

– Что-то не смешно пока, – заметил Макс.

– А ты попробуй, скотина, – взревела я, как торгашка, – смешные анекдоты вспоминать, когда в тебя пистолетом тычут!..

– Твою ма-ать… – прошептал «апельсин», с трудом удерживая «беретту».

– Делать нечего, – успокоилась я. – Собрался Иван в путь-дорогу, поехал в Америку. Приезжает, только бизона брать, как вдруг сзади – индейцы!

– Убить хотели? – спросил Ползунов, морщась от капли пота, выползшей на висок.

– Да. Хотели убить. Но Иван-царевич рассказал все, как есть, и его простили.

Я поставила бутылку на стол. Федя вынул из воротника иголку и принялся чистить ею ногти. Не человек, а андроид.

– Простили индейцы Ивана-царевича и дали ему бизона. Взял он его и приехал к грузинам. Отдал бизона, получил сало…

– Мандаринки, – поправил Антон.

– Я сейчас сдохну от изумления! – вскрикнула я. – Вы меня на самом деле слушаете, что ли?!

– Я еще никого в жизни так внимательно не слушал, – пробормотал Горецкий.

– Мандаринки, – поправилась я, – правильно. И вот поехал он в Киев, поменял мандаринки на сало, потом отправился к бушменам, сало отдал им, а те разрешили ему нарвать ебун-травы…

– Мне уже фиолетово, что с нами со всеми здесь случится, я только хочу узнать, женится Иван-царевич или нет, – сказал «апельсин».

– Поехал Иван-царевич к Бабе-яге, отдал траву и говорит: «А что мне теперь делать?» А старуха ему молвит: «А ничего не делай. Сиди месяц и жди, пока трава настоится». Вот так сидит Иван-царевич день, другой, третий, четвертый, пятый…

Федя сворачивал из найденного на столе листка бумаги трубочку. Мне бы такое спокойствие! Как можно, опустив голову, сворачивать какую-то долбаную трубочку?!

– …двадцать девятый, тридцатый. Вышел срок! Приходит он к Бабе-яге и говорит: «Учи, старая ведьма». Вынула яга крынку из подвала, поставила на стол и говорит: «Вечером, добрый молодец, накорми Василису огурчиками солеными. А крынку эту поставь под кровать. И как только ночью Василиса Прекрасная скажет…»

Федя поднес трубочку ко рту.

– «…я пить хочу, Иван-царевич», ты скажи: «А вот, под кроватью водица стоит». Она наклонится, а ты долбани ее колом по голове и…»

Раздался тугой, похожий на пневмовыстрел, звук.

Стоящий за спиной Антона «апельсин» схватился рукой за глаз и шагнул назад. И Дикий рев его тут же оглушил тишину в квартире.

Антон, выстрелив, упал на пол. К тому моменту, как спина соседа коснулась пола, продажный полицейский падал на колени с простреленной шеей. Уже лежа, сосед выстрелил еще дважды.

Еще не коснулась паркета последняя гильза, как Федя ударом ноги сбил с ног «апельсина». Ничего не видя и сходя с ума от боли, сдерживая вытекающий глаз, из которого торчала иголка, он пятился назад и, наконец, упал. Схватив с пола его пистолет, Федя, как и Антон, дважды выстрелил. Я видела, как мозги разлетаются по квартире. Это было последнее, на что я могла смотреть…

Открыв глаза, я увидела высочайший из потолков, которые мне когда-либо доводилось видеть. И почувствовала свежий воздух.

Садиться было трудно, но я все-таки села. Вокруг не было ни серебристых птиц, клюющих плоды, ни давящих взор украшенных лепниной потолков. Так в аду не бывает. Я читала и Эрнеста Ренана, и Пятикнижие, и Евангелие, но ни в одном источнике я не находила упоминания о том, что в преисподней прохлада, невесомость и свежесть. И в преисподней, как известно, не бывает потолков.

Потрогав себя руками, я убедилась в том, что на мне помимо мягкой ночной рубашки ничего нет. И это тоже очень странно, поскольку можно было предположить, что меня привезли в больницу, но разве кто видел больничные палаты такой высоты?

– Господи Боже, где я?..

– В моем доме, – донесся до меня невозмутимый голос. Я узнала его и, трепеща сердцем, развернулась. – Но если вас, Лариса, интересует географическое расположение, могу заверить – это очень далеко от квартиры Ползунова…

Прихватив с тумбы, расположенной рядом с кроватью, бутылку минералки, я перевернулась на живот. Позади меня на удалении не менее пяти метров сидел, закинув ногу на ногу, с книгой в руках Антон. Я впервые увидела его в очках для чтения. И только сейчас открыла для себя потрясающую новость: нет ничего сексуальнее сидящего в кресле с книгой и в очках для чтения мужчины. Не отрывая от него взгляда, я не выдержала и впилась губами в горлышко бутылки. Режущая прохлада вливалась живой водой, и я чувствовала, как прибывают силы.

– Нет ничего лучше минеральной воды после хорошей попойки, верно? – спросил сосед, переворачивая страницу и не глядя в мою сторону.

– Кто меня раздел? – был мой первый вопрос после того, как минеральная ударила мне в нос.

– Нет нужды пронзать меня подозрительным взглядом, Лариса. Вас умыли и переодели моя горничная и кухарка.

Последние события вспоминались мне с трудом.

– Кухарка?

Он наконец-то удостоил меня взглядом. В нем прыгали чертики.

– А вас, видимо, устроило бы больше, когда бы вас раздела первая леди России?

Меня бы больше устроило, когда бы меня раздел ты. Но говорить вслух об этом я не стала.

– Антон, что случилось в той квартире?

– С какого момента начать рассказывать? – Он снял очки и уложил их в боковой карман джемпера.

– С того момента, когда мозги…

– Вы считаете, что в той квартире кем-то из участников были задействованы мозги?

– Нет, когда мозги – на стену.

– А, понятно, – сосед отложил книгу и поднялся. – После того как Федя выстрелил, у вашего бывшего босса хватило ума попытаться поднять пистолет и выстрелить в меня. Собственно, он и выстрелил. Но промазал.

– И что?

– А Федя не промазал.

– А Макс?

– Я же говорю – Горецкий выстрелил в меня, но промазал.

– Не поняла, – я действительно ничего не понимала. – Дуракам всегда везет. В рулетку, на первый выстрел. Он промазал в меня, но попал Максу точно в лоб. После этого нам с Федей осталось вспомнить, в кого какой пистолет стрелял, и разложить оружие в руки участников. В квартире Ползунова уже переполох, как мне сообщили. Ну, еще бы. В квартиру майора из УБОПа вламываются вор в законе с продавцом запчастей в тот момент, когда доблестный страж закона встречается по делу со своим осведомителем – директором Горецким. Я так понимаю, картина выглядела следующим образом: на компанию Горецкого насели бандиты, и последние решили прикончить и заявителя, и майора. Ужас. Майору – орден. Хотите чаю?