Сергей Майдуков - Месть Самурая

На этом размышления оборвались, потому что Каракум соизволил снова уделить внимание сокамернику.

— Ты здесь тоже по мокрому делу? — поинтересовался он.

— Менты так считают, — ответил Самурай. — Не я.

— Ну-ну.

Ловко поднявшись без помощи рук, Каракум подошел к ведру, служившему парашей, и уселся на него верхом. Самурай отвернулся. Он догадывался, что один неосторожный взгляд в подобной ситуации может быть расценен как нездоровое любопытство.

— А ты, я вижу, парень с понятием, — хмыкнул Каракум после того, как издал несколько иных, нечленораздельных, но выразительных звуков.

Самурай промолчал, подозревая, что Каракум пытается подловить его на какой-нибудь оплошности. Осторожность и еще раз осторожность.

— Тебя за что в трюм сунули?

— Меня сюда доставили, — ответил Самурай. — Под конвоем.

— Ну, доставили, — легко согласился Каракум. — Теперь ты меня поспрашивай, не стесняйся. Кого я замочил, за что.

— Незачем мне спрашивать.

— А, так ты меня, типа, игнорируешь?

Самурай промолчал.

Каракум некоторое время тоже сидел молча, очевидно, изобретая новые придирки.

— Скоро чай принесут, — сказал он.

Кажется, в этой фразе не было никакого подвоха.

— Согреемся немного, — сказал Самурай.

— Кто как. Ты свой чаек мне отдашь, — заявил Каракум, когда загремели засовы дверного «намордника». — И скажи спасибо. От чая зубы портятся.

— О своих зубах заботься, — сказал Самурай, принимая выданную кружку. — Я тебе ничего не должен. И свой чай буду пить сам.

— Борзый? — обрадовался Каракум. — Это хорошо. Люблю борзых. С ними не так скучно.

Заботливо определив свою кружку в угол камеры, он неожиданно хлестнул Самурая по глазам кончиками пальцев. Боль была острая, ослепляющая. Когда же Самурай начал что-то различать сквозь слезы, его пустая кружка валялась на полу, а Каракум пил из своей, довольно отдуваясь.

— Проморгался, лошок? — спросил Каракум.

Как это часто бывает, его подвела самоуверенность. Поспешил он торжествовать победу. Недолго думая, Самурай с силой пнул его в лоб. Он здорово ослабел после потери крови, но этого единственного точного удара хватило. Не успев отреагировать, Каракум врезался затылком в стену и сполз на цементный пол без чувств. Падая, он накренил кружку, но Самурай вовремя подхватил ее, пролив лишь пару глотков.

Чай был на удивление сладкий и восхитительно горячий. Заставив себя не торопиться, Самурай прихлебывал согревающий кипяток, наблюдая за лежащим на полу противником. Каракум очнулся минуты три спустя. Глаза у него были мутные, на лбу краснела ссадина. Каракум потрогал ее кончиком пальца и лизнул кровь.

— Продолжение следует? — предположил Самурай.

Он оказался прав. Каракум вскочил с пола, словно подброшенный пружиной. Под бледной кожей на его скулах шевелились и подергивались желваки. На напрягшейся шее вздулись жилы.

— Ну сучий потрох, — прошипел Каракум, вновь ощупывая лоб, — ну паскуда, ты мне за это ответишь. Знаешь, что теперь с тобой будет?

— Нет, — признался Самурай. — Демонстрируй.

Каракум погонял в носоглотке слюну и смачно сплюнул под ноги, после чего поднял пустую кружку и принялся натягивать ее на левый кулак. Похлопывая ладонью по металлическому дну, он шагнул вперед. Самурай принял стойку.

Размахнувшись, Каракум нанес первый удар. Автоматически подставив под кулак плечо, Самурай получил кружкой в висок. Его шатнуло. Каракум ударил опять, метя прямо в лоб. Самураю повезло, что он находился в неустойчивом равновесии. Дно кружки соприкоснулось с его переносицей в тот самый момент, когда он отклонился назад. Вместо удара получился толчок. Каракум опять пошел в наступление. Самураю пришлось собраться с силами для достойного отпора, потому что побед по очкам в тюремных поединках не бывает. Не прозвучит спасительный гонг, не выкинет рефери полотенце. Или ты его, или он тебя. Третьего не дано.

Маневрируя в замкнутом пространстве карцера, Самурай лишь оборонялся, почти не нанося ответных выпадов. Тем самым он берег силы, дыхание и подгадывал подходящий момент.

Твердый кулак и жесткая кружка Каракума поочередно охаживали его по плечам и локтевым сгибам, не доставая до корпуса и головы. Но слишком долго так продолжаться не могло.

Позволив прижать себя к стенке, Самурай сделал вид, что выдохся и раскрылся, опустив руки на уровень груди. Злорадно осклабившись, Каракум занес свой кулак в мятом металлическом колпаке. В удар он вложил всю свою чудовищную силу, на чем и строился расчет Самурая. Вовремя отклонив голову, он услышал скрежет металла о бетон.

Было такое впечатление, будто в стену шарахнули тараном. Физиономия Каракума перекосилась от боли, глаза утонули в слезах. Его левая пятерня, упрятанная в тесную кружку, наверняка сильно пострадала, врезавшись в стену. Возможно, он даже переломал пальцы, а в лучшем случае отделался выбитыми суставами.

— Сука, — хрипел он, ища Самурая слезящимися глазами, — с-сука.

Несколько раз качнувшись из стороны в сторону, чтобы сбить противника с толку, Самурай молниеносно ударил его в перекошенное лицо. Еще, еще и еще.

Каракум зарычал и зашатался, как пьяный. Его заплывшие глаза превратились в щелочки, тогда как разбитые губы и распухший нос увеличились в размерах вдвое. Может быть, в другое время и в другом месте его физиономия могла бы показаться комичной, но Самураю было не до смеха. Его силы тоже были на исходе. Ослабленный ранениями, он не мог продолжать в прежнем темпе. Его руки становились все тяжелее, икры ног каменели от судорог.

Нужно было срочно отправлять противника в нокаут, иначе конец.

Смахнув кровь, струящуюся из рассеченной брови, Самурай увидел согнувшегося пополам Каракума. Тот ни в какую не желал падать. Переступал ногами из стороны в сторону, будто исполняя какой-то дикарский танец, но сохранял равновесие. Пришлось ему помочь. Самурай сделал это двумя сцепленными в замок кулаками, потому что одной рукой не сумел бы свалить и ребенка.

Получив удар по затылку, Каракум прекратил свой бессмысленный танец. Качнулся вперед… назад… опять вперед… наконец тяжело опустился на колени. Головы он не поднимал. Из его носа свесилась ярко-красная нить, постепенно растянувшаяся до пола.

Немного постояв на коленях, Каракум упал на четвереньки и, мотая своим шишковатым черепом, прохрипел:

— Ну? Что глядишь? Добивай, падла.

— С тебя хватит, — сказал Самурай и, разминая ободранные костяшки пальцев, сел рядом, добавив: — С меня тоже. Когда опять чай принесут?

— Вечером, — ответил Каракум. — А что?

— Попьем тогда. Каждый из своей кружки.

Произнеся эти слова, Самурай хмыкнул. Каракум тоже не удержался от смешка. А потом оба сдержанно засмеялись, стараясь при этом не постанывать от боли в ушибленных местах.