Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Константин Константинович драял шваброй палубу английского сухогруза и думал горькую думу: если любимец дона Базилио останется в русской тюрьме, то не избежать ему гнева крестного отца и, точно, не сносить головы. И все это подстроил подлый итальяшка Винченцо, который давно его ненавидел и всячески мешал продвижению в семье.

Дело в том, что дон Базилио позвонил из Чикаго и изъявил желание лично беседовать с Греком, который отправлялся в Россию освобождать его любимца Карло из заточения.

– Я даю вам два месяца, Грек, – послышался из телефонной трубки глухой, как из могилы, голос крестного отца. – Ровно через два месяца Карло должен быть в Чикаго.

Константин Константинович вспоминал разговор с доном Базилио и по его спине пробегал смертельный холод.

– Что делать, что делать? Как освобождать этого сопляка Карло? Эти итальяшки думают, что милиция в Советской России лаптями щи хлебает! И не представляют, что тюрьма в России – это неприступная крепость, в которую даже зайти невозможно, не то чтобы освободить из нее заключенного. И все этот подлый негодяй Винченцо!

Бендер, проверяя на палубе такелаж, думал приблизительно тоже: "Эти бандиты думают, что русские тюрьмы – проходной двор, в которые можно зайти и запросто вывести заключенного. Что делать, как вытаскивать этого Карло, от которого зависит жизнь его семьи и жизнь боцмана?"

После выполнения работ на палубе, английский боцман, его звали Роберт Кейси, отправил матроса Кошкина на камбуз в помощь коку.

– Матрос Кошкин! – отрекомендовался Остап, входя в камбуз. – По распоряжению боцмана прибыл в ваше распоряжение.

Кок стоял у плиты спиной к вошедшему матросу и что-то мешал в большом противне. Стоящий у плиты человек был не высок ростом, широкоплеч, коренаст, а его короткие седые волосы под белым колпаком выдавали в нем человека пожилого. В левом его ухе висела большая золотая серьга, изображавшая бога морей Нептуна.

– Золотой Нептун, золотой Нептун! – застучала мысль в голове Остапа – Где-то я его видел! И совсем недавно! Но где, где?

В это время кок повернулся к матросу лицом и сказал:

– Матрос Кошкин, я ждал вас!

Остап Бендер поднял глаза и потерял дар речи: перед ним стоял капитан пиратской бригантины "Виктория" Самуэль Смолл.

Остап Бендер внимательно вглядывался в человека, который стоял перед ним и не верил своим глазам – это, несомненно, был капитан пиратской бригантины Сэмуэль Смолл. Кок английского сухогруза был без бороды, в белом поварском колпаке на голове, и разительно отличался от беспощадного пиратского капитана, но это был он, – такого холодного и решительного взгляда Остап не встречал нигде.

– Да, я ждал вас! – повторил кок. – И не удивляйтесь – это действительно я, капитан Смолл. Я сразу узнал вас, когда вы поднялись на борт судна, и попросил капитана определить ко мне в помощники.

– Но вы погибли в том бою с американскими моряками! Все видели, как вы прыгнули с мачты и скрылись под водой. Вас долго искали, не нашли и решили, что вы утонули в океане.

– Как видите, янки ошиблись: я жив и здоров, снова отправляюсь в рейс, хотя и в должности кока, но это, уверяю вас, временно.

– Но как вам удалось спастись, капитан? И каким образом вы здесь, на английском сухогрузе, да еще в качестве корабельного кока?

– Понимаете, Кошкин, когда американцы настигли мою бригантину, я предвидел исход боя: слишком неравными были наши силы; я решил обмануть янки и спастись с их же помощью.

И капитан Сэмуэль Смолл расказал Остапу историю своего удивительного спасения.

– Но как вы, – удивился Остап, – почти две недели продержались под килем парусника, ведь это выше человеческих сил?

– Я более полувека провел на океанских просторах, и, поверьте, бывал в более опасных переделках, но всегда успешно их преодолевать; главное, матрос Кошкин, никогда не сдаваться, – и в этом случае я вовремя и правильно оценил обстановку, дрался до конца, а когда не было другого выхода, прыгнул с мачты в океан, имитировал свою гибель, и под килем своей бригантины добрался до Бостона. За время морской службы я освоил множество морских профессий, в том числе и мастерство корабельного кока. Как вы понимаете, Кошкин, ремесло морского разбойника, а именно этим я занимался последние лет сорок, опасное и рискованное занятие, и именно поэтому я всегда был готов к самому худшему исходу каждого боя. При мне всегда, в непромокаемых чехлах, находились деньги, драгоценности и, главное, подлинные, не вызывающие никаких сомнений, паспорта, морские книжки, дипломы на имена граждан различных стран. Вот и сейчас мне пригодилась матросская книжка англичанина Стивена Гринета, кока с тридцатилетним стажем. Капитану сухогруза срочно требовался кок, я предложил свои услуги и, как видите, был принят.

– Как вы сказали, капитан, коком вы собираетесь пробыть не долго. Вы собираетесь поднять бунт, захватить судно и водрузить на сухогрузе черный флаг?

– Не то время, чтобы поднимать черный флаг, – засмеялся в ответ капитан. – Я, действительно, собираюсь служить коком не долго: до прибытия сухогруза в первуй-же британский порт. Смолл – вымышленная фамилия, мое настоящее имя сэр Сэмуэль Черчилл. Мой отец, сэр Николас Черчилл, был лордом палаты лордов Великобритании и готовил мне военную карьеру. Когда мне исполнилось тринадцать лет, меня определили в закрытый военный корпус, где готовили офицеров для колониальных войск Британии. Но военная муштра и карьера военного меня не устраивали, я сбежал из корпуса, попал на торговое судно, затем волей судеб стал пиратом. Отец мой давно скончался, оставив значительное состояние в Лондоне и колониях, старший брат умер несколько лет назад, а недавно я узнал, что мой средний брат Чарльз при смерти и разыскивает меня. Братья мои семьями обзавестись не успели, так что я являюсь единственным наследником огромного состояния, оставленного моими отцом и братьями.

– Но, сэр, как вы докажете судебным приставам ваши права на наследство семьи Черчилл, и не боитесь ли вы, что вас арестуют по обвинению в морском разбое?

– Много лет тому назад, когда я покинул военный корпус, я прихватил с собой свидетельство о регистрации моего рождения в церковной книге и удостоверение личности военного кадета. Все эти годы я хранил эти документы и, надеюсь, они мне помогут. Кроме того, у всех мужчин нашей семьи на левом плече уникальное родимое пятно в виде королевской короны. Это родимое пятно, которое обозначено на гербе нашего рода, удивительным образом передается из поколения в поколение уже много веков. Я уверен, что именно это пятно и будет самым весомым доказательством моего прямого родства с моим отцом сэром Николасом Черчиллем. А что касается пиратского капитана Сэмуэля Смолла, то он числится погибшим в волнах Атлантического океана и никто, я уверен, не узнает в тихом пожилом человеке отчаянного пирата. У меня при себе имеются безупречные бумаги, которые свидетельствуют, что Сэмуэль Черчилл более сорока лет прожил в Бразилии, где служил управляющим на кофейных плантациях.