Кристина Вернер - Глаза тигра

– Я не узнаю тебя, Лео! – Энтони выругался на сицилийском диалекте. – Чтобы я больше не слышал о твоих миротворческих идеях!

Леонардо промолчал, оскорблённый до глубины души.

– Алеандро Мадзини, кажется, был крёстным отцом Леонардо? – вмешался Винс. Настроение у него было преотличное, ведь отец выругал своего любимчика не на шутку.

Переглянувшись с Ренцо, Энтони ответил:

– Да, он был и мне вместо отца. Этот достойный человек многое для меня сделал и не только для меня. Но людям свойственна забывчивость и неблагодарность. Я уверен, что его убил Молиарти. Когда-нибудь я расскажу вам эту историю.

– Что, папочка сердится на любимого сыночка? – ехидничал Винс, выходя вместе с братом из кабинета, и слегка пихнул его в бок. Он был так доволен, что позабыл, зачем приходил в дом отца.

– Отвали, Винсент! – огрызнулся Лео.

– Ой-ой, думаешь, напугал меня, задница ушастая? – Винс снова пихнул его в бок.

– Угомонись, а то так наподдам тебе, что мало не покажется!

– Руки коротки, братец! Ладно, раз ты такой злой, я лучше пойду.

Леонардо остался размышлять над словами отца. Может, он в самом деле прав, что такие люди, как Молиарти, не меняются, а будут всегда подстерегать, чтобы в один прекрасный момент нанести удар в спину? Леонардо так жаждал мира. Из чувства долга перед организацией, ради уважения и любви к отцу он готов пойти на многое, в душе всё же яростно бунтуя. Ещё он думал о младшем брате, отчего тот так его ненавидит? Неужели всё из-за разницы в деньгах, что даёт им отец? Сколько Леонардо себя помнит, они с Винсентом всегда плохо ладили.

Винсент в детстве напоминал дикого зверька, который никого не слушался, кроме матери. Отец особо и не пытался завоевать его любовь. Куда более по душе ему приходился тихий, умный Леонардо, готовый часами слушать его рассказы и наставления. Винс по-своему пытался привлечь внимание отца, действуя ему наперекор. Энтони то ли этого не понял, то ли не стремился понять вообще. Винсент страшно ревновал отца к Леонардо, ввязывался с братом в драки, ругался с ним, то и дело устраивал мелкие гадости. Ему сполна хотелось получать любовь обоих родителей, но чем неистовей он боролся за внимание Энтони, тем невольно всё больше от него отдалялся.

Энтони любил своих детей одинаково, да и какой родитель признался бы, что кого-то из них явно выделяет? Просто он считал, что Лео обладает всеми нужными качествами, позволяющими в будущем занять его место, и уделял ему больше времени, как главному наследнику.

Вздохнув, Лео отправился к жене и детям.

– Тебе не кажется, что ты был слишком строг с Леонардо? – спрашивал Ренцо.

Энтони отрицательно покачал головой.

– Нет, ему тоже полезны встряски. Как думаешь, что на самом деле замышляет Молиарти?

– Не знаю, что и предположить.

– Мерзавец, дерьма кусок, хватило же наглости!.. – выругался Энтони. – Меня до сих пор трясёт, когда я вспоминаю, как из-за этого мудилы я когда-то чуть не потерял Винса! Хорошо, что хоть шрам не изуродовал его и он не остался без глаза.

– Скорее он ему помог, – Ренцо побарабанил пальцами по столу и пояснил: – Шрамы украшают мужчину, и женщины хорошо это знают.

– Он ещё встречается с той развратной девицей? – брезгливо поморщился Энтони. И где только его дочь нашла такую шлюховатую подружку?!

– Поговаривают, она любого удовлетворит. Такие штучки в постели вытворяет!..

– Да ты пошляк. И откуда у тебя информация?

– Я ведь твой советник, обязан знать всё или почти всё.

– Уж не от неё лично? – усмехнулся Энтони, но Ренцо скривил такую кислую физиономию, что он поспешил добавить: – Ладно, в конце концов, мне нет до этого дела.

Встав, Энтони подошёл к картине, висевшей на стене позади его кресла, и отодвинул её. За картиной находился маленький сейф. Среди документов и банкнот хранился прозрачный пакетик с кулоном странной формы, напоминавший распиленную вдоль, окаменевшую в янтаре ракушку, переливающуюся золотистыми тонами.

– Всё, что у меня осталось на память об Алеандро Мадзини, – произнёс Энтони, продемонстрировав содержимое пакетика Ренцо. – Вирджинио он вручил такой же кулон. Если соединить узоры, получится, по словам Алеандро, символ соглашения и дружбы. Но нам с Вирджинио это в любом случае не помогло… Я часто вспоминаю Сицилию, а ты, Ренцо?

– Прекрасный и жестокий остров? Конечно, Энтони, как можно забыть?

***

Особняки Молиарти располагались в Мидтауне. В отличие от “зоны Фалконе”, там не проживали солдаты и capo . Дома предоставлялись для тех, кто был связан с Молиарти родственными узами, а именно для его двух женатых сыновей Эрминио и Дженко и их семей, младшего сына Франко, старой матери и младшего брата Серджио, который в своём особняке почти не показывался.

Джулиано Батталья, который должен был всегда находиться в курсе дел своего босса и был всегда готов прийти к нему на помощь, когда потребуется, проживал в десяти минутах езды от “зоны Молиарти”. Не заезжая домой, Джулиано отправился прямиком к боссу.

Вирджинио развлекался игрой в боччи. Он, как и Фалконе, выглядел моложе своих лет, но в его облике не присутствовало то, что подсознательно вызывало бы доверие, скорее, нечто отталкивающее. Черты его лица были грубы, квадратный подбородок, тонкие губы, то и дело кривившиеся в ехидной злобной усмешке. Тёмно-карие, почти чёрные глаза вызывали неприятное чувство. Это был взгляд удава, способного проглотить жертву живьём. Деловой тёмно-серый костюм сидел на Вирджинио как-то небрежно и мало шёл ему, вступая в диссонанс с его лицом, но был дорогой и качественный.

Джулиано рассказал боссу о своей беседе с Фалконе.

– Я так и знал, что он не согласится! – в раздражении швырнув на землю бокал с вином, Вирджинио разразился бранью. – А всё ты! Это ты всё предложил, умник хренов!

– Разве… – начал Джулиано, осёкся и решил, что лучше промолчать. Вирджинио сам ведь говорил, что необходимо втереться в доверие к Фалконе, купить долю с его помощью, а потом при удобном случае разделаться с ним. И о Мадзини велел напомнить тоже он.

– Зря я надеялся на твои так называемые выдающиеся дипломатические способности, – с издёвкой заявил Вирджинио и махнул рукой. – Езжай отсюда, осёл! Позвоню, когда нужен будешь.

И отправился в дом. Батталья обиженно посмотрел ему вслед.

Вечером к Вирджинио пожаловал нежданный гость – брат Серджио, который служил на флоте капитаном. Свет не видывал такого отчаянного военного карьериста! Он очень сожалел, что по молодости лет и неопытности ему не удалось поучаствовать в Первой Мировой войне. Тогда он был простым матросом, да и родители, вернее, мать и отчим сыграли не последнюю роль в том, чтобы на войну он не попал. Они запретили сыну ввязываться в такое опасное мероприятие, а чтобы его не призвали, подкупили человека из военного комитета.