Виктория Падалица - Палач 3

Я не разобрался, что творилось у меня на душе. Но в одном я был убежден – у меня пока осталось к себе уважение. А вот к ней это уважение, похоже, иссякло.

***

– Я хочу к детям. Когда мне можно будет к ним поехать?

Катя плаксиво завела тему, о которой я не хотел думать. Хотя бы потому, что точного ответа дать ей не мог.

– Когда-нибудь.

Демонстрируя пренебрежительное отношение, я смотрел на то, с каким старанием Катя намыливает меня, а сам размышлял над тем, какое же наказание она заслужила.

Я не отпущу ее, пока она не отработает.

– Вместе поедем?

– Нет. Я остаюсь.

– Тогда и я остаюсь. – к моему удивлению, заявила Катя.

– Остаешься со мной? – мой вопрос показался мне заносчивым и каким-то унизительным, но язык сам решил, что следует говорить. – Или с ним?

– Я видела, как ты с ним обращаешься. Так что я остаюсь. До тех пор, пока ты будешь держать его возле себя.

То есть, Катя остаётся тут не потому, что скучает по мне. А потому, что печётся за своего любовника. Это последнее, что я ожидал услышать от неё.

Катя снова и снова провоцировала моё терпение, и я отчасти был тому рад. В таком напряжении я уж точно не полезу к ней мириться.

А как рьяно она выгораживает его! Не тронь его, Фархад, отойди от него, Фархад…

Огрызается со мной, тварь неблагодарная. А ему и слова против не скажет.

Она нарочно так делает, что ли? Или она действительно разлюбила меня, а его полюбила?

– Сторожить его? Это чмо важнее, чем наши дети?

– Фархад, не дави на меня. – попросила она, на мгновение подняв невинные глазки. – Не нужно. И так больно, что я столько времени без них. Каждый раз я вынуждена с ними разлучаться. Не хочу, чтобы это входило в привычку. Но ты сам вынуждаешь меня.

– Ну так езжай, возвращайся к семье хоть завтра. Я тебя не вынуждаю их бросать, ты сама убегаешь.

– Поклянись, что не причинишь ему вреда, и тогда…

Катя меня окончательно взбесила своей последней фразой. Моё самообладание сорвалось с петель в один миг.

Я должен поклясться, что не причиню вреда её еб*рю??? Она, что, бл*дь, умом тронулась???

– Что ж ты за мать такая? Кукушка, а не мать! Детей на старую бабку скинула, а сама ноги раздвигать побежала! Да как ты посмела предать меня, сука!

Я замахнулся на неё, но не ударил. Ибо теперь, хоть и появились обоснованные причины её наказать по всей строгости, за предательство и неуважение, но нет. Я дал слово. Отныне никогда.

Катя зажмурилась, но не поставила блок рукой. Она и сама понимала, что заслужила от меня здравой оплеухи и, по всей видимости, ждала её с того момента, как конопатый мудак назвался ее женихом.

Я же смог остановить свою агрессию и тогда, в лесу, хоть это было нелегко, и сейчас, когда Дилияр на улице дрочит, и совсем некому за неё заступиться.

Побаиваясь глядеть на меня, Катя подобрала оброненую мочалку и взялась оттирать грязь с моих ног.

Я надменно глядел на это, одержимо желая причинить ей боль. Такую же боль, какую она причинила мне. Мечтал увидеть её слезы, рев её мечтал послушать. Хныки, губы дрожащие, истерика и всё, что сопровождает это беспомощное состояние – всё это я хотел видеть и немедля.

– Сколько раз ты с ним спала?

– Один. – ответила она, не раздумывая.

– Всего один раз?

Так некстати мне стукнула в голову пагубная мысль, что конопатый мог взять Катю силой.

Сомнения насчет наличия в нём силы, конечно же, имелись. Не скажу, что он мужик, но ведь у него есть х*й, а это значит, в теории он мог и заставить Катю.

– Так сильно ему понравилось с тобой, что он тебя замуж позвал?

– Он не звал меня замуж, Фархад. Не знаю, почему он так сказал. Я и сама не пошла бы за него… Просто…

– Он тебя заставил.

– Нет, что ты… Всё было по обоюдному…

Катя остановила движения мочалкой и смиренно опустила голову. Снова ждала от меня затрещины, которой снова не поступило.

– Ты честна со мной? Или его покрываешь?

– Сложно объяснить…

– А ты попробуй.

Я сосредоточился выслушать Катин тяжёлый монолог, в глубине души надеясь, что случится чудо, и этому всему найдется нормальное объяснение. Уже начал потихоньку обманываться, что Катя окажется невиновной, и мы заживём, как жили раньше, а об этом инциденте забудем, как всё плохое забывали – вместе.

– Я не планировала с ним иметь ничего… Но так сложились обстоятельства… Он приехал, и я заплатила…

Катя закрылась от меня, спрятав лицо в ладошках. Было очевидно, что она плачет и не хочет, чтобы я это видел.

– Телом заплатила. – закончил я вместо неё, сам в шоке от того, что говорю о своей жене сейчас.

Это хорошо, что Катя плачет. Значит, чувствует себя виноватой. Но блин, натурой заплатить – это дичь несусветная…

Может, подколоть её? Чтоб не повадно было впредь?

Мне было жизненно необходимо увидеть отражение своего душевного страдания в её глазах. Мне была необходима эта зеркальная проекция.

Катя вот-вот забьется в истерике, и я ждал этого момента.

– И я приехал. Со мной будешь расплачиваться?

Катя то ли кивнула, что будет, то ли нервы ее шалят.

Но я-то понятно. Мне она безоговорочно даст, тут и сомнений не возникнет. Вопрос в том, захочу ли я её, зная, кто в ней успел побывать буквально вчера.

Зная себя и мою нездоровую тягу к этой женщине, я сейчас пребывал в замешательстве, так как не узнавал себя. Я не хочу Катю. Мне противно думать о сексе с ней. Значит ли это, что моей потенции пришла хана? Или всё дело в Катиной измене?

Катя посчитала мои слова намеком. Прильнула и ласково погладила член. Меня как током шибануло, по всему телу разряд прошел. Вместо вожделения, которое ожидал почувствовать, и я тоже, случилось полное отторжение, и меня понесло на грубости.

Резво намотав её волосы на кулак, я дернул за них, заставив Катю запрокинуть голову и поглядеть на меня. Чтобы увидеть её бесстыжие, подлые, лживые глаза бл*ди, которая только что доказала мне, что готова отсосать кому угодно за ответную услугу.

Той бл*ди, которой не стоило давать второй шанс. Которую нужно было похоронить вместе с Амирханом, в буквальном смысле, потерявшем голову из-за неё.

– А с Дилияром расплатишься? Он тоже приехал тебя спасать. Как и весь мой отряд. Как быть с каждым из нас?

На моём лице и мускул не дрогнул, пока всё это говорил и смотрел на неё. Не моргая смотрел, словно нежить.

Катя вытаращилась на меня с непониманием. Довольно скоро её непонимание сменилось истерикой, которую я так ждал.

Глядя мне в глаза, Катя тихо, но искренне плакала; сверкающие слёзы ручьями бежали по её невероятно красивому лицу.

Я стал сам не свой.

Заметался внутри меня тот гарант адекватности, что кичливо называл себя человеком до этого момента.

Так нестерпимо сильно захотелось коснуться этих священных потоков слёз, поцеловать их и поклясться в своей безграничной любви ко всему, что связано с этой женщиной и её душой, отражавшейся в зеркале печальных глаз цвета моей любимой стали; жертвенной душой, которой я восхитился однажды и навсегда: жертвенной душой, которую мой внутренний демон когда-то посмел осквернить.