Григорий Дюков - Медбрат

– Джимми. – Я пожал её маленькую ручку. – Приятно познакомиться, Нэнси.

– Приятно познакомиться, Джимми. – повторила она за мной.

– А теперь, давай посчитаем синих бабочек. Скольких ты видишь?

– Ну что, Нэнси, как твоя коленка?

Я встал с колен, и посмотрел ей в глаза. Покрутив своей маленькой ножкой, она сказала:

– Она… не болит! Спасибо большое, Джимми.

Нэнси вскочила и побежала в припрыжку к остановке. Сзади подошёл Фрэнк и, облокотившись на лавку, задал вопрос:

– И кем ты себя видишь, доктор Питерсон? Счастливым человеком или хорошим?

Я не задумываясь да ответ:

– И тем, и тем.

Я вернулся к себе домой в однокомнатную квартиру. В обшарпанном многоэтажном доме, где вся краска почти слезла, и было слышно, как по трубам бегали крысы, я чувствовал себя как в своей крепости: ни от кого не зависимым. На кухне блёкло горела одна лампа, свисающая на проводе и качавшаяся взад-вперёд. На стене, слева от плиты, висел календарь, который давным-давно закончился. Можно сказать, я каждый день встречаю новый 56-й год. Конфорки было две, но работала всего одна, где в ржавом сотейнике кипела вода для кофе. Холодильник был тоже достаточно грязным: весь потёртый, со сломанной железной полкой и неработающим отделением для льда, жутко шумевший по ночам. Сегодня я ужинал роскошнейшим ужином: бутылка пива. У одного из шкафчиков не было дверцы, у другого – ручки, а у стола была подпилена ножка, отчего мне пришлось под неё положить учебник по истории. Я всё равно редко его открывал.

Что же находилось в ящиках вместо еды: различные медикаменты, украденное из клиники, где у меня была практика, хирургическое оборудование (промытое, конечно же), и толстенные пособия для студента мед университета. Книги были объёмными, в мягком переплёте, сделанные на газетной бумаге мелким шрифтом. Этим можно было объяснить, почему я был хорошим студентом: когда нет телевизора, скоротать время можно только чтением учебной литературы. Сев за свой табурет, я принялся читать главу «Применение опиума в полевых целях», делая по глотку после каждого абзаца. Моя студенческая форма висела в шкафу, на одной из трёх вешалок. Две другие занимал самый дешёвый костюм с туфлями и ещё один комплект повседневной одежды.

Вечер был благоприятным: лёгкий сквозняк обдувал меня слева направо, фонарный свет нежно освящал книгу, сзади доносились клаксоны автомобилей, вместе с руганью водителей, а из окна был вид на соседнюю многоэтажку. Небо было чистым и романтически тёмным. После ужина я составил список продуктов на неделю, и включил радио. Только мне стоило это сделать, все эфиры были забиты новостями либо про Вьетнам, либо про сотрудничество Кеннеди с советским союзом. Я не особо увлекался политикой: грязное дело всё-таки.

Переключив на джаз, я лег на свой диван, заменивший мне кровать, сделал глоток, и начал наслаждаться музыкой. Она расслабила меня и заставила меня обо всех проблемах и каких-то мелочах, беспокоивших меня, вроде письма из университета или завтрашней встречи с Кларис Монро. Одно меня беспокоило. Именно сегодня до меня дошло, что я совсем не имею каких-либо интересов. Всё своё свободное время я провожу в кафе и в парке, покуривая по сигарете за прогулку. Дома я читаю пособия от университета, засыпаю, после чего просыпаюсь, иду в университет и возвращаюсь в кафе. И так по кругу. Целый год я веду такой бессвязный образ жизни. Как же мне было стыдно!

От таких мыслей я решил выйти на улицу и покурить: балкона я, увы, не имел. Я стоял в одних трусах, с накинутым бомбером на плечи, где и была пачка сигарет, оглядывал проезжающие мимо машины и пешеходов, проходящих по улице. Смотря на тлеющую сигарету, я пообещал себе в тот вечер обязательно измениться, и стать самым разносторонним человеком среди всех, кого я знаю. Хоть мне и было страшно, и я, откровенно говоря, не понимал, чего именно я хочу, я осознал одну из самых важных вещей в своей жизни: мой образ жизни не являлся приемлемым, обыденным, и, тем более, образцовым. Решено: с завтрашнего дня я начну искать себе увлечения.

– Добрый вечер. – на пороге стоял мужчина, лет сорока, в сером халате, совершенно лысый. У него были густые брови, большие губы и округлые щёки. Трудно было не заметить его синяки под глазами. В руках у него была кружка кофе, а меж пальцев была зажата сигарета.

– И вам. – учтиво ответил я, отведя взгляд обратно в сторону дороги.

Мы молча стояли на протяжении нескольких минут, пока я не решился на диалог.

– Как долго вы тут живёте?

– Вот уже двадцатый год идет. – в его голосе было достаточно безнадеги и уныния.

– А почему же вы не переедете? Такие красивые дома есть поблизости! Буквально в паре кварталов отсюда…

– А это тебя не касается. – огрызнулся незнакомец и стремительно убежал прочь от «курилки».

После того, как кофе и сигарета кончились, я тоже решил зайти внутрь. Раздевшись, я постелил себе диван, закинул ноги на подлокотник, накрылся одеялом и закрыл глаза, представляя, какой завтра будет интересный день.

В университете ничего интересного не происходило: я просто подписал нужные бумаги и забрал те, что остались. Все свои вещи, пара учебников да ручка не пишущая – всё это я положил в рюкзак. После чего я вернулся домой, переоделся в костюм, и направился в сторону «Road 66». Предварительно я надушился и купил пару гвоздик. Костюм хоть и был достаточно дешёвый, но сидел на мне как влитой. Я надел серую жилетку под ярко синий пиджак, брюки были того же цвета. Пока я ждал Кларис, я регулярно заглядывал в окно ресторана, выискивая её. Увы, её я там не было на протяжении долгого времени. Вдруг мне кто-то закрыл своими нежными прохладными руками глаза.

– Угадай кто, блондинчик.

Я повернулся, и увидел её. Она была одета в такое же платье, как и во время работы, но у неё был маникюр особого цвета: ярко красного. К тому же она надела серёжки.

– Выглядишь удивительно.

– Я-то ладно. Тебя прям не узнать! Костюм, брюки, жилетка… Ты что, из Англии приехал? Отвечай честно!

– Может быть, если тебя заводит английский акцент. – Затем, грамотно выждав момент, я вручил ей цветы, за что был вознаграждён улыбкой.

Мы шли в сторону парка, держась за руки. Должен признать, мне было приятно, что на протяжении всей прогулки она не отводила от меня глаз. Я часто ловил её взгляд на своём лице. Однако и она была очень хороша собой: вся такая оптимистка-заводила. Мне нравится такой типаж. Кларис рассказала о своём детстве, переезде, трудностях в семье и работе. Сказала, что очень хотела бы поселиться где-нибудь на востоке, но никто в семье её не слушал. Последней каплей стал бывший, который бросил её ради более симпатичной блондинки. Она сбежала из дома, и с тех пор не говорила с родителями уже полгода. Я и не мог себе представить, что такая яркая девушка как Кларис может имеет такую несчастную судьбу. Когда я увидел слёзы на её щеке, я тут же вытер их платком. Она улыбнулась.