Клара Меральда - Пожилая дама в Голландии

Наконец мы доехали до N., что, впрочем, не значило нашего прибытия на место. Оказалось, что они живут в Голландском Урсынове, [1]который отличается от нашего тем, что находится гораздо дальше от центра и состоит не из одинаковых многоэтажек, а из одинаковых небольших коттеджей. Мы кружили по безымянным мини-улочкам, застроенным с одной стороны и настолько похожим одна на другую, что я удивилась, когда Войтек наконец отыскал свой дом.

В передней на дверях висела большая надпись: «Приветствуем Шистика!» Этот «Шистик» сокращение от «Пушистика». Мой ребенок называет меня так с тех времен, когда я читала ему вслух сказки Мильна.

Эльжбета встретила меня очень сердечно, Крысь радовался и скакал. Забыв о бессонной ночи, я целый день купалась в милой семейной атмосфере. Естественно, наметанный глаз бывшей жены сразу заметил, что все ответы и взгляды невестки адресуются мне или Крысю, минуя Войтека. Но если учесть, что он натворил, то она вела себя великолепно.

Войтек рассказывал о Голландии и голландцах по-своему, то есть все критиковал. Водя меня по дому, он показывал только недостатки, повторяя с удовольствием: «Посмотри, та же самая халтура и недоделки, что и у нас». У меня сложилось впечатление, что здесь он брюзжит еще больше, чем дома. Думаю, если бы он вдруг оказался в Утопии или в раю, то так же не отказал бы себе в удовольствии покритиковать. К сожалению, дети не наследуют от нас одни достоинства.

Их дом, как они объяснили, – это типичный голландский дом. На втором этаже находятся спальни и ванная с туалетом. Весь нижний этаж занимает гостиная, к которой примыкает столовая, отделенная от кухни полузастекленной стеной. Мебель стандартная: мягкие кресла, диван, стеллажи. Ковровая дорожка на полу. Во всех углах неимоверное количество цветочных горшков и ящиков с цветами типа фикусов, олеандров и тому подобных. Цветами заставлен и низкий подоконник огромного окна, которое соединяется с застекленными дверями, ведущими в миниатюрный садик. К моему удивлению, хотя температура на улице была не более 8—10 °C выше нуля, трава в саду приятно зеленела, цвели анютины глазки и маргаритки – все это, вероятно, благодаря морскому климату.

Когда под вечер, объевшаяся и сонная, я начала наконец мечтать о постели, оказалось, что дорогие дети приготовили мне сюрприз в виде поездки на балет. Напрасно я просила их ехать одних (а я, мол, с удовольствием останусь с Крысем, что было же, конечно, маленькой хитростью) – они ни в какую не хотели принять эту мою жертву. Они заставили меня одеться, убедились, что я достаточно элегантно выгляжу, и я поехала с Войтеком.

Несмотря на кошмарную сонливость, мне все же удалось заметить, что балет ничуть не напоминает «Лебединое озеро» и действительно великолепен.

В антракте сын повел меня в буфет, угостил апельсиновым соком и кофе, благодаря которому я немного пришла в себя. Во всяком случае настолько, что среди публики смогла узнать того типа с перрона, который безуспешно встречал кого-то. Он был в компании мужчины, которого я тоже где-то видела, но не могла вспомнить, когда и где, а этого я очень не люблю. На выходе после спектакля я столкнулась с ними еще раз. Приятель типа с перрона отодвинулся, давая мне пройти, наши взгляды встретились, и я вспомнила его! Это он в ФРГ заглядывал в наше купе и, увидев, что все места заняты, осмотрел также полки. Видно, был без места и хотел хотя бы где-то приткнуть багаж. Наверняка тот тип на перроне ждал его и прозевал, но все-таки они встретились.

– Что за дыра эта ваша Голландия! – заявила я, усаживаясь в машину. – Я здесь всего несколько часов, а уже умудрилась встретить двух человек, которых видела раньше. Через месяц я буду знать в лицо все население Голландии.

К моему удивлению, Войтек не разозлился.

– Точно, – сказал он. – Даже Амстердам – большая деревня.

Утром меня разбудил громкий голос Войтека. Он напоминал Крысю, чтобы тот вел себя тихо, так как приехала бабушка, и поторапливал Эльжбету. Я сошла вниз и застала готовую к уходу невестку, которая, стоя у стола, что-то писала.

– Я как раз писала тебе записку. Мы с Войтеком уезжаем. Он подбросит Крыся до школы, а я сделаю покупки в N. Вернусь около часа. Еда в холодильнике, Крысь уже в машине.

Я набросила пальто и выскочила, чтобы поцеловать Крыся на прощание. Увидев меня, Войтек застонал, что опоздает на работу. Я быстро выкарабкалась из машины и вернулась в дом. Было около половины девятого, а это как раз самое время для сна.

Не знаю, уснула ли я или еще только засыпала, когда услышала какое-то жужжание. Оно продолжалось некоторое время, прежде чем до моего сознания дошло, что это сигнал телефонного аппарата на первом этаже. Но пока я вставала, телефон, к моему удовольствию, замолчал. Я прислушивалась некоторое время, не раздастся ли еще звонок, но он не повторился.

Я попробовала спать дальше, но сонливость уже прошла, хотя, впрочем, не настолько, чтобы у меня возникло желание встать. Голландская кровать оказалась очень удобной. Я нежилась в полудреме с приятным ощущением оправданной лени, когда внезапно очень отчетливо услышала в холле шаги и приглушенные мужские голоса, ни один из которых не был голосом Войтека. Я непроизвольно хотела крикнуть «кто там?», но быстро сообразила, где нахожусь. Я была слишком потрясена и испуганна, чтобы припомнить английские слова.

Я босиком выскочила в коридор и, наклонившись через перила лестницы, посмотрела вниз. У меня перехватило дыхание. Я сразу его узнала. Внизу стоял тип, которого я видела на перроне в Утрехте, а потом в театре в N. Второй, должно быть, стоял дальше, так как сверху его не было видно. Они вошли в гостиную, тихо закрыв за собой дверь. Я почувствовала себя в ловушке.

Что могло означать это вторжение в чужой дом в отсутствие хозяев? Воры? Мне показалось это маловероятным: воры знают, где красть, и идут наверняка. Вряд ли они стали бы рисковать, проникая в жилище иностранца, живущего вместе с семьей на стипендию, ведь его имущественное положение они могли определить без труда хотя бы по машине, которую Войтек купил подержанной и сейчас без зазрения совести приканчивал. А кроме того, разве воры, обкрадывающие квартиры, ходят в театр? Но если это не воры, то кто? Ясно – полиция! И самая худшая, тайная. Тип с перрона появился в театре не случайно. Они следят за моим сыном! Утром видели, как он уезжал. Думали, что в доме никого не осталось (ведь и я на какое-то время садилась в машину поцеловать Крыся). Потом удостоверились в этом по телефону, а я как раз не подошла.

Во мне проснулась львица, детенышам которой угрожает опасность. Я вернулась в свою комнату, надела халат, сунула ноги в шлепанцы, схватила сумочку. Первое, что я ткну им в нос, будет мой паспорт, и я начну объяснение на повышенных тонах. С полицией так лучше всего. Пообещаю им вмешательство посольства. Как смеют они таким способом врываться в дом иностранца! Хотя я отдавала себе отчет в том, что моего английского не хватит, чтобы выразить все, что я хочу им сказать, а их голландского бормотания я не понимаю, – тем не менее я была уверена, что скручу их в бараний рог, они у меня получат!