Александр Андрюхин - Семя титана

— Знаете, — произнес сторож с китайским прищуром, — я только сейчас сообразил… но я не уверен, что это мне не показалось…

— Ну! — нетерпеливо подбодрил следователь.

— Около семи утра я проходил по второму этажу, и вдруг мне показалось, что в кабинете Натана Сигизмундовича кто-то набирает номер. Я подошел, дернул дверь. Она была запертой. Я прислушался — тихо. Ну, думаю, померещилось. И пошел к себе.

Батурин переменился в лице.

— Что же вы сразу об этом не сказали? Эх… — покачал головой полковник. — Ключ от его кабинета пропадал?

— Откуда вы знаете? — вытаращил глаза вахтер. — Месяц назад с гвоздика действительно исчез ключ от его кабинета. А через два дня появился снова.

Следователь снял со стены бронзовый ключ с номером тринадцать и погрузился в его изучение. Вахтер с любопытством наблюдал.

— Я слышал, что это не самоубийство, а убийство, — наконец произнес он полушепотом.

— От кого слышали? — сощурился полковник, соображая, что информация могла исходить только от двух особ: либо от Риммы Герасимовны, либо от Инги. Но Римма Герасимовна в редакции никого не знает, а у девушки вряд ли было время распространяться на эту тему. Впрочем, она перекинулась парой слов с Гогиным.

— Все говорят, — неопределенно ответил сторож.

В ту минуту Батурин мог поклясться, что сторож знает больше, чем говорит. Это отметило подсознание, но его мысли были заняты другим. Через окно, только через окно мог проникнуть преступник. Он влез в его кабинет задолго до прихода Вороновича. Ключ у него уже был. Убийца отпер кабинет, втащил стол… Хотя нет! Сначала, наверное, позвонил…

— Вспомните: в то утро, когда вы подошли к кабинету Вороновича, стол стоял на месте?

— А где же он мог ещё стоять? — искренне удивился вахтер. — Хотя… может быть, я не заметил. Да нет! Точно стоял. Иначе мой глаз бы отметил, что в коридоре что-то не так.

Так оно и есть! Убийца действительно звонил, потом, дождавшись, когда сторож спустится к себе в каптерку, открыл изнутри дверь, втащил в кабинет стол и снова заперся на ключ.

— И ещё такой вопрос: Воронович часто запирался изнутри?

— Раньше часто, — ответил вахтер. — Но в последние два года он перестал водить в редакцию поэтесс. Так что запираться больше не было необходимости. Вы думаете, преступник забрался через окно?

Полковник внимательно посмотрел на вахтера и не ответил. «Однако проницательные охранники работают в редакциях», — подумал он.

— Пойдемте посмотрим, можно ли со двора забраться в кабинет Вороновича.

— Да запросто! У него под окном пристройка к подвалу…

В общем, эта поездка в журнал ничего принципиально нового для следствия не открыла, если не считать предположения, что убийца не был штатным сотрудником журнала, но, вероятно, имел к нему какое-то косвенное отношение. Во всяком случае, был в нем частым гостем. Чужой бы не смог незаметно спереть со стены ключ из каптерки вахтера, а затем повесить его на место. Однако по возвращении в контору водитель неожиданно брякнул своему засыпающему шефу:

— А вдова, видимо, не дура. И зря время не теряет.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал сквозь сон Батурин.

— Не успела похоронить мужа, а уже её обхаживает молодой ухажер с иномаркой.

— Не понял, — поднял голову следователь.

— Когда сегодня утром она вышла из отдела, её ждал в машине хахаль. И знаете, кто? Тот самый дылда — поэт, который был на кладбище.

Сладкое ощущение этого сна не проходило целый день. И вечером, когда они снова встретились под памятником Грибоедову, Инга неожиданно взяла Володю под руку и нежно взглянула в глаза. Он смутился.

— Значит, в этом году ты опять будешь поступать в ГИТИС? — спросил он не своим голосом.

— Что делать? — притворно вздохнула Инга. — Это мое призвание. Я с детства мечтала стать актрисой. И я буду актрисой. Я как увижу сцену, у меня внутри все переворачивается. Кстати, сценическая речь у меня давно поставлена и с дикцией полный о'кей! А про пластику и говорить нечего. Оказывается, там таких не любят. Я имею в виду тех, кто уже многое умеет. А один престарелый типчик из приемной комиссии сказал, что мои данные его устраивают и если я буду послушной, то мое поступление в институт гарантировано. Разумеется, я отказалась от его услуг.

После недоуменной паузы Володя недоверчиво спросил:

— Что же, талант совсем не учитывается?

— Он никогда не учитывался, — ответила Инга с раздражением, удивляясь наивности Володи, и вдруг осеклась.

Кажется, девушку занесло. Это пацанам во дворе можно заливать про полное растление в театральных вузах. На самом деле Инга вылетела сразу после первого прослушивания. И уже на следующий день, когда она печально сидела на подоконнике столь желанного института в ожидании черт знает чего, к ней развязно подвалил прыщеватый второкурсник. Студент обласкал её не вполне братским взором и стал нести ахинею про свои режиссерские способности. Он обещал за год так подготовить абитуриентку, что приемная комиссия будет рыдать и рвать на себе одежду по примеру библейских пророков. Абитуриентка смотрела на него и грустно думала, что вот такие сморчки учатся в лучших театральных вузах страны, а она со своими голливудскими параметрами вынуждена утирать слезы на подоконнике.

Не повезло. Ой, как дико не повезло Инге в прошлом году, как и, впрочем, многим длинноногим девчонкам, которые свои провалы на актерские факультеты объясняют нежеланием отдаваться похотливым старикашкам из приемной комиссии.

Кажется, парень догадался, что девушка несколько преувеличила свои актерские способности. Чтобы замять казус, Инга спросила:

— Чем ты занимаешься? Кроме ясновидения, разумеется?

Его работой девушка поинтересовалась исключительно для того, чтобы заговорить зубы, и очень была удивлена, когда молодого человека смутил её вопрос. Впрочем, на смущение она обратила внимание потом, а в данную минуту Инга думала про то, какая она дура, что наврала ему про приемную комиссию.

— Я работаю в одной компьютерной фирме, — ответил он после некоторого замешательства.

Его замешательство в тот вечер не бросилось в глаза. Это потом уже девушка вспомнила о нем.

— Ты программист? — выгнула бровь красотка, не имеющая представления, что это такое, но краем уха слышавшая, что есть такая специальность.

— Да нет! — тихо засмеялся он. — У нас посредническая фирма. Мы только торгуем компьютерами. В данный момент я закупаю в столице большую партию. Мне приходится тестировать каждую машину, а это очень занудно и долго.

— Так ты не москвич? — вытаращила глаза Инга и даже остановилась, сраженная ужасной догадкой.

— Я из Самары, — произнес он со смущенной улыбкой.