Сергей Мартин - Год Палача

Под ногами захрустел гравий, когда я направился к краю крыши, опоясанному невысоким бордюром и металлическим леером. Вид отсюда был просто великолепен, весь город лежал как на ладони, залитый морем огней. Вдалеке чернели трубы ТЭЦ с красными сигнальными отблесками, а ещё дальше, правее, виднелись трубы и дымы промышленной зоны, почти скрытой лесопарком. Центральный район города также был виден лишь отчасти и светился из-за леса тусклым заревом.

Четверть часа я любовался ночными видами Автограда. Удивительно, сколько уже успели всего понастроить за эти пять лет, несмотря на проблемы финансирования, о которых я столько читал и слышал! Жилые кварталы новостроек шагнули далеко в поля, обступавшие город с севера и запада, а почти все пустыри и мало-мальски пригодные для строительства пятачки внутри старых кварталов были застроены всевозможными офисами, магазинами, ресторанами и прочей недвижимостью, соревнующейся между собой индивидуальностью проектов и шикарностью отделки. Всё это великолепие возводилось бесчисленными фирмами и фирмочками, возникающими из ниоткуда и исчезающими в никуда с головокружительной быстротой, словно они специально создавались для реализации одного–двух проектов, а затем быстро переходили из рук в руки, меняя порой до десятка хозяев за год. Так отмывались огромные капиталы, принадлежащие не только местным, но и столичным и даже зарубежным авторитетам. Были, конечно, среди этих фирм и "честные", отчаянно сопротивляющиеся давлению преступных кланов, но таких оставалось немного, и дела их обстояли далеко не лучшим образом. Все они рано или поздно всё равно перейдут под контроль группировок, опутавших город плотной паутиной и сосущих из него жизненные соки. Выживут лишь считанные единицы…

Ветер незаметно сменил направление, и со стороны автозавода потянуло неприятным запахом нитрокрасок, растворителей и ещё какой–то дрянью, отнюдь не напоминающей ароматы цветов. Я поморщился и достал сигарету. До полуночи ещё было немало времени, и я прошёл вдоль ограждения, поглядывая на дом напротив. До кирпичной красной двенадцатиэтажки отсюда было метров двести пятьдесят – почти идеальная дистанция, но всё же ощущалось нервное напряжение в мышцах, а пальцы чуть заметно подрагивали. "Чёрт! – подумал я. – Неужели я волнуюсь? Ерунда! Просто стало холодать, и мышцы остыли. Нужно разогреться…"

Сделав пробежку по крыше и несколько энергичных движений, я почувствовал себя лучше. Взгляд так и притягивал последний подъезд двенадцатиэтажки. Пока всё было спокойно. Запоздавшие жильцы торопились домой, скрываясь за хлопающими дверями, а детей давно уже не было во дворе. У соседнего подъезда сидела на лавочке компания подростков–акселератов, о чём–то оживленно спорящая и пересыпающая беседу отборной нецензурщиной. Они то и дело разражались жеребячьим хохотом. Среди нарочито грубоватых голосов парней слышалось и девичье хихиканье. Дамы не отставали от своих кавалеров в знании русского солёного языка и явно щеголяли этим, стараясь не уступать парням в крутизне. Да, за пять лет нравы к лучшему не изменились.

Я посмотрел на ряд окон на пятом этаже, сквозь дорогие шторы которых струился яркий свет, и заметил тёмный силуэт в одном из них, неподвижно застывший в свободной позе. Бритва находился дома и ждал прибытия "почётного эскорта", который должен был появиться минут через десять, если не случится ничего непредвиденного. Пора и мне заняться делом.

Позицию я выбрал заранее и, быстро осмотрев её ещё раз, убедился в правильности выбора. Подъезд и примыкающая к дому территория отлично просматривались отсюда, а молодые, едва начавшие зеленеть, деревья не закрывали обзора. Раскрыв сумку, я вынул из неё небольшое покрывало и аккуратно стал раскладывать на нём части автоматической винтовки. Сборка заняла минут пять. Я достал магазин и зарядил оружие, проверив его на готовность. Закрепив винтовку на опоре и поставив её на парапет, я прильнул к прицелу и подрегулировал оптику. Красное пятнышко лазерного луча скользнуло по двери вдоль нацарапанной надписи "Ирка – б…" и остановилось на ручке с глубокими вмятинами. Не громко клацнул затвор. Всё готово, оставалось только ждать.

Вскоре из–за дома полоснули ярким галогеновым светом фары автомобиля, и во двор, тихо урча мотором, въехал "Опель–омега", плавно затормозив у подъезда. Из машины вышли два здоровенных "быка" и, окинув двор быстрым взглядом, встали у дверей, держа руки в карманах кожаных курток. Затем появился третий – водитель и быстро скрылся за дверью подъезда.

Я снова припал к прицелу, плотно прижав приклад к плечу, и выровнял дыхание. Перекрестие с красной точкой посередине застыло на переносице "бойца", стоящего справа. Было забавно видеть, как он подозрительно оглядывает двор в поисках возможной опасности для своего босса, создавая видимость своей исключительной полезности и высокого профессионализма в качестве телохранителя. Он сосредоточенно жевал жвачку, время от времени выдувая из неё пузыри. Лицо этого молодого парня не несло на себе и следа интеллекта. Оно не выражало ничего, кроме тупой жестокости и животных страстей. Второй был почти точной копией первого. Оба коротко стриженные, приплюснутые носы и многочисленные мелкие шрамы на лицах выдавали в них бывших боксёров. Оба весили не менее девяноста килограммов, и у меня не было ни малейшего шанса выстоять в рукопашной схватке хотя бы с одним из них.

"Интересно, где Бритва вербует таких рекрутов в свою бригаду? Отличные экземпляры. Неандертальцы, да и только! И таких мордоворотов у него десятка два. Все при деле: трясут владельцев ресторанов и кафе, бань и прочей сферы услуг. Сейчас поедут в казино. Вот уж поистине золотое дно для этой дряни!". Эти мои мысли прервало оживление охранников. Один из них предусмотрительно распахнул дверь, ожидая появления босса, который уже вышел из лифта и спускался с площадки по лестнице. Я перевёл прицел на дверной проём и полностью сосредоточился на предстоящем.

Первым вышел водитель и сразу направился к машине. Вслед за ним

появился и сам босс в шикарном бордовом костюме и дорогом шелковом

галстуке. Он на минуту задержался на крыльце, достав золотой портсигар и закуривая сигарету, и я хорошо разглядел его самодовольное холёное лицо. Бритва был в прекрасном настроении и что–то с усмешкой сказал своим телохранителям. Видимо, это была шутка, потому что оба "быка" гоготнули, подобострастно глядя на босса. Бритва сделал шаг к машине, и тут я плавно нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела даже я едва расслышал. Всё ж таки моя собственная конструкция глушителя была успешной. Недаром я с ней провозился целый год. В прицеле прекрасно было видно, как голова Бритвы раскололась на тысячи мелких осколков, словно глиняный горшок, забрызгав кровавым месивом стену и дверь подъезда, а его уже обезглавленное тело падало навзничь, судорожно двигая конечностями. Я тут же перевёл прицел на одного из телохранителей, успев заметить гримасу животного страха, исказившую его лицо, прежде чем короткая очередь разрывными пулями не разнесла в клочья верхнюю часть туловища. Второй оказался расторопнее, инстинктивно метнувшись к двери словно крыса, ищущая нору, он почти скрылся за нею, прежде чем я успел перевести огонь и выпустить очередь почти наугад. Пули насквозь прошили деревянное полотно двери, но финальная часть их траектории была мне неизвестна. Оставался ещё один "боец", сидящий в машине, и я быстро перевёл прицел на "Опель", отыскивая перекрестием тёмный силуэт за ветровым стеклом. Мотор машины отчаянно взвыл, почти захлебываясь на высоких оборотах, завизжали покрышки, пробуксовывая на асфальте и чертя на нём чёрные следы, и "Опель" рванул с места, словно пришпоренный конь. Пули пробили стекло, но автомобиль продолжал мчаться по узкому проезду, набирая скорость. У поворота он резко затормозил, заложив крутой вираж, его занесло и едва не опрокинуло при ударе о бордюр. И на какое–то мгновение в прицеле оказался правый борт машины. Я выпустил очередь по заднему крылу в район бензобака, раздался оглушительный взрыв, и тут же "Опель" запылал, целиком объятый пламенем. Чёрный коптящий дым заволок останки машины, и я быстро убрал винтовку с бордюра, отпрянув от края крыши. Разборка оружия заняла не более трёх минут. Сложив всё в сумку, я положил её в прочный пластиковый пакет, вывернул куртку наизнанку и снова надел, а вязаную шапочку сменил на кепку, опустив пониже козырек. Новый облик дополнен был очками. Быстрые шагом я направился на другой край дома, где и спустился на лестничную площадку шестнадцатого этажа. Часы показывали 0.12, когда я выходил из подъезда дома. С этой стороны не было видно побоища, но я хорошо представлял себе зрелище, представшее перед глазами разбуженных взрывом жильцов. Как ни странно, но в моей душе не было ни жалости, ни отвращения, ни презрения к тем подонкам, которых я уничтожил. Все произошло настолько… обыденно и тривиально, словно я сделал самую обычную работу, хотя и грязную. Наверное, примерно так же чувствует себя хирург, изо дня в день удаляющий аппендикс.