Ариадна Юнн - А КАПЕЛЛА

«На всякий случай!» – его любимая прибаутка.

Раньше Филя и не задумывался, насколько это могло быть опасно. Но теперь…

«Нет, Шура точно свихнулся! На что он надеется? Его всё равно пристрелят. Эд не даст ему уйти с такими деньгами».

Они выехали на Невский. Поток машин резко увеличился, и Филе пришлось сосредоточиться на дороге.

Шурик изредка давал указания по поводу маршрута, и, судя по всему, они двигались в сторону Московского вокзала.

– Мы должны попасть в камеры хранения, – наконец изрек он. – Я должен спрятать кейс.

В остальном речь Шурика состояла из отборных ругательств вперемешку с приступами кратковременных истерик и коротких безмолвных пауз перед очередным припадком ярости.

Филя взглянул на часы – оказывается, прошло всего полчаса с момента убийства. Ему же казалось, что этот кошмар длится уже целую вечность.

Но Эд наверняка уже всё знает. И его головорезы наверняка уже начали поиски. А этим красавцам хватит и получаса, чтобы…

Об этом не хотелось даже думать. А парализующая сознание мысль навязчиво и неотступно зомбировала своей жестокой конкретностью: «Они убьют не только этого придурочного Рэмбо, но и меня! Хотя нет. Сначала они захотят получить назад деньги».

Они с трудом припарковались, причем в неположенном месте.

Ну как бельмо на глазу! Но с Шурой лучше было не спорить.

– Вылезай! – вернувшись в себя, он снова начал командовать. – Только без фокусов!

«Интересно, как он с такой рожей пройдет мимо охраны? А еще везде рамки металлоискателей».

Но выбора не было.

Филя послушно шел рядом со своим похитителем, а в его бок упиралось холодное дуло пистолета.

Возможно, сейчас он станет свободным. Впереди пост пропуска…

Но боги! Они вошли просто так! Какие к чёрту рамки? Хоть пронеси тонну тротила! Никто и не заметит!

Совершенно задолбанные полицейские возились с целой кучей галдящих на весь зал ожидания цыган.

Так не бывает! Но, похоже, в его случае надежда – всегда призрак…

«Сколько же мне осталось жить? Час? Два?»

Тем нелепее сейчас выглядели проделки его юности – когда вместе с еще такими же, как и он, обалдуями, неудачниками-спекулянтами они по ночам «раздевали» припаркованные во дворах машины.

То были безрадостные 80-е – время всеобщего дефицита. Когда, минуя прилавки еще тогда государственных магазинов, продавалось и покупалось всё, что можно было где-нибудь достать.

Вот они и доставали.

Колёса, лобовые стёкла, боковые зеркала… И еще куча всякой ерунды, которую в те далекие времена можно было выгодно толкнуть на толкучке.

Ну а за автомобильные запчасти давали стабильно хорошие деньги.

Одним словом, им тогда это казалось весьма удачной затеей.

Причем всё это безобразие совершенно не мешало Филе учиться в одном из престижнейших питерских ВУЗов.

Впрочем, как и его горе-друзьям. Все они были новоиспеченными студентами.

Вырвавшись из душных школьных коридоров на такую долгожданную свободу, они сразу же решили не тратить время попусту. Смекалка и еще раз смекалка! И вот результат: они, имея при себе достаточно приличные деньги, наконец-то почувствовали себя взрослыми. Ведь с самого начала этой заварухи они были совершенно уверены в том, что именно деньги дают настоящую независимость. И в первую очередь от родителей.

А еще существовала огромная армия симпатичных девушек, которым нравились щедрые мужчины, а не какие-то сосунки-первокурсники.

Так что их путь был сколь прост – столь и рискован. Но отказаться от него они были уже не в силах.

Разгульные вечеринки – вино, сигареты с ментолом (в те времена очень круто!), поездки за город большими шумными компаниями… Всё это было так здорово! По-взрослому! Быть в центре внимания, сорить деньгами, влюблять в себя девчонок… Все эти «раскрашенные куклы» тогда были пределом их мечтаний! Стыдно вспоминать!

А их собственные прически? Господи! И кто только надоумил их выкраситься в эти невероятные цвета?!

Филя, естественно, был круче всех! Его чернющая шевелюра узкой полосой, прямо вдоль пробора, была окрашена в ярко-ярко-рыжий цвет. И почему он только решил, что этот идиотизм вообще может кому-то нравиться? Но он был невероятно горд собой!

…Жизнь налаживалась…

Но им постоянно необходимы были всё новые и новые средства.

Так что ночь за ночью они снова и снова совершали свои разбойные вылазки.

Что это было? Романтика? Скорее невероятная глупость! А на языке закона – попросту воровство!

О чём они только думали? Особенно он, когда покупал оружие – настоящий боевой обрез?!

А еще они угнали чью-то новенькую «Волгу»! Прямо среди бела дня! От какого-то министерства… Зачем?

О, вот это была погоня! Как в кино!

Правда, через несколько кварталов машину пришлось, конечно же, бросить. И они даже каким-то чудом еще и умудрились сбежать от ментов…

… Хотя, как выяснилось, ненадолго…

…Сначала ему показалось, что всё происходящее – это просто кошмарный сон.

Его вели по длинным тюремным коридорам, от тусклого освещения которых и липкой сырости на стенах его начало невероятно тошнить, а от бесконечной вереницы металлических лестниц и зияющих пустотой пролетов ужасно кружилась голова.

Сердце билось часто-часто. В ушах звенели гулкие шаги конвоя.

«Спокойно, надо просто сосредоточиться, – твердил себе Филя, – скоро наступит утро, и я проснусь».

Но шаг. Еще шаг. Опять и снова… Уже испуганный и несмелый. И с каждым мгновением становилось всё страшней и страшней, а хмурые тюремные коридоры – всё длиннее и длиннее.

Всё произошло так быстро, что он даже не успел опомниться, как очутился сначала в КПЗ, а потом, через двое суток, – уже здесь, в СИЗО. На Арсенальной…

За ним приехали под утро, когда весь город еще мирно спал, беззаботно досматривая сновидения.

Мать убито смотрела, как два опера бесцеремонно обыскивают его комнату.

Отец, мертвенно-бледный, стоял отвернувшись к окну, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

А в Филиной голове почему-то вертелся его вчерашний разговор со Снежкой…

Они не виделись уже несколько месяцев, но накануне всё же решили встретиться. И отчего-то именно вчера.

Он позвонил ей ближе к вечеру. Ему вдруг, неожиданно даже для себя, захотелось увидеть ее.

И теперь он точно знал: это было предчувствие.

Поэтому вчера, как-то вдруг, вначале совершенно не собираясь, он рассказал ей всё.

И, видимо, поэтому сейчас, стоя посреди своей комнаты в окружении снующих туда-сюда милиционеров, он так отчетливо видел перед собой ее глаза, полные неподдельного ужаса:

– Ты в своем уме? – после услышанного не переставая твердила она. – Тебя же посадят!

– Не говори ерунды! – недовольно огрызнулся он ей в ответ. – Умные люди не попадаются! А лишние деньги – не помеха.