Николай Старинщиков - Анаконда, глотающая живьем

– Работайте! – орал он. – Пробивайтесь! Приносите в общую копилку – тогда и оклады вырастут!

В общем, свалил с больной головы на здоровую. Потом объявил, что вопрос об экономии денежных средств давно решен и обсуждению не подлежит. Затем перескочил на права человека, упомянул про демократию, президента страны и, наконец, замолчал, гордо оглядывая зал. Шевельнул головой еще раз туда-сюда, потянул носом, поправил под собой кресло.

«Зачем ему больница, – удивился Лазовский, – ведь у него же «Ланцет»?!

Люберцева кричала, поднимаясь над остальными:

– Да отстаньте вы от меня – всё равно я не сдамся! Вы думаете, что вас это не коснется… Ошибаетесь! Удав проглотит каждого, кто встанет у него на пути.

– Совещание окончено – можете расходиться! – заключил Непрокин.

Народ галдел. Непрокин жестикулировал руками. Каждый взмах руки – как удар весла по мокрой заднице.

«Вот и приехали, – обреченно подумал Лазовский. – Гад окончательно испортил всю атмосферу».

Народ толпился у двери. Некоторые недоумевали, для чего их оторвал от работы главный администратор. Ведь все финансовые вопросы он давно сам решил.

«Вечером надо обязательно нажраться, – думали другие. – Купить водки и пива, запереться у себя в кабинете, перемешать всё вместе и сосать потихоньку из горлышка, пока крыша не съедет…»

В последнем был точно уверен заведующий кожным отделением Гуляев. Не существовало в мире силы, способной переубедить доктора в обратном, поскольку Сергей Александрович был профессиональным алкоголиком.

Лазовский обогнал толпу, выскочил из здания и поспешил на остановку, надеясь успеть в Совет ветеранов, а также забежать по пути в адвокатскую палату. И он успел. Маршрутка остановилась на остановке ровно в четыре. А через десять минут он уже был в адвокатской палате, у стола, перед дамой лет тридцати.

– Мне документы сдать, – сказал он, – для поступления к вам адвокатом.

Однако ответ дамы поверг его в шок, поскольку, как оказалось, адвокатская палата адвокатов к себе не принимает.

– Но как же, я ведь юрист, – удивился Лазовский. – Служил… Имею стаж. У меня высшее образование, опыт…

– Не имеет значения, – упрямилась дама. – Вы не адвокат, и принять вас мы не можем.

– Но позвольте…

Лазовский окончательно упёрся в тупик.

– Надо подать заявление о допуске к экзаменам на статус адвоката, а уж потом, – говорила дама и тут же добавила: – Но при этом еще не факт, что вас к ним допустят. Вы же для нас, извините, никто. Так что пишите пока заявление.

Дама раскрыла папку, вынула оттуда лист и протянула Лазовскому.

– Напишите по образцу. У вас пять минут.

Она посмотрела на круглые часы, висящие на стене.

Лазовский присел к столу, написал заявление и передал его даме. Та пробежалась по нему глазами, приложила копии документов и поднялась из-за стола. Ее время истекло, она не желала больше задерживаться на рабочем месте.

Лазовский в удивлении качал головой. Интересная вышла картина. Вроде бы итог был один и тот же, но говорили они с дамой словно бы на разных языках.

Сбежав по ступеням к первому этажу, он выскочил из подъезда и направился в УВД – до него было каких-то всего метров пятьсот. И тоже успел вовремя. Совет в лице нескольких стариков и двух относительно молодых товарищей еще только рассаживался за длинным столом в кабинете на первом этаже. В торце стола сидел сухощавый тип по фамилии Семенов. На вид ему было лет семьдесят, хотя Лазовский точно знал, что Семенов давно тяготел к девяноста.

– А это кто у нас? – спросил Семенов. – Не Лазовский ли, извиняюсь.

– Так точно, – произнес Георгий.

– Присаживайтесь. Сейчас мы начнем. Проходите, Сидоров.

Лазовский обернулся и увидел средних лет мужика.

– Сидоров, бывший омоновец, подполковник, – представил его Семенов.

Рассевшись по местам, приглашенные уставились в сторону Семенова, а тот, улыбаясь, начал повествовать про то, что у кого-то вверху возникла идея отстроить заново работу ветеранского Совета. По его словам выходило, что под это дело выделены финансовые средства – молодежь воспитывать, передавать им приобретенное за долгие годы службы, а короче – опыт. Кроме того, личным примером участвовать в охране общественного порядка. Поскольку, допустим, в отделе полиции № 2 всем составом ушло в декрет отделение по борьбе с правонарушениями среди несовершеннолетних.

– Вы представляете?! – воскликнул Семёнов. – Их всего там пять человек, и все в декрете. Так что некому даже на опорном пункте сидеть!

– А мы, значит, обязаны, – отозвался Сидоров. – Воспитывать молодежь, ходить по квартирам…

– Не утрируй, – перебил Семенов. – Мы не так много значим. Нам просто надо слегка помочь.

– Замечательно! – не сдавался Сидоров. – Они там отделом будут сопли жевать, а мы по квартирам шляться.

– Чего? – не понял Семенов.

– Ты в квартиру, а тебе в морду! – пояснил Сидоров. – У нас даже удостоверений нет. Кто мы для них? Несчастные пердуны.

– Прекрати! – Семенов вскинул ладонь. – Так можно всю идею обгадить. Думаешь, я не думал на эту тему?

И Семенов стал говорить про то, как можно оказать помощь. Совет всё равно обязан, поскольку об этом просит руководство. Сам министр, между прочим, приложил к этому руку.

– Это какой-то дурацкий эксперимент, – ворчал Сидоров. – Раньше мы были командой, когда служили, а теперь каждый из нас…

– Блуждающий форвард, – сказал Лазовский.

…Следующим утром в ворота ЦГБ вошла больничная «санитарка» и остановилась напротив распахнутой будки охраны. Средняя дверь отворилась: из салона смотрел Непрокин.

– Ты какого здесь хуя сидишь?! – гавкнул Фёдор Ильич. – Тебя для чего сюда поставили!..

Охранник не сдвинулся с места. Как сидел, так и продолжал сидеть в стареньком кресле.

– Где второй?! – ревел Непрокин.

– В обходе, – ответил охранник скрипучим голосом.

– Чтобы сейчас же! – орал Непрокин. – Ты понял меня?!

И снова матом. Вместо пальцев – сосиски. Тычет ими в сторону площади.

Охранник не шевелился.

– Чтобы сейчас же их там не было! Ты понял меня?! Мы с вашим директором условились! Вы обязаны мне помогать! Чтобы ни одной торговки за воротами – иначе полетите у меня!.. – лаял громадный пёс, похожий на человека.

«В кабину не умещается – потому и забрался в салон, – отрешенно думал охранник, продолжая молчать. – Несчастный человек…»

Непрокин хлопнул дверью, «санитарка» двинулась внутрь двора, волоча за собой выхлопные газы вперемешку с дорожной пылью.

У административного корпуса Непрокин велел остановиться, выбрался из машины, сразу сделав ее легче до полутора центнера, и направился в офис. Мимо сновали подчиненные. Завидев шефа, народ ускользал в боковые проёмы либо, упустив время, загодя кланялся и цедил: