Виктор Смирнов - Прерванный рейс

Все выжидательно посмотрели на меня.

— В кубрик, — сказал я.

Там, на носу, был люк, который вел в между донные отсеки. Через него по днищу можно было пробраться к машинному отделению и зайти «механику» в тыл.

— Не задерживай шаг!

Мы вошли в тамбур носового кубрика под дулом автомата. Затем механик задраил железную дверцу. Через минуту все ощутили, как «Онега» повернула вправо, в сторону открытого моря.

— Так… «Kommen wieder»… Он вернулся. Вернулся из эпохи войны. Ему нет тридцати, но он оттуда. Такова его профессия.

— Кто он такой? — спросил Прошкус.

— А ты не понял? — спросил Кэп. — Эх, проморгали мы птицу! Но как ловок, подлец! Как хитер!

Сидя на трапе, он перевязал Валере простреленную ладонь полотенцем.

— Надо было сразу кинуться… Эх, черт…

Леша Крученых и Ленчик хмуро посмотрели в мою сторону. Это ведь мой окрик заставил ребят остановиться.

— Получили бы пяток пуль в живот, — сказал Кэп.

Из всей команды он был единственным, кто понюхал пороху. Его авторитет не вызывал сомнений.

— В кубрике люк, — сказал я. — Мы можем проползти к машинному. В этом вся штука.

— Ну, Ленчик, — кивнул Кэп.

Матрос скрылся в кубрике.

— Зачем ему захватывать теплоход? — спросил Кэп. — Он мог пересечь границу как член экипажа и…

— Не вышло. Оставалось действовать силой.

— Так… Но и у вас тоже не вышло? Обидно.

Некогда было объяснять, что я искал одного преступника, а открыл другого.

Вернулся Ленчик.

— Там полно воды! — доложил он. — «Механик» уже притопил судно. Видать, догадался.

Теперь мы сидели, как в ловушке. «Механик» во всем проявил предусмотрительность. Вот гад!..

— Скорее всего некоторое время он будет держать на северо-запад, в нейтральные воды, — сказал Кэп. — А потом спустит лодку с подводными крыльями. Скорость у нее высока, на море штиль. Отыскать такую лодку трудно, а до чужих берегов недалеко… Может, и вовсе утопит «Онегу». Чтоб свидетелей не нашли.

Сверху, из решетчатого «фонаря» над тамбуром, падал тусклый свет. Грохотал на формированном режиме дизель. Я оглядел своих товарищей. Итак, нас шестеро, включая одного раненого. Оружие? Подручные предметы. В кубрике Ленчика гантели, охотничий нож… Я вспомнил о «Бонстроме», гарпун которого пробивал дюймовую доску.

— Можно выбраться через иллюминатор в кубрике? — спросил я у Ленчика.

— Можно. А дальше? «Онега» на ходу. Бултых в воду…

— Постой, — перебил его Кэп. — Веревка найдется?

— Найдется метров пятьдесят.

Иван Захарович пригладил лысину. Он полностью овладел собой и держался хладнокровно, как подобает капитану.

— Можно попробовать. Если обвязаться веревкой и вылезти в воду, этот шпик не заметит: фальшборт прикроет. Потом постепенно травить конец. Струя отнесет к корме. Влезть на кринолин — вот что трудно…

— Кринолин?.. На ходу?

Когда-то в пароходстве проводили опыты с мощными подвесными моторами. И для этой цели к корме «Онеги» приварили площадку из металлических брусьев — кринолин. Она нависала над водой, словно козырек, поддерживаемая двумя кронштейнами. По кронштейнам купальщики забирались на теплоход. Но не на ходу, разумеется. Гребной винт режет, как нож.

— Хорошо. Я попробую.

— Нет уж, — сказал Леша. — Я помельче, полегче. И руки больно чешутся. Этот паразит, который жрал за одним столом гречневую кашу… И за Машутку… Я сразу…

— Потому и не пойдешь, что «сразу», — сказал Кэп. — Валяй! — Он тронул меня за плечо. — И будь осторожен. Мы с Лешей подержим веревку. Ты, Ленчик, с Прошкусом выламывай дверцу. Табуреткой лупите. Надо отвлечь…

Растерянность прошла, мы были готовы к бою.

Я вывалился из иллюминатора и повис — пальцы ног чиркали по плотной, бешено несущейся воде. Леша привязал к спасательному жилету ружье для подводной охоты, а к ремню подцепил нож.

— Слушай, Чернов, если не вылезешь на корму, попробуй накинуть веревку на винт, — сказал Кэп. — Может, остановим машину.

Они опустили веревку. Глотнув воды, я тут же выскочил на поверхность. Струя держала как будто на шершавой ладони. В ноздри и рот била вода, не давая дышать.

Кэп и Леша постепенно отпускали веревку. Я как бы сползал к корме вдоль железной обшивки. Рвало одежду. Ссадины горели от соленой влаги.

Из носового кубрика за мной уже не могли следить. Но Кэп заранее отмерил веревку, чтобы притормозить, когда я окажусь у кормы.

Вот и кринолин. Он перечеркнул небо широкой решеткой. Рядом — толстый, как рельс, кронштейн, который был приварен к корме у ватерлинии и наклонно уходил вверх, поддерживая кринолин.

Вода бурлила здесь, как в котле, стоял рев.

Я кое-как ухватился за кронштейн и попытался влезть, но не смог. Видно, ослабел. Сердце ходило в грудной клетке, как язык колокола, тяжко стучало в ребрах.

Держась обеими руками за кронштейн, несколько раз глубоко вздохнул… Нога снова соскользнула. Все повторялось, как в дурном сне. Вода мотала меня, то отталкивала, то тянула к винту, дизельная гарь душила едкой хваткой, а рев подавлял волю.

Наконец, удалось подтянуться и выбраться из воды. Я привстал, согнувшись в треугольнике, образуемом кронштейном, кормой и кринолином. Равновесие было шатким.

Сумею ли пролезть между брусьями? Взобраться на корму не просто. В этот момент я буду представлять отличную мишень, и, если «механик» даст очередь, все старания пойдут к чертям собачьим. Надо попробовать остановить теплоход.

Я обрезал веревку и дернул ее два раза, давая знать в носовой рубке. Капитан вытравил еще с десяток метров, и я намотал веревку на руку. Потом, как можно сильнее упираясь спиной, чтоб не свалиться, достал с кринолина удилище. Здесь всегда лежали удилища, привязанные к брусу шпагатом.

Остальное было делом несложным. С помощью удилища я опустил веревочную петлю в воду, к винту. Веревка рванулась, чуть не столкнула меня в воду и бешеной змеей заскользила от носового кубрика к корме, наматываясь, как нитка на катушку.

Теплоход задрожал от биения гребного вала. Затем в воде мелькнули какие-то обрывки сетей, мотки проволоки — все, что ребята обнаружили в носовом кубрике и привязали к концу.

«Онега» дернулась, и наступила тишина. Теплоход скользил теперь по инерции, все медленнее. Наверху послышались шаги. «Механик», заглушив двигатель, направлялся к корме, чтобы взглянуть, что случилось с винтом. В железную дверцу на носу уже отчаянно колотили.

Я проверил, хорошо ли вставлен гарпун. Если «механик» пойдет к корме… Но нет… Пусть лучше не подходит. Смогу ли я первым нажать на спуск? Не так-то это просто — выстрелить в человека.

Он-то сможет.

В дверцу носового кубрика колотили все сильнее. «Механик» куда-то исчез. Надо было решаться. Я пролез, царапая плечи, сквозь брусья кринолина и попытался подтянуться, чтобы выбраться наверх. И застыл на миг, увидев «механика» совсем близко, в нескольких шагах.