Майкл Коннелли - Блондинка в бетоне

– Миз Чандлер? – произнес судья Кейес.

– Ваша честь, мистер Белк прав насчет книги. Она о сексуальных садистах-убийцах. О Нормане Черче там действительно ничего не говорится. Однако ее значение для данного дела будет ясно уже в следующей серии вопросов. Думаю, мистер Белк понимает это и потому возражает.

– Ну, мистер Белк, возражать нужно было минут десять назад. Мы достаточно углубились в эту серию вопросов, и теперь, я думаю, надо довести ее до конца. Кроме того, вы правы – это весьма захватывающе. Продолжайте, миз Чандлер. Возражение отвергнуто.

– Должно быть, он ее трахает, – плюхнувшись на свое место, прошептал Белк. Эти слова были сказаны так, чтобы их не слышал судья, но слышала Чандлер. Тем не менее она никак на это не отреагировала.

– Спасибо, ваша честь, – сказала она. – Доктор Локке, мы с мистером Белком были правы, когда сказали, что Норман Черч не был предметом вашего исследования. Это так?

– Да, это так.

– Когда вышла эта книга?

– В прошлом году.

– То есть через три года после окончания дела Кукольника?

– Да.

– Но если вы входили в состав спецгруппы по Кукольнику и явно были знакомы с его преступлениями, то почему вы не включили в ваше исследование Нормана Черча? Казалось бы, это очевидно.

– Так только кажется. Прежде всего, Нормана Черча нет в живых. Для такого исследования мне нужны живые субъекты – конечно, находящиеся за решеткой. Мне нужны люди, которых я мог бы опросить.

– Однако из пяти субъектов, о которых вы пишете, живы лишь четверо. Пятый, по имени Алан Карпс, был казнен в Техасе еще до начала вашей работы над книгой. Как же все-таки с Норманом Черчем?

– Дело в том, миз Чандлер, что Карпс провел в исправительных учреждениях значительную часть своей взрослой жизни, и существует большой объем записей о его лечении и психиатрическом обследовании. О Черче же нет ничего. У него раньше никогда не было неприятностей. Он был своего рода аномалией.

Чандлер заглянула в свой блокнот и перевернула страницу, заостряя внимание на своем следующем вопросе:

– Но ведь вы по крайней мере провели предварительное исследование насчет Черча, не так ли?

Локке немного поколебался, прежде чем ответить:

– Да, я провел предварительное исследование. Оно свелось к тому, что я вступил в контакт с его семьей и попросил его жену дать мне интервью. И получил отказ. Поскольку его самого уже не было в живых и о нем не сохранилось никаких записей – кроме подробностей убийств, с которыми я уже был знаком, – я не стал развивать эту тему и занялся Карпсом из Техаса.

Чандлер вычеркнула из своего блокнота несколько вопросов и перевернула несколько страниц. Очевидно, она меняла курс.

– Когда вы работали со спецгруппой, вы составляли психологический портрет убийцы, не так ли? – сказала Чандлер.

– Да, – медленно сказал Локке и заерзал на стуле, готовясь к тому, что, как он знал, должно было бы за этим последовать.

– На чем он основывался?

– На анализе мест преступления и метода убийства в контексте того немногого, что мы знаем об отклоняющемся поведении. Я вывел отличительные черты, которыми, как я считал, характеризуется облик нашего подозреваемого.

В зале было тихо. Оглядевшись по сторонам, Босх увидел, что отведенные для публики места заполнены почти до отказа. «Пожалуй, во всем здании суда сейчас это самое интересное шоу», – подумал он. Да что там – возможно, что и во всем городе.

– В этом вы не достигли особого успеха, не так ли? То есть если Норман Черч действительно был Кукольником.

– Не достиг. Но такое случается. Тут ведь многое строится на догадках. Скорее, это говорит не столько о моей личной неудаче, сколько о том, как мало мы вообще знаем о людях. Этот человек не оставлял никаких четких следов, за которыми можно было бы следить, как за изображением на экране радара (конечно, не считая трупов тех женщин, которых он убил), вплоть до той ночи, когда он был застрелен.

– Вы говорите так, словно несомненно, что Норман Черч был тем самым убийцей, Кукольником. Вы уверены, что это правда, основанная на бесспорных фактах?

– Ну, я знаю, что это правда, потому что мне так сказали в полиции.

– А может, вы вовсе не ошибались, доктор? Если вы начнете с того, что теперь знаете о Нормане Черче, и оставите в стороне то, что сказала вам полиция о так называемых уликах, то сочтете ли вы его способным на то, в чем его обвиняли?

Белк собрался было протестовать, но Босх крепко взял его за рукав и потянул вниз. Белк со злостью на него посмотрел, но тут Локке начал отвечать:

– Я не могу снять с него подозрения или оставить под подозрением. Мы слишком мало о нем знаем. Мы вообще мало знаем о человеческом сознании. Единственное, что я знаю, – что каждый способен абсолютно на все. Я сам вполне могу совершить убийство на сексуальной почве. И даже вы, миз Чандлер. У нас у всех есть своя сексуальная матрица, и у большинства она вполне нормальна. У некоторых она чуточку необычна, но не более того. У некоторых – тех, кто может достичь эротического возбуждения и удовлетворения, только мучая и даже убивая своих партнеров, – она глубоко запрятана.

Когда он закончил говорить, Чандлер смотрела в свой блокнот и что-то писала. Поскольку она сразу не задала никаких вопросов, свидетель произнес еще несколько фраз:

– К несчастью, черную метку не пришивают к одежде и не носят на рукаве. Жертвы, которые ее увидят, обычно не могут потом об этом рассказать.

– Спасибо, доктор, – сказала Чандлер. – У меня больше нет вопросов.

Не размениваясь на дежурные вопросы, Белк сразу бросился в атаку. Его раскрасневшееся лицо было сосредоточенно, как никогда.

– Скажите, доктор, как выглядят люди с так называемой парафилией?

– Как и все остальные. Внешне они ничем не отличаются.

– Понятно. И что же, они всегда хотят кого-нибудь подцепить? Ну, знаете, ищут, как бы удовлетворить свои извращенные фантазии.

– Нет, в действительности исследования показали, что эти люди, очевидно, сознают свои извращенные наклонности и стараются их сдерживать. Те, кто набирается смелости сообщить о своих проблемах, при помощи медикаментов и психотерапии зачастую ведут абсолютно нормальный образ жизни. Остальные периодически подвергаются искушению, так что могут ему поддаться и совершить преступление.

Серийные убийцы с психосексуальной мотивацией зачастую действуют по одному и тому же, регулярно повторяющемуся шаблону, так что выслеживающая их полиция может с точностью до нескольких дней или до недели предсказать, когда они нанесут очередной удар. Это связано с накоплением стресса. Нередко наблюдаются так называемые убывающие интервалы – когда непреодолимое желание каждый раз возникает все раньше и раньше.