Майкл Коннелли - Блондинка в бетоне

Отвернувшись от него, она подняла вверх большой палец.

– Подожди минутку, скажи мне только, где сейчас Томми. Мне нужно кое о чем с ним поговорить.

– О чем? Я не знаю, где он.

– Об одной девушке. Помнишь Бекки? Она была здесь года два назад. Блондинка, любила красную помаду и одевалась как ты. Могла работать под именем Мэгги. Мне нужно ее найти, а она работала на Тома. Ты ее помнишь?

– Тогда меня здесь и близко не было. А Томми я не видела уже четыре месяца. А ты все врешь.

С этими словами она пошла прочь.

– Двадцать долларов! – крикнул ей вдогонку Босх.

Она остановилась.

– За что?

– За адрес. Я не шучу. Мне и вправду нужно с ним поговорить.

– Давай!

Он вытащил деньги из кошелька и отдал ей. Если за ним сейчас наблюдает местная полиция нравов, они, должно быть, недоумевают, гадая, зачем он дает проститутке двадцатку.

– Поищи в «Грандвью», – сказала она. – Номера дома я не знаю, но это на верхнем этаже. И не говори, что я тебя послала. Он сразу меня уволит.

Положив деньги в один из болтающихся карманов, она пошла прочь. О том, где находится «Грандвью», спрашивать не стоило. Босх проводил ее взглядом, наблюдая, как она исчезает в переулке между двумя зданиями, вероятно, направляясь за дозой. Сказала ли она правду? И зачем он дал ей деньги, если сейчас ему и так все скажут? К тому времени, когда он вернулся к автомату, оператор уже повесила трубку.

Снова набрав оператора, Босх получил адрес, по которому находился полученный им номер телефона. Номер Р-1, «Грандвью апартментс», на бульваре Сепульведа, в Шерман-Оукс. Получается, что он попросту выбросил двадцать баксов – потратил их на кокаин. Босх повесил трубку.

Сев в машину, он закончил просматривать почту. Половину составляла реклама, вторую половину – счета по кредитным карточкам и послания от кандидатов-республиканцев. Еще одна открытка приглашала на банкет по случаю присуждения наград Гильдии исполнителей фильмов для взрослых, который должен был состояться на следующей неделе.

Босх вскрыл счет от «Американ экспресс». То, что это незаконно, нисколько его не смущало – Черроне был преступником, обманывавшим службу надзора за условно осужденными. Жалоб от него не поступит. В этом месяце сутенер задолжал «Американ экспресс» 1855 долларов и 5 центов. Счет оказался аж на двух страницах; среди прочего значились два платежа за авиабилеты в Лас-Вегас и три – от «Секретов Виктории». С этой фирмой Босх был немного знаком – время от времени он просматривал у Сильвии каталог высылаемого ею по почте нижнего белья. За один месяц Черроне заказал по почте белья почти на 400 долларов. Деньги, уплаченные бедной женщиной за квартиру, которую Черроне использовал как прикрытие для службы надзора, были истрачены на закупку белья для проституток. Это возмутило Босха, но одновременно навело на одну мысль.

«Грандвью апартментс» были законченным воплощением калифорнийской мечты. Здание было выстроено вдоль торговых рядов, что позволяло его обитателям попадать в магазин прямо из квартиры, избавляя от необходимости пользоваться автомобилем – этой важнейшей составляющей южнокалифорнийской цивилизации. Оставив машину в гараже торгового центра, Босх через заднюю дверь прошел во внешний вестибюль жилого комплекса. Здесь все было облицовано итальянским мрамором, а посередине стояло большое пианино, игравшее само по себе.

Как показалось Босху, это была песня из классического репертуара Кэба Келлоуэя – «Каждый, кто ко мне приходит, должен поесть».

На стене, возле ведущей к лифтам стеклянной двери, висели список жильцов и телефон. Возле номера Р-1 значилось имя «Кунц». Босх принял это за шутку. Сняв трубку, он нажал соответствующую кнопку. Когда женский голос сказал «Алло!», Босх произнес:

– «Юнайтед парсел сервис». У меня тут посылка.

– А! – сказала женщина. – От кого?

– Ну, тута написано… не, не могу прочитать, чего-то вроде секретаря Виктора или что-то в этом роде.

– Ах вот оно что! – со смехом сказала она. – Нужно расписаться?

– Да, мэм, мне нужна расписка.

Вместо того чтобы впустить его внутрь, она сказала, что спустится сама. Простояв возле стеклянной двери пару минут, Босх вдруг понял, что обман не пройдет – он был в костюме и с пустыми руками. Когда сверкающие хромированные двери начали открываться, он повернулся к лифту спиной.

Сделав шаг в сторону пианино, он сделал вид, будто настолько восхищен его видом, что не замечает прибытия лифта.

– Вы из ЮПС?

Женщина оказалась блондинкой – очаровательной даже в синих джинсах и светло-голубой хлопчатобумажной рубашке. Их взгляды встретились, и Босх сразу понял, что она раскусила обман. Женщина немедленно попыталась закрыть стеклянную дверь, но Босх сумел вовремя проскочить внутрь.

– Что вы делаете? Я…

Решив, что она собирается закричать, Босх зажал ей рот. В ее глазах появился страх; теперь она уже не казалась столь привлекательной.

– Все в порядке. Я не причиню вам вреда, мне нужно только поговорить с Томми. Давайте поедем наверх.

Он медленно убрал ладонь; она не закричала.

– Томми здесь нет, – шепотом сказала она.

– Ну, тогда мы подождем.

Он мягко подтолкнул ее к лифту и нажал кнопку вызова. Женщина оказалась права – Черроне на месте не оказалось. Тем не менее Босху не пришлось долго ждать. Он едва успел осмотреть богато обставленную квартиру с двумя спальнями, двумя ванными, чердачным помещением и садиком на крыше, как Черроне вошел в свою квартиру.

Держа в руке журнал «Мир скачек», Черроне переступил порог своего жилища как раз в тот момент, когда Босх вернулся в гостиную с балкона, выходящего на бульвар Сепульведа и забитый машинами Вентура-фривей.

Сначала Черроне улыбнулся Босху, но затем его лицо стало напряженным. Такое часто случалось с Босхом – вероятно, из-за того, что преступникам казалось, будто они его узнали. Возможно, это и вправду было так. В последние годы – и даже на этой самой неделе – фотографии Босха часто появлялись в газетах и на ТВ. Гарри считал, что большинство преступников из тех, кто вообще читает газеты и смотрит новости, тщательно следят за попадающимися там изображениями копов. Очевидно, они считают, что это дает им какое-то дополнительное преимущество, но на самом деле такое знакомство порождает одну лишь фамильярность. Улыбнувшись Босху как старому приятелю, Черроне только потом понял, что это, вероятно, враг – полицейский.

– Именно так, – сказал Босх.

– Томми, он заставил меня его впустить, – сказала девица. – Он сказал, что…

– Заткнись! – рявкнул Черроне. – Если у вас есть ордер, – обращаясь уже к Босху, сказал он, – вы не должны быть здесь один. Если ордера нет – выметайтесь.