Дон Уинслоу - Власть пса

Похоже, он расхаживает всюду и хвастает ею и теперь явился сюда. Кэллан с О'Бопом решили спокойно выпить по чашке кофе — стряхнуть похмелье, а тут Эдди. Наклоняет картонку и говорит:

— Ну-ка, глянь сюда.

О'Боп заглядывает, и его рвет прямо на стол. Эдди обзывает О'Бопа сосунком и, хохоча, уходит. А в квартале несколько следующих недель только и разговоров, что Эдди и его дружок, ублюдок Ларри Моретти, явились домой к Майклу, отволокли парня в душ и нанесли ножом сто сорок семь ударов, а потом расчленили.

Рассказывают, что это Эдди Мясник поработал над телом Майкла Мэрфи: разделал его, будто свинью, а куски распихал по мусорным мешкам и разбросал по всему городу.

Кроме мужского органа. Его он засунул в картонку из-под молока, чтобы показывать всем в квартале — пусть никто не сомневается, что произойдет с тем, кому вздумается выкинуть какой-нибудь фокус.

И никто ничего не может поделать, ведь Эдди связан с Мэттом Шихэном, а Шихэн под защитой Семьи Чимино, так что вроде как неприкасаемый.

Прошло уже полгода, а О'Боп до сих пор горюет по другу.

И все твердит: не по справедливости поступили с Мэрфи.

— О'кей, может, им пришлось убить его, — рассуждает О'Боп, — может быть . Но потом? Зачем ходить и всюду показывать его член? Нет, это неправильно. Так не по-честному.

Бармен Билли Шилдс вытирает стойку — возможно, первый раз в жизни, — очень уж он разнервничался, слушая, как парнишка поносит Эдди Мясника. И все трет и трет стойку, будто готовится проделать на ней хирургическую операцию.

О'Боп ловит на себе взгляд бармена, но это не остужает его пыла. Ведь О'Боп с Кэлланом целый день обсуждали этот вопрос, шатаясь вдоль реки Гудзон, то затягиваясь травкой, то угощаясь пивом, так что если они и не в отключке, то сказать, чтоб в полном разуме, тоже нельзя.

А О'Боп все говорит и говорит.

Прозвищем О'Боп наградил его Кении Мэхер. Как-то ребята в парке играли в уличный хоккей, а когда прервались на отдых, к ним вприпрыжку подбежал Стиви О'Лири, так тогда его еще звали, и Кении Мэхер, оглянувшись на него, заявил: «Тебя нужно звать Боп».

Стиви никакого неудовольствия не выразил, совсем не обиделся. Ему ведь сколько тогда было? Пятнадцать? И то, что его заметили, да еще придумали прозвище парни постарше, польстило ему. И поэтому он только улыбнулся и спросил: «Боп? А почему Боп?»

— Потому что ты так ходишь, — объяснил Кении. — Подпрыгиваешь на каждом шагу, типа как мячик — боп, боп.

— Боп, — повторил Кэллан. — Мне нравится.

— Кому какое дело, что тебе нравится? — роняет Кении.

Тут вмешивается Мэрфи:

— Что за имечко такое дерьмовое для ирландца? Гляньте на его волосы. Огненно-рыжие. Встанет на углу, так все машины затормозят. А гляньте на его бледную рожу и веснушки. Ради всех святых, какой он вам Боп? Боп [39] Бибоп (боп) — джазовый стиль, возникший в сороковые годы XX века. только негры играют. А он что, черномазый? Да я в жизни белее парня не видал.

Кении призадумывается.

— Значит, нужно на ирландский лад? О'кей. Как насчет О'Бопа? — произносит он с ударением на первое «о».

И прозвище прилипает.

Так вот О'Боп никак не может уняться насчет Эдди Мясника.

— Я про что, хрен раздери этого парня, — гнет он свое. — Что ж, если он в связке с Мэтти Шихэном, так может творить, что его душе угодно? Да кто такой, на хрен, этот Мэтти Шихэн? Какой-то богатенький старик-пьянчуга! Ирлашка, все еще хнычущий за пивом о Джеке Кеннеди! И я должен уважать такого козла? Пошел-ка он подальше! Пускай оба подальше катятся!

— Охолони, — советует Кэллан.

— На хрен их! То, что вытворили с Майклом Мэрфи, не по-честному.

Он еще ниже горбится над стойкой и, насупясь, отхлебывает пиво.

А минут через десять входит Эдди Фрил.

Эдди Фрил — настоящий громила.

Заметив О'Бопа, он орет:

— Эй, борода с хрена!

О'Боп не поднимает головы и не оборачивается.

— Эй! — опять вопит Эдди. — Я к тебе обращаюсь. Ведь на твоей башке будто борода с хрена. Такая вся кудрявая и рыжая.

О'Боп медленно повернулся:

— Чего тебе?

Говорить он старается вызывающе, но Кэллан чувствует — его приятель боится.

А почему нет? Кэллан и сам боится.

— Слыхал я, — говорит Фрил, — у тебя ко мне какие-то претензии?

— Нет. Никаких претензий, — бормочет О'Боп.

Это, думает Кэллан, правильный ответ. Да только Фрилу этого мало.

— Потому как ежели есть, так вот он я.

— Нет. Нет у меня претензий.

— А я слыхал, — настаивает Фрил, — есть. Слыхал, ты шатаешься по кварталу и треплешь своим помелом, будто у тебя претензии по поводу того, что я сделал.

— Нет.

Не будь такой убийственной жары, на том оно, может, все и закончилось. Или будь у Лиффи кондиционер, может, все обошлось бы. Но кондиционера не было, а работала всего пара вентиляторов под потолком, круживших клубы пыли и дохлых мух на своей карусели.

О'Боп фактически уже был изничтожен, его яйца, считай, на полу валялись, и не к чему было его дожимать, но Эдди — тот еще садист, а потому он выкрикнул:

— Брехун ты, сукин ты сын!

У конца барной стойки Микки Хэггерти наконец оторвал глаза от своего «Бушмиллса».

— Эдди, — вмешался он, — парень ведь сказал тебе — претензий у него никаких нет.

— А тебя, Микки, спрашивает кто-нибудь? — рявкает Фрил.

— Ну господи, он ведь еще совсем мальчишка!

— Тогда нечего базарить как взрослый мужик! — орет Фрил. — Нечего тут шляться да болтать, что кое у кого никаких прав управлять кварталом.

— Извини, — хнычет О'Боп.

Голос у него дрожит.

— Ага, теперь ты извиняешься. Недоносок виноватый, сукин сын! Извиняльщик нашелся! Гляньте на него, хнычет, будто сопливая девчонка! И это тот самый мужик, который считает, будто у некоторых людей нет права заправлять делами в квартале.

— Слушай, ну я же извинился.

— Аха, слышу. Но это ты говоришь мне в лицо. А что станешь болтать у меня за спиной? А?

— Ничего.

— Ничего? — Фрил выдергивает из-под рубашки револьвер тридцать восьмого калибра. — На колени!

— Что?

— Что? — передразнивает Фрил. — На коленки свои дерьмовые падай, ты, ублюдок!

О'Боп, от природы белокожий, побледнел по синевы. Кэллан видит, он стал похож на мертвеца, а может, мертвец и есть, потому что все идет к тому, что Фрил вот-вот прикончит его на месте.

Дрожа, О'Боп сползает с табурета. Ему приходится опереться о пол руками, чтобы не растянуться, опускаясь на колени. И он плачет — громадные слезищи катятся у него из глаз, оставляя блестящие дорожки на щеках.

У Эдди на физиономии пакостный оскал.

— Хватит тебе, — вмешивается Кэллан.

Фрил набрасывается на него:

— Тебе что, тоже охота попробовать, малыш? Ты давай решай, с кем ты: с нами или с ним.

Кэллан опускает глаза.