Дон Уинслоу - Власть пса

Оба охранника Калабрезе разом хватаются за оружие. Пистолет Скэки сорок пятого калибра оказывается нацелен точно в голову Кэллана.

Калабрезе смотрит на Кэллана и О'Бопа, покачивает головой.

Джимми Персик тщится припомнить точные слова Покаянной молитвы.

Но тут Калабрезе вдруг смеется.

Он хохочет, заливается так, что ему приходится достать из кармана пиджака платок и вытереть глаза. Мало того — он даже падает на стул. Отсмеявшись, Калабрезе смотрит на Скэки и произносит:

— Ну чего стоишь? Стреляй в них!

И тут же, очень быстро, добавляет:

— Шучу я, шучу. Вы, парни, что, думаете, выйди я в эту дверь, началась бы третья мировая война? Смех, да и только!

Он машет им на дверь:

— На этот раз вы — первые.

Они выходят, и дверь за ними захлопывается. Даже через закрытую дверь еще доносится хохот. Они проходят мимо Бэт и ее подружки Мойры на улицу.

Никаких признаков ни Бобби Ремингтона, ни Толстяка Тима Хили.

Только вереница — от угла до угла — черных «линкольнов».

И рядом с ними стоят гангстеры.

— Господи, — бормочет О'Боп, — наши не смогли найти место для парковки.

Позже Бобби, извиняясь, бормочет, что не успел он и пару раз проехать мимо ресторана, как один из мафиози тормознул машину и велел им проваливать отсюда на хрен. Они и убрались.

Но это будет потом.

А сейчас О'Боп стоит на улице и глазеет на голубое небо.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Нет, Стиви. И что?

— А значит это, — О'Боп обнимает Кэллана за плечи, — что мы теперь короли Вестсайда.

Короли Вестсайда.

Недурная новость.

А плохая та, что Джимми Персик на сто тысяч баксов, которые теперь не надо никому отдавать, купил наркотики.

И не обыкновенный героин, доставленный по обычному маршруту Турция — Сицилия. И не через канал в Марселе. И даже не по новому Лаосскому, организованному знаменитым мафиози Санто Траффиканте. Нет — купи он наркотики через какой-то из этих источников, Калабрезе прознал бы об этом через пятнадцать секунд, а еще через неделю раздувшийся труп Джимми Персика пугал бы туристов на Серкл-Лайн. Нет, Джимми Персику пришлось найти новый источник.

Из Мексики.

Норе Хейден было четырнадцать, когда ее в первый раз трахнул мужчина. Один из друзей ее отца. Он подвозил девочку домой после того, как она отработала нянькой у его сынка-капризули, и вдруг он взял ее руку и положил себе на бугор. Нора хотела ее вырвать, но была загипнотизирована выражением его лица.

И чувством, которое возникло у нее самой.

Власти.

И Нора оставляет руку. Не обводит выпуклость, ничего такого, но, похоже, ему хватает и того, что ее ладонь просто лежит там. Девочка слышит, как он пыхтит, и видит, как лицо у него становится напряженным, а глаза такими чудными, что ее тянет расхохотаться, но что-то словно удерживает ее.

В следующий раз он кладет свою руку поверх ее ладони и водит ею по кругу. Нора чувствует, как растет его бугор под ладонью. Чувствует, как он дергается. Лицо у него такое нелепое.

А в следующий раз он тормозит у обочины и просит ее вынуть «это».

Ей вроде как полагается ненавидеть этого мужика, верно?

Ее тошнит от него, но она делает все, как он показывает, потому что у нее такое чувство, что главная при этом все-таки она, а не он. Ну, типа, она может его дергать и дергать, то прекращая, то начиная снова.

— Прям не пенис, — делится Нора со своей подружкой Элизабет, — а поводок какой-то.

— Нет, даже не поводок, а щенок, — возражает Элизабет. — Ты ласкаешь его, гладишь, целуешь, кладешь в тепленькое местечко, чтоб поспал, а он тебе притаскивает всякое-разное.

Норе четырнадцать, но выглядит она гораздо взрослее. Ее мама все видит, но что она может поделать? Живет Нора то у мамы, то у папы — это «совместное опекунство» — термин, имеющий в данном случае оттенок очень пикантный. Потому что каждый раз, как она живет у отца, они совместно курят травку.

Папа похож на какого-то растафарианца [46] Растафарианское движение возникло в 30-е годы среди чернокожего населения Ямайки и распространилось в странах Карибского бассейна и США. Растафариане поклоняются последнему императору Эфиопии Хайле Селассии I, считая его земным воплощением Иисуса Христа. , только белого, без дредов и религиозных убеждений. Эфиопию папа не сумеет отыскать даже на карте Эфиопии, но травку он обожает. Вот эту часть растафарианства он принимает целиком и полностью.

Мама выше этого, и это основная причина, почему они развелись. Этап хиппи она переросла, бросившись из одной крайности в другую: из хиппи превратилась в яппи, и все ровно за пять секунд. Папа так и таскает «Биркенстоки» [47] Торговая марка удобных сандалий на пробковой подошве. , будто они приросли к ногам, а она зашагала дальше.

Короче, мама получила очень хорошую работу в Атланте и хочет, чтобы Нора жила с ней, но Нора отнекивается: «Нет, ты сначала покажи мне хоть один пляж в Атланте, тогда поеду». В конце концов дошло до суда, и судья спросил Нору, с кем из родителей она желает жить, девочка чуть не выпалила «Ни с кем», но вслух ответила: «С папой». Так что в пятнадцать лет она ездит в Атланту только на каникулы и на один месяц летом.

Что вполне терпимо, если прихватить с собой достаточный запасец хорошей травки.

Ребята в школе дразнят ее «шлюшка Нора», но ей плевать, да и им, по правде, тоже. Это не столько презрительная кличка, сколько констатация факта. Что еще можно сказать об однокласснице, которую после уроков увозят в разных «порше», «мерседесах» и лимузинах и ни одна из машин не принадлежит ее родителям?

Как-то днем Нора, совсем обалдевшая от травки, заполняет какой-то дурацкий опросник для наставника-руководителя и в графе «Занятия после школы» пишет «минет». Прежде чем замазать ответ, она показывает бланк своей подружке Элизабет, и обе хохочут.

И давай, не сворачивай «лимо» к «Микки», где еду выносят прямо к машине. И никаких «королевских бургеров», «тако белл» [48] Мексиканская лепешка с разнообразной начинкой. и музыкальных автоматов. У Норы, слава богу, такое лицо и фигурка, что она достойна «Лас Бризаса», «Гостиницы в Лагуне», «Эль Эдобе».

Желаешь Нору, так угости ее вкусной едой, хорошим вином и беспримесной дозой.

У Джерри Болвана кокаинчик водится всегда супер.

Он хочет, чтобы Нора поехала с ним в Кабо.

Еще б ему не хотеть. Сорокачетырехлетнему наркодилеру, у которого больше воспоминаний, чем возможностей, а у нее в шестнадцать тело как сама юная весна. Так почему бы ему и не захотеть провести с девушкой грязненький уикенд в Мексике?