Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА

Шарп поднял винтовку, упёр в плечо, прицелился в скопление синих мундиров совсем близко от стены сада и выстрелил. В воздухе непрерывно свистели пули. Черт побери, почему ублюдки не отступали? Группа отважных французов попыталась двинуться вдоль стены к западному фасаду семинарии, чтобы добраться до ворот сада, но британские артиллеристы заменили этот маневр. Взрывы размазали кровь и грязь по террасе и побеленной садовой стене. Люди Шарпа кривились от напряжения, проталкивая пули в грязные от порохового нагара стволы. Чистить винтовку было некогда, приходилось вбивать заряд в ствол и спускать курок. Огонь! Снова огонь! Французы отвечали тем же. Безумная дуэль продолжалась, и над застилающим всё дымом Шарп видел, что из города с севера по долине движется целая орда французский пехоты.

Двое солдат в одних рубашках пронесли вдоль крыши два ящика патронов.

— Кто желает? — выкрикивали они, подражая лондонским уличным торговцам. — Свежие патроны! Кто желает? Свежие патроны! Свежий порох!

Один из адьютантов генерала Хилла принёс к парапету фляги с водой. Сам Хилл, покрасневший и взволнованный, стоял рядом с солдатами в красных мундирах, чтобы показать, что он рискует так же, как и они. Генерал поймал пристальный взгляд Шарпа и в ответ развёл руками, словно извиняясь, что дело оказалось тяжелее, чем он ожидал.

На крышу поднялось подкрепление с начищенными мушкетами и полными патронными коробками. Среди них были и стрелки из 60-го, офицер которых, должно быть, сообразил, что занял плохую позицию. Он вежливо поклонился Шарпу и приказал своим людям рассредоточиться вдоль парапета. Огонь с крыши и из окон бил сплошной стеной, пороховой дым сгущался, но французы упорно пытались преодолеть садовую стену без поддержки артиллерии. Двое лягушатников смогли взобраться на стену, но замерли в растерянности и были немедленно схвачены, сдёрнуты вниз и забиты насмерть прикладами мушкетов. Семь убитых красномундирников лежали на посыпанной гравием дорожке со скрещенными на груди руками; кровь, вытекающая из их ран, застывала и чернела. Гораздо больше мертвых британцев лежало в коридорах семинарии, куда их оттащили от больших окон, чтобы удобнее было целиться в мечущихся французов.

Ещё одна колонна поднималась по склону, чтобы пополнить расстроенные шеренги первой, но, хотя осажденные в семинарии не могли этого знать, прибытие подкреплений являлось свидетельством поражения французов. Маршал Сульт ради того, чтобы сформировать резерв, вывел из города все пехотные подразделения, фактически оставив его — впервые с момента захвата в конце марта. Жители Опорто ринулись к реке, вытаскивая лодки из сараев, мастерских, со дворов, где оккупанты держали их под охраной. Рой мелких судёнышек сейчас грёб через реку мимо разрушенных останков понтонного моста, к причалам Вила Нова де Гайя, где их ждала бригада гвардейцев. Офицер, тревожно вглядевшись в противоположный берег Дору, чтобы удостовериться, что там их не ждёт засада, приказал своим людям занять места в лодках. Гвардейцы уже гребли к городу, а лодки всё прибывали, всё больше красномундирников переправлялось на тот берег. Сульт не подозревал, что находящийся под контролем его армии город, заполняли враги.

Об этом не знали ни те, кто сейчас штурмовал семинарию, ни те, кто её оборонял, и вторая гигантская колонна поднималась в смертоносную круговерть пуль, летящих с крыши и из окон семинарии. Шум стоял, как при Трафальгаре. Тогда Шарпа ошеломил непрерывный грохот корабельных батарей, теперь же непрерывные выстрелы мушкетов сливались с жутким людским воем. Земля на вершине холма пропиталась кровью. Пытаясь спастись, французы использовали тела своих мёртвых товарищей, как защиту от пуль. Немногие уцелевшие барабанщики еще пытались вести рассыпающиеся колонны вверх, но послышался предупреждающий крик сержанта-француза, потом ещё и ещё… Внезапно дым рассеялся и склон опустел. Французы увидели гвардейскую бригаду, направляющуюся к ним через долину.

Французы побежали. Они храбро сражались против каменных стен, вооружённые одними мушкетами, но теперь их охватила паника. Растеряв всю дисциплину, они побежали по дороге, ведущей к Амаранте. Остальные французы — кавалерия и артиллерия — уходили через верхние кварталы города, спасаясь от переправляющихся через Дору красномундирников и мести горожан, которые, вооружившись ножами для разделки рыбы и дубинками, рыскали по переулкам и улицам в поисках раненых французов.

На улицах Опорто стоял крик и вой, но над изрытыми пулями стенами семинарии опустилась тишина. Генерал Хилл, чтобы усилить звук, сложил ладони рупором и крикнул:

— Следуйте за ними! Я хочу догнать их!

Красномундирники и стрелки из 1-ой бригады, сформировав шеренги, двинулись на восток.

— Стрелки! Ко мне! — приказал Шарп своим парням. — Почистить винтовки!

Он не отправил их в погоню. Сегодня стрелки сделали немало, пришло время дать им отдохнуть.

Мертвецов оставили на крыше. Длинные полосы крови, оставшиеся на черепице, когда их оттаскивали от парапета, уже подсохли. Дым медленно развеивался, воздух стал заметно чище. Везде на склонах холма валялись брошенные французами ранцы и сами французы: мёртвые и ещё нет. Раненый пытался укрыться в зарослях обрызганной кровью цветущей амброзии. Собака обнюхивала труп. Вороны, расправив чёрные крылья, кружили над мертвецами. Женщины и дети из пригорода уже начали обирать лежащие на поле боя тела. Раненый пытался отползти от девочки, которой было не больше одиннадцати лет, но она вынула из-за пояса передника нож для забоя скота с костяной ручкой и клинком, истончившимся от частых заточек до узкой стальной полоски, и перерезала французу горло. На её личике появилась недовольная гримаса: кровь брызнула на передник. Её маленькая сестричка тащила за ремни связку из шести мушкетов. Между трупами дымили огоньки, затлевшие от мушкетных пыжей. Толстый португальский священник, держа в одной руке своё смешное короткоствольное ружьецо, другой рукой сотворил крестное знамение над французами, которых сам помогал убивать.

Оставшиеся в живых французы в панике бежали. Город Опорто был отбит.

Письмо, адресованное Ричарду Шарпу, эсквайру, ожидало его в гостиной Красивого Дома, на каминной доске. Оно чудесным образом пережило вселение в дом на постой расчёта британских королевских артиллеристов, которые первым делом изрубили в комнате на дрова всю мебель, и уже хотели было использовать письмо для растопки, но именно в этот момент появился капитан Хоган и выхватил бумагу из очага прежде, чем её успели поджечь. Он прибыл в поисках Шарпа и расспросил стрелков, не оставляли ли в доме каких-нибудь сообщений, в надежде, что Шарп мог попытаться подать ему весточку.