Татьяна Степанова - Пир на закате солнца

– Говорила, говорила, ты просто забыла, другого объяснения нет, – оборвала ее Полина, – пока отстань от него, не трогай, я сама его расспрошу обо всем… Ой, надо же немедленно позвонить его родителям, они ведь там второй день с ума сходят. Данила, какой у вас номер домашний? Я позвоню твоей маме и…

– Я хочу есть. – Мальчик вцепился в ее руку, словно удерживая.

– Ну конечно, сейчас… сейчас, мой хороший, мы тебя накормим, конечно, ты проголодался. – Полина метнулась на кухню. – Я чайник поставлю. Лера, а ты пока помоги Даниле умыться, видишь, какой он грязный.

Лера подтолкнула мальчика в ванную. Полина достала яйца, молоко, решив наскоро сделать омлет с колбасой. Чайник закипал, в ванной гудела вода, за окном шумел ливень – было всего полпятого утра, и все эти звуки в голове сонной Полины сливались.

Свист… как будто дудочка… флейта…

Странная мелодия… восточная? Что-то первобытное, чужое…

НЕТ, ЭТО ПРОСТО У МЕНЯ В ГОЛОВЕ.

Чайник свистит.

В ванной – вода.

ЭТО ТАК ПРОСТО…

ВОДА ПРОСТО ТЕКЛА из крана ровной струей, Данила не подставил ладоней, не умыл лица.

– Слушай, где ты пропадал? – тихо спросила Лера. – Я скучала без тебя.

– Я тоже скучал.

– А что ты такой чудной, заторможенный? – В тесной ванной она была очень близко от него. – Ты это… помнишь, Рябиков из седьмого «Б» про грибы-глюкоиды болтал? Ты их попробовал? Правда, сейчас только май, для грибов рано…

– Я не ел грибов.

– Так чего ж ты все-таки из дома слинял? Где ты был?

– Там. Я тебе покажу. – Данила положил ей руки на плечи.

– Я скучала, думала, это все, ты уже не вернешься. Я… Ой, чувак, ты что делаешь?

Полина на кухне выключила вскипевший чайник. Дети… какие они еще дети, а туда же – один из дома бежит, характер показывает, другая слишком много о себе воображает… мелочь пузатая… Что-то долго они там, в ванной, умываются.

Она взяла из шкафа еще одно полотенце, распахнула дверь ванной и…

Ее двенадцатилетняя сестра и этот мальчишка, обнявшись, целовались взасос. Темные Леркины волосы рассыпались по плечам, а он… этот… он просто прилип к ее губам! В глазах Полины потемнело. Это выглядело… это было ужасно – этот поцелуй… В двенадцать лет?! В этом поцелуе было что-то животное, что-то до крайности порочное. Нечистое.

– Вы что, рехнулись? Лерка, не смей! – Полина рванула сестру за ночную рубашку.

Та обернулась, Полину поразило ее лицо – она вдруг поняла, какой будет ее сестра лет через десять, когда вырастет, станет взрослой. И мысль вдруг пронзила: я этого уже не увижу, я так и не узнаю…

ЧЕГО?

Из уголка рта девочки сочилась кровь.

– Ты, дрянь. – Полина схватила Данилу за грудки, за свой же собственный махровый халат. – Ты что себе позволяешь, сопляк, а?

Его глаза были мутными. Она не успела понять, что это – безумие или же…

Издав горлом какой-то странный шипящий звук, он рухнул как подкошенный на пол.

О том, что Данила Москалев нашелся, Катя узнала уже в главке на Никитской. Эти сумасшедшие сутки надолго остались в ее памяти. Столько версий, столько свидетелей, дававших самые разные показания, вещдок – разорванная куртка из леса, а в результате все лопнуло как мыльный пузырь.

– Мальчишка заявился к соседям, точнее, к своей однокласснице, – сообщили в пресс-службу из инспекции по делам несовершеннолетних. – Видимо, и правда сбежал из дома, бродяжничал, а потом все-таки решил вернуться. Сестра одноклассницы позвонила его родителям, и за ним тут же примчался отец. Что-то все-таки в семье у них неладно, наверное, захотели «поучить» сынка, да перегнули палку, вот он и хлопнул дверью. И вроде как со здоровьем у него что-то там… Ну, это выяснится. А мы, со своей стороны, через пару дней пошлем к ним домой инспектора – проверить, познакомиться с обстановкой. Надо только это как-то поделикатнее, учитывая, что Москалев, он… ох, хуже нет, когда в таких делах высокие чины замешаны. Ваш сотрудник Петровская, кажется, хорошая знакомая жены Москалева? Так вот, может, она окажет содействие нам в проверке?

Катя ответила, что содействие окажет, хотя в «хорошие знакомые» Москалевых ее пока записывать рано.

Итак, все лопнуло как мыльный пузырь.

И слава богу. Катя вздохнула с невероятным облегчением. Самое главное – мальчик цел и невредим. Он жив, его не убили маньяки-педофилы, не сбросили его тело в колодец, не закопали в лесу. А как же разорванная куртка – синяя с красными полосами? Да это просто ошибка, это какая-то другая куртка, кем-то выброшенная за ненадобностью. И потом, нельзя не учитывать, что между Архангельским парком, возле которого находится дом Москалевых, и лесом в Белянах почти двадцать пять километров. Разве это не расстояние для двенадцатилетнего школьника?

И все же, интересно, НАШИ предъявят куртку Регине Москалевой? А что, если она ее опознает? Но тут Катя решила поставить жирную точку в этом деле. На часах половина седьмого утра. После адского суматошного дежурства, после всех этих разъездов, странных автокатастроф и ночных гонок разве она не заслужила отдых и чашечку черного кофе?

Как всегда в дни и ночи ВЕЛИКИХ РАБОЧИХ АВРАЛОВ, в главке круглосуточно работал буфет. Катя оглядела зал – прежде частенько здесь встречал рассвет нового дня после успешно раскрытого дела Никита Колосов – начальник убойного. Увы, увы, у этого товарища длительная ответственная командировка на Северный Кавказ. Что ж, пожелаем коллеге удачи. А сами…

А мы тоже сегодня молодцом. Самое главное Данила – мальчик с черешнями цел и невредим. И будет жить долго.

– Екатерина!

Катя едва не уронила чашку кофе – зычный бас. Только у одного человека в главке такой бас – у майора Пятакова, командира СОБРа, которого все зовут просто Командир.

– Гутен морген, присаживайтесь, приятного аппетита. – Командир был рад компании. – По красногорской пропаже работали? В курсе я, там у вас все в ажуре. Мы ж из Орехова-Зуева с ночи притабанились. – Командир выдохнул богатырской грудью. – И там тоже теперь полный порядок.

– Задержание особо опасного? – Катя подумала: вот бы сейчас раскрутить майора на репортаж, но… увы, глаза слипаются…

Мальчик с черешнями жив…

– А, и не спрашивайте. – Командир беспечно махнул рукой. – Ничего выдающегося, серые будни. Героизма ноль.

– Так уж и ноль? Совсем-совсем? – Катя знала святое правило: верзила Командир тает, когда с ним кокетничают хорошенькие молодые женщины.

– Мне ваш шеф сказал – это вы вот к герою в госпиталь ездили, к Троянцу-то.

– К кому? – Катя сразу не сообразила.

– Ну к Олегу Приходько, коллеге нашему бывшему.

– Да ездила, он ранен, плох. А вы что, с ним знакомы?

Катя спросила и тут же подумала: они, эти КРУТЫЕ, которые служат в разных там СОБРах, спецподразделениях, они же все друг друга знают, потому что они – все наперечет, редкие, штучные сотрудники, элита органов.