Дон Уинслоу - Жизнь и смерть Бобби Z

Он вспоминает, какое множество приказов забывалось там, в Заливе, если подстреливали одного-двух ребят, и страх, адреналин и ярость просто вопили внутри, как у него сейчас. Но он заставляет себя переждать и ползет в мелкую траншею, которую перед этим вырыл. Застывает в ней, взявшись за рукоять длинного армейского ножа, висящего на поясе.

Парень прыгает через огонь – через огонь, черт дери, так вашу растак, – язычки пламени лижут его рукав и шляпу, и вид у него как у злодея из комиксов: Человек-Факел или кто-нибудь в этом роде, – и тут Тим бросается вперед, сжимая нож обеими руками.

Втыкает лезвие парню в живот, дергает нож вбок и отталкивает тело, высвобождая лезвие.

Отбегает и прислушивается.

Все, убеждает Тим себя, атаки через задний вход закончились. Впрочем, выбора все равно нет: вон кто-то лезет через передний. Видно, они притащили сюда целую армию. И так и так попал, на хрен.

Ничего-то в моей жизни не меняется, думает Тим Кирни: забираться во всякие места мне удается неплохо, но я полный раздолбай, когда речь идет о том, чтобы оттуда выбраться.

Он опускается на землю, принимая позицию «стрельба лежа» и смотрит в ночной прицел: еще один зеленый призрак крадется вдоль края скалы. Видна только часть его фигуры, но, чтобы подстрелить, и этого хватит. Тим уже почти приложил необходимое давление к спусковому крючку, как вдруг слышит над собой шорох и как нельзя более вовремя вскидывает глаза: в расщелину с края скалы летит человек.

Этот ублюдок просто падает с неба, точно обезумевшая летучая мышь.

Чокнутый ублюдок, думает Тим, пытаясь отползти с дороги, но ублюдок приземляется прямо на него и чуть не вышибает дух. Тим, черт дери, вздохнуть не может, винтовка погребена под ним, как и руки, так что и до ножа дотянуться нет возможности.

Он чувствует лезвие на своей шее, сзади.

Этот тип плашмя лежит на нем, сам пытаясь перевести дух, и тянется ножом к точке, удар в которую за секунду обездвижит Тима, и чокнутый ублюдок настолько крут, что у него даже хватает храбрости прошептать: «Сеньор Зет пропал, на хрен, pendejo».

Потом тип приподнимается, пытаясь опереться локтем в землю, однако это ошибка с его стороны, потому что давешний парень, скорчившийся возле стены, ненадолго приходит в себя и поднимает руку с пушкой.

Рохас орет: «Нет!» – но уже поздно, потому что тот, другой, только вздрагивает от неожиданности и выпускает всю обойму.

Тим чувствует, что с него сваливается тяжесть, а зеленый призрак застывает в полном ошеломлении, расстреляв все патроны. Он все роется в поисках запасной обоймы, когда Тим вскакивает и бьет его в лицо прикладом.

Теперь адреналин в Тиме просто поет.

Опять все как в Хафджи, как в ту ночь, когда он заработал крест, никакого контроля над импульсами, и он толкает парня на стену, обдирает с него все вооружение и – черт, что это, гранаты ? Надо было тебе ими воспользоваться, думает Тим, хватая парня за шкирку и толкая его перед собой к входу. Выталкивает его наружу, и другой зеленый призрак шандарахает своему приятелю из дробовика по ногам, не успев понять, что это не Бобби Зет, и даже не соображает, что надо бы пригнуться, когда Тим посылает пулю ему в лицо.

И вот шум битвы затих.

Тим упал и пополз на свою огневую позицию, вырытую перед убежищем Кита.

– Как ты, в порядке? – спросил он, услышав доносящийся из норы тихий плач.

– В порядке, – ответил Кит.

Просто маленький храбрец, на хрен, подумал Тим.

– Ты хороший морпех, – похвалил Тим.

– Я же ничего не делал.

– Именно.

Если бы парнишка начал скакать, кричать и прочее, они бы сейчас оба валялись мертвые. А лежать в этой норе, под крышкой из ветвей, когда вокруг тебя летает всякое дерьмо и ты не знаешь, что , черт дери, происходит, – для этого надо быть действительно храбрым.

Да, пока все спокойно, только в дальнем конце расщелины сверкает пламя. Стена огня – как раз то, что и намеревался устроить Тим, только вот им по-прежнему надо отсюда выбираться, и он не уверен, что это будет легко.

Тут могут валяться садовые разбрызгиватели, подумал он и в ту же минуту услышал, как его окликает ковбой:

– Похоже, мы снова попали в интересную ситуацию, мистер Зет!

Тим вытащил парнишку из норы и прошептал:

– Нам надо сделать одну очень трудную вещь, и нам надо сделать ее сейчас. Ты готов?

Этот маленький сукин сын только кивнул в ответ.

– Отлично. Мы должны как можно быстрее пробежать через огонь.

– Нет! Я… я не смогу.

– Придется.

Мальчик покачал головой.

Тим посмотрел ему в глаза:

– Да. Ты сможешь.

Он снял с Кита рубашку, обмотал его голову и облил мальчика остатками воды. И сказал:

– Мы пробежим прямо через этот костер, как можно быстрее, и потом – не останавливайся. Беги в заросли и прячься.

– Но…

– Я тебя найду, обещаю. Всего через несколько минут, – уверил мальчика Тим. – Но если я вдруг заблужусь или еще что-нибудь, прячься до утра, а потом иди вон в те холмы. Поднимайся на вершину и сиди там, пока тебя не найдут. Понял?

– Понял.

– Готов?

– Готов.

– Сначала давай пошумим.

Тим расстрелял всю обойму сквозь костер, чтобы немного подсветить темноту, и они бросились вперед. Он держал Кита за руку, пока они неслись через языки пламени.

Убедившись, что мальчик прошел чисто, Тим перевел дух, подтолкнул его и крикнул:

– Беги!

Мальчишка нырнул в заросли. Тим оглянулся вокруг. Трое убитых в бою, и вот-вот к ним присоединится еще один.

И Тим полез на скалу. Если тот чокнутый ублюдок смог, то сумею и я, подумал он. Пару раз он соскальзывал и порядочно обдирался, но ему все же удалось добраться до вершины. Посмотрел вниз и увидел, как ковбой с тремя индейцами прокладывают дорогу сквозь обломки на дне расщелины. Один из индейцев заметил труп своего товарища и завыл – точно красный волк.

Тим выдернул чеку у гранаты и бросил ее в разлом. Закрыл руками голову и услышал громкий, но глухой удар и вопли.

Открыл глаза: странное, потустороннее зеленое свечение исходило из расщелины. Картинка из фантастического фильма, хотя сейчас такой эффект произвела фосфорная граната.

Он сполз со скалы, направился в заросли и вскорости нашел мальчишку, свернувшегося под кустом, как заяц.

Тим понимал: надо бы что-нибудь сказать, но не знал что, боялся, чтобы мальчику не стало хуже, и попросту спросил:

– Ты можешь идти?

– А ты? – спросил Кит в ответ.

– Давай отсюда выбираться, – сказал Тим. – Меня уже поддостала эта пустыня.

– И меня.

Поднималась луна, и, когда они побрели к холмам, в пустыне было серебристо и тихо.

Джонсону удалось вернуться на гасиенду лишь к середине утра, солнце стояло уже высоко. Он отправил женщину в Окотильо-Уэллс за их ручным доктором, и час спустя тот явился, более или менее трезвый.