Сергей Донской - Караван дурмана

Андрей натужно рассмеялся. Деревьев в степи не было, только чахлые кустики. По ним на местности не сориентируешься.

– Рано или поздно все равно на какую-нибудь дорогу наткнемся, – сказал Андрей, которому надоело смеяться в одиночестве. – Или на населенный пункт.

– Или на дохлого ишака, – продолжил за него Суранов. – Или на верблюда.

Он и Андрей уже несколько раз сменили друг друга за баранкой головной машины, но взаимной симпатией от этого не прониклись. Суранов был мужик обстоятельный, скучный, желчный. Носил опрятный офицерский бушлат без погон, хлебал суп расписной деревянной ложкой и обо всем на свете имел свое личное, предвзятое мнение. То есть постоянно сомневался в правильности мироздания и комментировал прошлое, настоящее и будущее человечества одним грубым выражением: «полная жопа». Ему про политический момент, про спорт, про любовь, про всевозможные достижения науки и техники, а он талдычит про эту самую жопу. Интересно ли поддерживать разговор с таким собеседником? Нет, конечно. Но молчать было еще неинтересней, поэтому Андрей сказал:

– Верблюды тут не водятся. Их можно встретить ближе к границе с Китаем.

– Типун тебе на язык, – проворчал Суранов. – Еще только в Йокогаме не хватало очутиться для полного счастья. Вот это будет жопа так жопа.

– Йокогама находится в Японии. На острове Хонсю.

– А мне все едино. Япошки, китаезы – какая, хрен, разница?

– Большая, – возразил Андрей. – Страна восходящего солнца все-таки. Она скоро весь западный мир за пояс заткнет. На днях передавали – там уже людей начали клонировать.

– Это что за ексель-моксель такой? – мрачно полюбопытствовал Суранов, а когда Андрей, как мог, объяснил принцип клонирования, так же мрачно констатировал: – Полная жопа. Наклонируют всяких олигархов с бандюками, вот и весь передовой прогресс. Станет всяких живоглотов в десять раз больше, чем теперь. Куда ни ткнешься – всюду один звериный оскал капитализма.

Андрей осуждающе покачал головой:

– Очень уж у тебя, Леонидович, мировоззрение пессимистическое.

– Вот напоремся на погранцов или лихих людишек, так и у тебя мировоззрение письмисьстическим станет. Заблудились мы. Соляру палим понапрасну, время попусту теряем.

– Завтра солнце проглянет, обязательно, – заверил Андрей своего разочарованного в жизни напарника.

– Ты откуда знаешь, следопыт?

– Да уж знаю.

У такой уверенности имелась тайная причина. Времени до остановки на ночлег оставалось совсем немного, и Андрей, сегодняшняя смена которого закончилась, то и дело прикладывался к алюминиевой фляжке в брезентовом чехле. Внутри булькала не отдающая металлом водица, а разведенный спирт, от которого сладко пересыхали губы, а язык упорно не желал держаться за зубами.

– Анекдот по теме, – объявил этот развязавшийся язык. – Приходит мужик домой, скоренько раздевается, чтобы спать завалиться, а жена его спрашивает: «Oпять по бабам шлялся?» Он обижается: «C чего ты взяла?» – «Так у тебя же трусы наизнанку надеты!» – «Что с того? Я в бане с товарищами был, вот и получилась такая оказия».

– Ну? – проворчал Суранов. – В чем соль-то?

– Ты не перебивай, Леонидович, – поморщился Андрей. – Я ж самого главного не досказал. Мужик жене: «Так и так, по запарке, мол, напялил трусы шиворот-навыворот». А она его спрашивает: «Почему ж тогда трусы на тебе бабские?»

– Всыпала ему, в общем, по первое число?

– Ну не знаю, не знаю. История об этом умалчивает.

– Обязательно всыпала, – решил Суранов после недолгого размышления. – Ну и поделом. А то сейчас много таких развелось – в бабских трусах. Не семейная жизнь, а полная жопа.

Андрей, присосавшийся к фляжке, протестующе замычал, помотал головой и, переведя дух, сказал:

– Если между супругами любви нет, то оно конечно. Но лично я рейсов налево не совершаю. У меня жена – во! – Он оттопырил большой палец. – И отец у нее мировой, мой тесть, значит. Ему бандитов покрошить – тьфу!

– Мент?

– Почему мент? Говорю же тебе – бандюков не жалует, они его тоже.

Суранов подозрительно взглянул на не в меру разоткровенничавшегося Андрея, но тут «КрАЗ» выскочил на грунтовую дорогу, и ему стало не до разговоров. Ухабистая грунтовка то и дело исчезала, превращаясь в неглубокие колеи, занесенные землей. Они ускользали из-под колес, машину трясло, болтало, водило из стороны в сторону, как кусок сала по раскаленной сковородке. Один раз правое колесо грузовика угодило в такую глубокую рытвину, что Андрей едва не отхватил зубами горлышко своей заветной фляги, а Суранов, вскользь помянувший жопу, с усилием выровнял «КрАЗ» и произнес:

– Хорош кишки на кардан наматывать. Будем становиться на ночлег.

– Правильное решение, – вяло произнес Андрей, проглотив сразу две буквы «р», которые оказались вдруг слишком сложными для произношения.

Суранов покосился на него и снова забыл о его существовании, наблюдая в зеркало заднего обзора за тем, как преодолевают рытвину остальные участники колонны. Потом он трижды погудел клаксоном, переключился на нейтралку, сбросил скорость до десяти километров и остановился. Выбрался на подножку, замахал руками, показывая, как кому становиться, чтобы загородиться фургонами от ветра.

Андрей с трудом удерживался от желания повалиться на сиденье боком и закрыть глаза. Медицинский спирт оказался очень уж забористым. Пить такой на голодный желудок не следовало. Алкоголь стремительно растворялся в крови, растекаясь по жилам. Конечности сделались непослушными, мысли – куцыми, мир перед глазами двоился и смазывался.

– Воды в радиатор залей, – велел Суранов, прежде чем спрыгнуть с подножки. Хлопнула дверь кабины.

«Зачем я нажрался?» – спросил себя Андрей, с трудом выбираясь наружу. Ответа не было, но он был известен. Если фляжка заправлена спиртом, то он, этот спирт, будет непременно выпит, это аксиома.

Пока Андрей прохаживался туда-сюда на ослабевших, ватных ногах, пока щипал себя за ляжки и пытался очухаться хоть немного, незаметно стемнело. Кто-то включил фары, и мужики разбрелись по округе, собирая на освещенных островках степи сухую траву на растопку. Дровишки припасли загодя, их уже сложили шалашиком, а над ними пристроили закопченный котел на гнутой железяке. Кто-то чистил картошку и лук, кто-то вспарывал банки с тушенкой, кто-то кромсал ножом буханки черствого хлеба.

Хозяйничающие мужики казались Андрею безликими тенями, которых насчитывалось значительно больше, чем было на самом деле. Парни из машины сопровождения ужинали отдельно, разложив снедь на багажнике «Жигулей». Крепкие, молчаливые, угрюмые, они мерно двигали челюстями, поглядывая на водителей. Чтобы не привлекать их внимание, Андрей с головой залез под поднятую крышку капота и сделал вид, что копается в моторе. Он надеялся, что от свежего воздуха в голове прояснится, но уж очень много скопилось там алкогольных паров.