Владимир Колычев - Когда любовь соперница у смерти

– Ты чего такой бледный, Жора? – спросил я, снимая защитный костюм.

– Ну, не знаю.

Парень сначала пожал плечами, а потом задергал ими, будто под лопаткой зачесалось. Руки у него были связаны, а услуги чесальщика я представляю только за очень большую плату. Вот если возьму Гарика, тогда, может, и помогу бедняге. А пока придется набраться терпения.

– Света ты, Жора, белого не видишь. Все под землей сидишь, да?

– Да нет, не сижу, больше хожу. Но да, здесь, под землей… Три года уже здесь, и ничего, нормально…

– А что охраняем, Жора?

– Босса охраняем.

– И все?

– Ну, бизнес у него здесь…

– Вот мне, Жора, и хотелось бы узнать, что за бизнес ты охраняешь.

Не самое приятное это дело, раздевать покойника, чтобы затем влезть в его одежду самому. Но делать нечего. В камуфляже издалека я сойду за своего… К счастью, труп еще не окоченел, и его тело повиновалось моим усилиям.

– Оружие.

– Понятно, что ты охраняешь его с оружием.

– С оружием я охраняю оружие… Завод мы охраняем. Подпольный завод. Автоматы здесь делают…

– Что, только автоматы?

Удивительно, но я испытывал разочарование. Казалось бы, радоваться надо было, что в подземных цехах Прилепова не производят ядерное оружие. Не хотелось бы оказаться в эпицентре атомного взрыва… И все же стало немного грустно.

– Да только автоматы. «АК», «АКМ». Пять сорок пять не выпускаем, технологии нет. А семь шестьдесят два – пожалуйста…

Ну вот, столько испытаний пройти, и «только автоматы»… Впрочем, я не должен был забывать о главной цели, которую преследовала моя авантюра. Прежде всего, мне нужен был Гарик, и я до него еще не добрался. Так что не грусти, Петрович.

– Что, и номера заводские набиваете?

Я точно знал, что все автоматы, которые прошли через мои руки за последнее время, имели разные номера.

– Зачем? Лишние хлопоты, да и ни к чему…

– У меня ваш «АКМ», и номер на нем.

– Правильно, потому что это партия заводская, из Тулы, со старых складов. Мы автоматами со своего завода не пользуемся, заклинить может…

– Халтура?

– Ну, не совсем. Китайцы берут с охотой…

– Китайцы?

– Ну, контрабандисты… Они там дальше через Китай куда-то гонят… Может, они талибам товар толкают, я точно не знаю…

– Да, Жора, вляпался ты в историю. За такое дело все двадцать лет получить можно. А то ведь и расстрелять могут. Это же Казахстан, Жора, тут смертная казнь еще не отменена…

– Отменена! Бессрочный мораторий! – скороговоркой напуганно выпалил парень.

– Этот мораторий еще заработать надо… Поехали, посмотрим, что тут у вас за оружейный завод.

Я переоделся, закрепил разгрузочный жилет, нацепил на него радиостанцию, которую забрал у покойного Бори. Она молчала, но в любой момент могла ожить. Может, сам Прилепов поинтересуется, как идут дела. Взяв автомат наизготовку, я занял водительское место и запустил электродвигатель.

– Хорошо вы тут устроились. И завод, и метро…

– Там не завод, там командный пункт был… Ну, сейчас да, завод… Но я никого не убивал. Там люди по своей воле работают. Ну, раньше они металл собирали, а сейчас у станков, казахи там, русские…

Жора и дальше бы говорил, если бы я его не остановил. Включилась на передачу радиостанция и, сквозь хрипы в эфире, я услышал незнакомый голос, обращенный к покойному Боре.

– Скажешь, что шеф твой убит, – толкнув Жору в плечо, велел я. – Скажи, что я ранен был. Думали, мертвый, а я ожил. И Борю кончил. Но ты меня того, в общем, нет меня уже… Обратно, скажи, собираешься…

Прежде чем включить радиостанцию на передачу, я остановил дрезину, чтобы не было слышно, как шумит мотор.

Жора сделал все, как надо. И даже сумел придать своему голосу радостный оттенок на фоне траура по погибшему начальнику. Он получил команду возвращаться назад, и я продолжил путь. Который, впрочем, очень скоро закончился.

Испытательная линия метро тянулась всего метров на триста-четыреста. Примерно на середине путь сделал изгиб, за которым я увидел свет следующей и конечной станции. Возможно, нас там уже ждали, возможно, со свинцом-порохом.

Я снова остановил дрезину, забрался назад, ножом избавил Жору от пут и усадил его за рычаг управления.

– Будь хорошим мальчиком и слушайся дядю, – сказал я, ткнув стволом автомата ему между лопаток.

Напугал парня, а заодно почесал ему спину, как он этого и хотел.

– Поехали!

За железными спинками задних и передних сидений я чувствовал себя, как за баррикадой. Слой металла достаточно толстый, и совсем не беда, что покрыт ржавчиной. Главное, чтобы пуля не взяла.

Интуиция меня не обманула. Как я встретил экипаж Бори на одной станции метро, так нас приняли сейчас на этой. Видно, не внушил Жора доверия своим рапортом. Или в его сообщении была какая-то условная фраза, извещающая об опасности.

Что ж, в любом случае он сам был виноват в том, что его друзья узнали правду. Их было двое, и, выскочив из-за грязно-серых колонн, они сразу же открыли огонь на поражение. И не знаю, чтобы было бы со мной, не сообрази я укрыться за спинки сидений.

Жора дернулся, получив пулю, и безжизненно завалился на бок. А дрезина продолжала нестись к тормозным буферам перрона. Остановить ее я не мог, значит, надо было спрыгивать с нее на платформу. Но там враг…

Мне даже не пришлось высовываться из-за спинок сидений. Дрезина проехала мимо боевиков и тем самым вывезла меня в поле их зрения. Но дело в том, что я готов был к такой встрече с ними, а они, похоже, не совсем.

Короткой очередью я сразил щекастого, с узкими глазами боевика. А вот с другим повезло не очень. До того как получить свою порцию свинцовой плюхи, он успел нажать на спусковой крючок. Очередь, увы, оказалась и точной, и кучной. Одна пуля угодила мне в грудь, а другая в левое плечо. Правда, первую остановил рожок с патронами, а вторая все-таки меня ранила.

Азарт боя заглушил боль в простреленной мышце, но левая рука повисла, как плеть. А мне нужно было подниматься в полный рост на быстро движущейся дрезине, спрыгивать с нее, преодолевая силу инерции.

Я справился с этим, но в прыжке так закрутился, что в падении не смог удержать равновесие и упал, больно стукнувшись головой об угол колонны. И автомат вылетел из рук, скользнул по бетону перрона и пропал в глубине железнодорожной линии. Впрочем, неподалеку лежал раненый боевик, и рядом с ним валялся автомат.

Пуля попала парню в бок. Он держался за рану двумя руками и смотрел на меня, как приговоренный к расстрелу на своего палача. По правилам навязанной мне игры я должен был его добить, чтобы обеспечить себе спокойный тыл. Но я, подобрав автомат, всего лишь выстрелил ему в ногу, чтобы он не вздумал идти за мной. Заодно и оружие проверил. О том, чтобы оказать ему помощь, я не хотел даже думать. Сам кровью истекаю, а впереди, как минимум, один боевик, Рома, который вчера запер меня в бункере убойным автоматным огнем. Рассчитаться бы с ним…