Сергей Волошин - Бойцовые псы

— Надо идти, — сказал он Нине, — меня ждут.

Она внимательно на него посмотрела, согласно кивнула. Замечательная из нее жена, подумал он. Даже слишком. Так и будет вздыхать по своему Коле.

Валета вывели во двор СИЗО в наручниках. Следом спешно выбежал Злобин и сел в кабину водителя. Валет пошарил вокруг взглядом, увидел Каморина и сразу успокоился — порядок. А то уж Бог знает что пришло в голову.

Каморин смотрел ему вслед бесстрастно, как бы не видя. Потом, когда за Валетом и конвойными закрылась дверь фургона, вышел со двора. Главное, он увидел сейчас, как изменилось выражение лица Валета. Валет продолжал ему верить и на него надеяться.

…Он сел в свой «жигуль» возле суда и оглянулся. Кажется, никто не обращает на него внимания. Вот это и плохо, что никто… Как докажешь потом алиби? Если, конечно, возникнет необходимость… Он посигналил. К окну подошла Светочка Абросимова, секретарь суда, юная и цветущая, всегда смотревшая на него с детским восторгом. Он сделал ей знак, чтобы выглянула в форточку.

— Что случилось, Павел Романович?

— Слушай, я забыл там одну выписку из протокола следствия по делу Агапова. Не в службу, а в дружбу, вынеси, пожалуйста. Прямо в общей папке.

— А что мне за это будет? — игриво спросила она.

— Будет, будет, вот съезжу в Челябу, отвезу бумаги, привезу тебе гостинцев.

— Я что, маленькая? — деланно надулась она.

— Слушай, нет времени. Мне ещё придётся заехать в авторемонт на улице Серова, мне там обещали шипованную резину, а то все покрышки по нынешним гололедём сжевало. А потом ещё до Челябы гнать. Так что только к ночи вернусь… Но ты жди!

Так оно и было на самом деле. Заехать на улицу Серова надо обязательно — пусть его там видят! Возьмет резину и погонит напрямую за «воронком», в котором везут Валета… Он должен успеть догнать их до моста! Иначе потом все неимоверно осложнится…

— Вы там поосторожней, Павел Романович! На шоссе лёд — как стёкло, — крикнула она, и это, конечно, все слышали… Вот и хорошо, что лёд, хорошо, что все слышали, подумал он.

Он, как всегда, рассчитал все верно. До минуты. Дорога была на удивление пустынна, машин на ней — ни встречных, ни попутных — почти не видать, и, может быть, как раз потому он сразу приметил в сумеречной по-зимнему дали фургон, что перевозил Валета…

Каморин прибавил ходу, стараясь на всякий случай идти по правой полосе, чтобы его не заметили в зеркало заднего обзора… А если бы и заметили, то не сразу.

Он плавно, не торопясь подкатил к «воронку»… Впереди был поворот на мост через реку Миасс. Самое ответственное место… Он достал припасенный для такого вот крайнего случая ствол — не табельного «Макарова», а мощный ТТ — и ухитрился, зажав его одной рукой, навернуть на ствол глушитель — мало ли что… На всякий случай… И еще раз оглянулся назад. Шоссе было пустынно. А хоть бы кто и ехал, может, так даже и лучше бы получилось — со свидетелями… Он снял ТТ с предохранителя…

Вот и поворот. Он опустил стекло, выставил руку с пистолетом, стараясь прицелиться в правый скат. Как неудобно левой-то рукой! Как только машина впереди начала чуть крениться на повороте, он выстрелил. Шина лопнула, и «воронок» тут же перевернуло. Юзом заскользив на боку в сторону моста, фургон протаранил ограждение, а потом грохнулся вниз…

Лед треснул, образовалась огромная полынья, в которую медленно, но верно затягивало машину со всем ее содержимым…

Каморин оглянулся. Шоссе по-прежнему было пустынно, хотя как раз теперь самое время было бы и объявиться свидетелям… Он уже совсем было собирался уезжать, как вдруг, бросив под мост последний взгляд, заметил в сгущающихся сумерках, как в полынье возникла одна человеческая голова, потом вторая.

Выругавшись, он остановил машину и сбежал вниз под мост, снова снимая пистолет с предохранителя.

— Помогите! — заорала чья-то голова, и он узнал голос Валета.

Каморин осторожно спустился на лёд, едва ли не к самой полынье. Увиденное поразило его. Валет пытался удержаться на поверхности сам и поддерживал из последних сил следователя Злобина, окончательно обессиленного и уже пускавшего пузыри…

— Павел Романович! — Валет узнал Каморина и даже хотел взмахнуть рукой, едва не выпустив Злобина. Потом попытался взвалиться грудью на кромку льдины, но она обломилась под его тяжестью.

Глаза Каморина встретились с его вытаращенными, полными ужаса глазами.

— Павел Романович… — Валет закашлялся от по павшей в рот воды, замахал рукой, но Злобина не отпускал. Возможно, полагал, что за спасение следователя ему скостят срок…

Вот идиот, подумал Каморин и снова оглянулся. Отсюда, с реки, шоссе уже не было видно, но свет от едущей со стороны Челябинска машины отсюда, снизу, заметен был хорошо.

Он выстрелил Валету в голову, стараясь при этом не видеть его глаз. Для Злобина пуля уже не понадобилась.

Потом Павел Романович быстро взобрался наверх. Грузовик, шедший со стороны Челябинска, был уже рядом. Каморин замахал руками, чтобы его остановить. Но водитель уже и сам притормаживал, заметив снесенное ограждение и полынью под мостом.

Пожилой шофёр в чёрном овчинном тулупе вылез из машины, вопросительно посмотрел на Каморина.

— Вот сколько говорить им, — выругался он. — Мост-то старый… Это разве ограждение? Вот сколько здесь зимой езжу…

Он прервал вступление, глядя на молчавшего Каморина.

— Прямо на моих глазах, представляешь? — сказал Павел Романович. — И никто не выплыл…

— Да где тут, — вздохнул водитель. — С такой-то высоты.

— На бок перевернулся и прямо в ограждение врезался, — продолжал Каморин. — И хоть бы кто крикнул.

— Надо бы в милицию сообщить, — неуверенно сказал водитель.

— Считай, что уже сообщил, — усмехнулся Каморин. И, достав свое удостоверение, сунул ему под нос. — Я прямо сейчас оформлю протокол о том, что мы видели, и все там зафиксируем и распишемся.

— А что я видел? — приоткрыл рот водитель.

Каморин не ответил. Только достал из кейса бумагу и положил её на капот своей машины.

— Фамилия? — спросил он.

— А чего фамилия, я ведь чего видел? — пожал тот плечами. — Ну видел, будто ограждение кто-то снёс…

— Полынью видишь? — спокойно спросил Андрей Романович.

— Ну, вижу, — тоскливо сказал водитель. Ему, видно, не хотелось идти в свидетели. Значит, не хочет светиться. Значит, рыльце в пушку. Значит, будет помалкивать… Находка, а не свидетель.

— Так видишь полынью? — еще раз спросил Каморин, еле сдерживая себя (так и врезал бы по ушам этому тугодуму!).

— Ну, вижу…

— Тебя же никто ни в чем не винит. Я видел то же самое, что и ты. Вот об этом мы с тобой и распишемся.

Тот почесал в затылке, сдвинув для этого на глаза старый, видавший виды треух.