Сергей Волошин - Бойцовые псы

— Пиши, — сказал он, рубанув воздух ладонью. — Нефедов моя фамилия. Акентий Федулович.

— Нет, если сомневаешься, мы можем прямо сейчас доехать до ближайшего поста ГАИ… — сказал Каморин. — И там тебе разъяснят.

— Разъясняли уже… — махнул тот рукой. — Чуть без порток не остался. Ну где расписываться?

Кивнув ему, Павел Романович быстро дописал протокол.

— На, прочти, прежце чем подписать, а то скажешь потом… — Он протянул листок Нефедову.

Тот, крякнув, достал из дальнего кармана очки. В них он сразу стал похож на многочадного батюшку из бедного прихода.

— Только я не видел никакого фургона, — сказал Нефедов.

— Какая разница, зато я видел, — поморщился Каморин. — Ну и зануда ты, Акентий Федулович. Как только с тобой жена живёт… Не пишется два разных протокола по одному событию, понятно тебе? А вот если станут в ГАИ спрашивать — скажешь всё, как есть… А я действительно видел, он впереди меня гнал. А когда подъехал — он уже свалился… Ну что? — спросил он, решив, что немного припугнуть свидетеля делу не помешает. — Кому ГАИ поверит, в случае чего, мне или тебе? И еще припишут, что скрываешь информацию. Тоже не здорово получится.

Кряхтя и вздыхая, Нефедов расписался.

— И адрес с телефоном не забудь, — сказал Каморин. — Ну вот, другой разговор.

Валера Пирожников проснулся около двух часов дня. Сначала попытался понять, где он и кто с ним в постели… Оказалось, неизвестно где и какая-то рыжеволосая девица, отвернувшаяся лицом к стене. Рыжих он как раз не любил. Просто терпеть не мог их молочно-белую кожу с этими рыжими веснушками. Хотел вспомнить, где он мог ее видеть, или понять, кто ее подложил либо как она вообще оказалась рядом, да так и не вспомнил. ж Потом решил рассмотреть её лицо.

Для этого даму пришлось толкнуть в бок. Она заворочалась, застонала, сказала что-то нечленораздельное, похоже, выругалась. Он толкнул ещё раз.

— Ну Петенька, ну хватит, дай хоть утром поспать. Всю ночь ведь не давал… — и снова засопела.

Валера подскочил и дико огляделся. Огромная мрачная комната с высоким, как в храме, потолком, с огромной мрачной мебелью пятидесятых годов, все больше в пыльных, темных чехлах. И столь же огромные картины. На одной, висевшей прямо перед глазами, охотники нордического вида в звериных шкурах загоняли в болото несчастного кабана, обливавшегося кровью, с выпученным глазом, помутневшим от смертельного страха, а на втором плане их полногрудые подруги, не теряя времени, кипятили воду на костре.

И ещё висела картина, изображавшая Парад Победы на Красной площади.

Куда я попал, тоскливо подумал Валера и вдруг почувствовал, что на него смотрит кто-то.

Обернувшись, он увидел старенького генерала, показавшегося ему карликом в этом жилище для Гулливера, в мундире с золотыми погонами и с целым иконостасом орденов на груди. Карликовый генерал опирался на инкрустированную трость, без которой он, наверно, просто бы рухнул под тяжестью своих наград.

— Лялечка, это — кто? — сурово спросил генерал, возмущённо тряся вторым подбородком и приложив к уху руку.

— Дед, это Петечка Силуянов, я же вас знакомила, его папа скоро будет послом в Индонезии, — громко сказала девица, оставаясь в той же позе. — Дадите вы мне сегодня поспать или нет?

— Я без очков и потому не сразу узнал, — прошамкал генерал, не отрывая руку от уха. — Я только хотел сказать, что у тебя в последнее время появилось много хороших знакомых. А молодому человеку, судя по всему, очень хочется в уборную. Вы не стесняйтесь, организм надо вовремя освобождать от шлаков и ненужного балласта, в котором размножаются гнилостные бактерии.

Куда я попал, тоскливо подумал Пирожников, послушно поднимаясь с огромной, под стать комнате, постели.

Прикрыв обеими руками причинное место, он последовал за генералом через анфиладу таких же больших, темных комнат с зашторенными окнами, которым, казалось, не будет конца. И очутился наконец еще в одной, такой же большой, в которой уже ничего не было, кроме унитаза и биде, причем унитаз гордо возвышался как раз посредине комнаты, прямо на старинном дубовом паркете.

— Не забудьте, Петя, спустить воду и выключить свет, когда все закончите, — строго сказал генерал. — И не торопитесь. Это надо делать спокойно, без внутреннего напряжения и стараясь ни о чем не думать. Вы умеете пользоваться биде?

Пирожников кивнул, дрожа от холода и безысходности.

— Пусть ваш кишечник освободится сам. Не надо ему в этом помогать. И потом очень важно тщательно промыть промежность и протереть задний проход туалетной бумагой фирмы «Ринке». Я приобретаю только эту бумагу и вам настоятельно рекомендую. Я проделываю эту процедуру каждый раз и потому, как видите, избежал всех тех болезней, которыми страдают мои сверстники. А что вы так дрожите? Это вы от страха или замерзли? Посмотрите на меня. Я никого никогда не боялся, а холод помог мне хорошо сохраниться. Почему я вам это рассказываю? Всё-таки вы будущий муж моей внучки Ляли, а я должен беспокоиться о здоровье моих потомков. Что?

Закончив монолог, он приложил руку к уху, потом закрыл за Валерой дверь, задвижка которой подозрительно громко щелкнула.

Пирожников, съежившись, одиноко сидел на унитазе и все старался вспомнить вчерашнее. Как будто ничего особенного себе не позволял. Ничего лишнего. Все было, как всегда. Но влипать, как сегодня, ему еще не приходилось. Либо чьи-то интриги, либо злосчастное стечение обстоятельств… Положение идиотское; судя по времени, он давно уже должен сидеть на правлении банка, куда сегодня впервые заявится этот уголовник Седов…

Но выход искать надо. Для начала хорошо бы найти брюки и успеть их надеть, прежде чем генеральская внучка, которой он своими домогательствами будто бы не давал спать всю ночь, не обнаружит подмену.

Потом Пирожников, поплутав, как в лесу, по многочисленным полутемным комнатам и совсем уже было собравшись звать на помощь, неожиданно попал, открыв очередную дверь, в ту самую спальню с огромной кроватью, где, к своему облегчению, увидел помимо Ляли и её дедушки-генерала знакомое лицо — Игоря Андреевича Хлестова — и тотчас вспомнил, наконец, как вчера все было…

Все трое сидели с ногами на неубранной постели, предназначенной, видимо, для очень группового секса, и ели руками из общей литровой банки черную икру, запивая ее шампанским. Причем внучка заслуженного военачальника даже и не думала одеваться.

Увидев Пирожникова, все трое прекратили трапезу, при этом дедушка и внучка изумлённо на него уставились.

— Вы знакомы? — первым спросил Игорь Андреевич, едва не поперхнувшись.

— Нет, — сказала Ляля, спешно прикрыв простыней свою бледную, в веснушках наготу. — А кто это?