Валерий Ильичёв - Сладкая ловушка (сборник рассказов)

И сыщики, посмеиваясь, хором закончили за Сырова: «Ошибаются люди, а не полиграф».

Довольный успешным раскрытием они добродушно простили Сырову его досадный промах.

В дверях кабинета возник тяжело дышащий от нездоровой полноты дежурный Стасов. Этот с обвисшими как у бульдога щеками капитан обладал раздражающей манерой неторопливой ленцой сообщать даже о серьезном криминальном происшествии. Вот т сейчас дежурный словно с отвращением выдавливая из себя короткие фразы: хватит отдыхать, Ершов. Опера ноги кормят. Прогуляйся на место происшествия. «Скорая» уже выехала. Но врачам, похоже, там делать нечего. Выпивали мужики, веселились. Да не поделили чего — то. А может и в политике не сошлись. Один другого по голове камнем огрел. Так что записывай адрес и дуй туда.

Ершов с трудом подавил неприязнь к дежурному, принесшему дурную весть: «Этот жирный боров сейчас пойдет чай гонять, а мне придется, высунув язык бегать по раскаленным от летнего жара улицам в поисках чересчур нервного алкаша. И найти его надо обязательно: очередной „висяк“ да ещё по убойному делу совсем ник чему!».

И Ершов на ходу обогнав дежурного в коридоре, направился на место.

Решительно врезавшись в возбужденную происшествием толпу, пробрался к светлой машине «скорой помощи». Напуганная молоденькая врачиха, впервые столкнувшись с насильственной смертью, растерянно разводила руками, сбивчиво объясняя почему в подобных случаях медицина бессильна.

Возвышающийся над толпой седовласый участковый инспектор Игнатов снисходительно успокаивал докторшу:

— Ничего, девонька, не расстраивайся. Когда черепушка насквозь проломлена, никто уже не поможет. Но ты не переживай. Еще попривыкнешь. Я и то с годами приучился на чужую смерть спокойно смотреть, а уж как в детстве крови боялся.

— За что же его так?! ведь молодой еще, здоровый мужчина! Прямо зверство какое-то!

— Ну ты, милая, зверюшек зря не обижай! Они себе подобных губят, чтобы выжить. Это человек — царь природы за косой взгляд убить может, а то и просто от скуки, ради забавы! А, вот наконец и наш славный сыщик Ершов прибыл. Сейчас он нам преступника разыщет и мы узнаем, что друзья-соперники за бутылкой водки не поделили.

Почувствовав насмешливую иронию в словах старого инспектора, Ершов нахмурился: «Старик может себе позволить ерничать: оформляется на пенсию и ему не отвечать за нераскрытое убийство. А мне одному придется отдуваться. И когда же все это закончиться?!»

Заметив недовольное выражение на лице сыщика, Игнатов дружелюбно дернул его за рукав: Отойдем в сторонку, пошепчемся. Есть новости.

Выбравшись из толпы, Игнатов хитро прищурился: Не сердись, Ершов, что я перед молоденькой докторшей перья распустил. В моем почтенном возрасте только и остается языком балоболить. А уж о настоящем плотском деле и подумать страшно.

Ершов, хорошо осведомленный о любовных похождениях не желающего дряхлеть участкового инспектора, только скептически усмехнулся. Заметив его реакцию, Игнатов, не удержавшись озорно расхохотался над своей, со скрытым хвастовством, выдумкой. И тут же чувствительно толкнув сыщика в бок, шепотом доверительно поведал:

— Все в порядке, Ершов. Я уже знаю кто бедолагу «приласкал». Это — Колька Мухин вон из той пятиэтажки. Он здесь личность довольно известная.

— А сведения точные?

— Точнее не бывает. Мухин с будущей жертвой возле магазина сгоношились на бутылку и пришли в песочницу выпивать. Их видели с десяток человек, гуляющих во дворе с детьми из соседних домов.

— А из-за чего ссора вышла?

— Это пока неизвестно. Сейчас пойдем с тобою и задержим пьяного дурака. Сам все расскажет.

«Неужели все так просто. И минут через пять убийство будет раскрыто?»

Словно прочитав мысли, участковый инспектор приблизил свое лицо к Ершову и, дыша луком, деловито предложил:

— Слушай, опер, мне теперь заслуги перед отечеством и начальством ни к чему. Я медкомиссию уже прошел. А тебе ещё служить как медному котелку. Так что можешь отписать сообщение об убийце мужике от имени любого из своих секретных агентов. Тебе — почет за умелую работу с секретным аппаратом, ну а мне — старику бутылку поставишь. Мы её с тобою честно пополам выкушаем. Что скажешь?

— Ладно, как говорил поэт, славою потом сочтемся. Надо сперва дело сделать, а потом уже трофеи считать.

— Сочтемся, так сочтемся. Люди подсказали, что он к себе домой побежал. Там его и возьмем. Пошли, опер.

Поднявшись на третий этаж, Игнатов нажал на белую кнопку звонка. Дверь открылась сразу словно их прихода ждали.

Мухин оказался низеньким худощавым субъектом с испитым лицом и нервными суетливыми движениями.

Увидя стоящего на пороге участкового инспектора, алкаш лишь вяло махнул рукою:

— Быстро же вы заявились. А я рассчитывал ещё в магазин сбегать и напоследок ещё стакан махнуть.

— Значит не отрицаешь, что по голове мужика камнем хватанул?

— А чего отрицать, если все соседи видели? Кстати, как он там?

— Медики рядом с ним колдуют. Это их дело диагнозы ставить. А ты отвечай на вопрос из-за чего в конфликт вступили?

— Так ведь он — сволочь обмануть меня хотел! Сговорились по-хорошему, взять бутылку на двоих. Я ровно половину заплатил, а он вызвался разливать. И, что ты думаешь: налил, паскуда, мне грамм на двадцать меньше чем себе. Я стерпел. Ну думаю, ошибся мужик. С кем не бывает. Посидели, поболтали о том, о сем. Решили добить остатки. Так он вновь тот же номер выкинул. Себе почти до края налил, а мне чуть больше половины. Ну я и не выдержал, схватил каменюку и врезал ему как следует. И поверь, Игнатов, не жалею!

Глядя на узкий лоб и косо выдвинутую вперед челюсть, Ершов с неприязнью подумал: «Настоящий „неандерталец“: за какие-то пятьдесят граммов убить человека — это уж слишком!»

И не удержавшись, неприязненно спросил:

— Неужели за пару глотков водки можно черепа проламывать?

— Ты, мент, из меня отморозка не лепи! Неужели я стал бы за водку его калечить? За подлость покарал крысенка. Ну захотел выпить побольше — попроси! Я завсегда могу понять другого мужика. Но он же меня за лоха держал! Решил кинуть как последнего фрайера! Я хоть в зоне в простых мужиках ходил, но свою гордость имею и не позволю на себе ездить!

И гневно играя желваками махнул рукою: Веди меня в ментовку. Ни о чем не жалею! Только позвольте курево по пути купить. Не хочу в камере ни от кого зависеть.

Всю дорогу до отдела внутренних дел Ершов неприязненно смотрел на сутулую фигуру задержанного и понуро шагавшего навстречу неволе: «Может и не врет Мухин — не жадность, а обида взыграла. Гордыню его, видите ли, уязвили. Да все равно как ни крути, а убил он собутыльника за несколько глотков водки. Дикость! Иначе как неандертальцем такого типа не назовешь».