Михаил Серегин - Фейерверки смерти

…Ему даже не надо было открывать глаза, чтобы понять: над ним кто-то стоит и смотрит на него. Мозг тут же услужливо подсказал: пистолет под подушкой, снять с предохранителя, рывок…

Нет, хватит! Чертовы рефлексы прирожденного убийцы! На сегодня и так достаточно силовых аттракционов с летальным исходом.

Он глубоко вздохнул и резко вытянул руки вперед, захватывая того, кто стоял перед ним.

Послышался слабый протестующий писк, и он почувствовал в своих жестких объятиях тонкое, стройное тело, прикрытое лишь тонкой тканью.

Владимир открыл глаза.

— Кажется, у вас бессонница? — раздался над его ухом знакомый голос, но в нем уже не было привычной едкой иронии, а билась задушенная нотка легкого — от неожиданности — испуга.

— А, это вы, Александра Ивановна? — сухо произнес Владимир, даже не делая попытки выпустить из рук столь опрометчиво вошедшую в его комнату девушку.

— А что, на ощупь не чувствуется?

— Наверно, я не те места идентифицирую, — в тон ей ответил Владимир.

— Что за манера — хватать девушку? — тихо произнесла Александра.

— А что за манера — входить в комнату без стука и шествовать по ней без звука?

— Но я думала, вы спите.

— Тем более.

— Отпусти же, черт побери, — с ноткой раздражения сказала она и, когда Владимир разжал руки, села на краешек его кровати и начала поправлять сбившуюся ночную рубашку.

Свиридов с интересом за ней наблюдал.

— Я хотела поговорить с вами, — наконец произнесла Саша.

— Поговорить? В два часа ночи?

— Самое удобное время для разговоров. Никто не подслушает и не помешает.

— Ну, может быть, — сказал Свиридов.. — Ничего, что я буду слушать даму лежа?

— Ничего. — Она улыбнулась, явно волнуясь, и добавила преувеличенно бодрым голосом:

— Это как в анекдоте… Лежат мужчина и женщина, час, другой, а потом она и говорит:

"Ты знаешь, кто-то из вас должен встать".

— Опасаюсь понимать это как намек, — невозмутимо откликнулся Свиридов, подумав, что она, вероятно, в самом деле намерена сказать ему что-то существенное, раз подбадривает себя подобными ситуативными анекдотиками-пустышками.

— Вот это правильно. — Саша закусила нижнюю губу, вероятно, собираясь с духом, а потом спросила:

— Зачем… зачем вы здесь, в доме моего папаши?

— Не понял.

— Я хотела сказать, что ведь вы не тот, за кого себя выдаете.

В ее голосе была неопределенная полувопросительная-полуутвердительная интонация.

— А я ни за кого себя и не выдаю, — сказал Владимир. — Ваш почтенный родитель нанял меня по рекомендации уважаемого человека, и я…

— Уважаемого человека? — перебила она его. — Уважаемого человека? Это вы о Китобое говорите, что ли?

— Ну да, о Валере Маркове. А что я не так сказал?

— Дело в том, что я достаточно давно знакома с твоим братом, — жестко сказала она. — С Ильей. Он на тебя похож, только как-то… понежнее и помельче, что ли. Так вот, о тебе он даже боялся упоминать. Я поняла, он сам не знает, чем ты занимаешься по жизни и какими способами зарабатываешь себе даже не на кусок хлеба с маслом, а вообще…

— И чем же я занимаюсь? — спокойно произнес Владимир.

— Я не знаю. Но хотела бы узнать. Потому что человек, который сейчас держит в руках жизнь моего отца, мне незнаком. Единственное, что я о нем знаю, — это то, что он бегал в банде Китобоя.

— Нет, ты забыла еще кое о чем.

— О чем? — напористо спросила Александра Берг.

— О моей, как говорится, тяге к расхищению чужого добра, — с недоброй улыбкой проговорил Владимир. А потом жестко и отрывисто добавил:

— А теперь слушай сюда, девочка. Я не знаю, что ты там обо мне думаешь, только Иван Германович сам взял меня на работу, я не рвался сюда. У меня были иные планы. Ну, например, доесть продукты, которые я у него великодушно позаимствовал в порядке бессрочного заема. А что касается Китобоя, то, во-первых, я никогда, как ты выразилась, не бегал с его ребятишками, а во-вторых, именно по его рекомендации твой папик и взял меня на работу личным телохранителем. Понимаешь, как безоговорочно он должен доверять Валерию Леонидовичу?

— Папа всегда спустя рукава относился к своей безопасности, — произнесла Саша. — Я много раз советовала ему завести путного телохранителя, а не этих… шавок.

— Завел.

— Я вижу, что ты не чета им. Но еще… — Она заколебалась, вероятно, боясь сказать что-то совсем уж из ряда вон выходящее, а потом все-таки сказала:

— Мне говорил один знающий человек… Он подозревает, что именно ты, а не кто иной… именно ты…

— Что — именно я?

— Что именно ты можешь оказаться киллером по кличке Робин.

Свиридов смотрел на нее застывшим взглядом, а потом пожал плечами:

— А кто, интересно, этот человек?

— Нет, не твой брат, — поспешно, словно пытаясь упредить последующие его слова, произнесла Александра. — Не Илья.

— А я никогда и не считал своего брата идиотом. Зачем ему нести такую чушь?

Она глубоко вздохнула.

— Занимательно, — сказал Владимир. — Элитный и самый высокооплачиваемый киллер региона ворует продукты в магазине? Нарочно не придумаешь.

Саша опустила голову.

— И вообще, в чем ты меня подозреваешь?

Знала бы ты, что я сегодня дважды спасал жизнь твоему отцу! В том числе один раз — когда какой-то милый мальчик, обжабленный героином, держал нож у его горла. Хорошая у ножа была заточка, между прочим, — Это правда?

— А вот спроси у него самого, — бросил Владимир, не поворачивая головы.

Саша подняла глаза и увидела, что Иван Германович с отвисшей челюстью стоит в дверном проеме и уже битую минуту созерцает неблагопристойное поведение родной дочери, в почти голом виде сидящей на кровати малознакомого ей молодого мужчины.

— Эт-та шо такое? — наконец сумел выдавить Берг и, шлепая тапочками, сделал три неверных шага.

— Совсем не то, что ты подумал, папа, — мгновенно придя в себя, ответила Саша. — Мне нужно было срочно поговорить с Владимиром.

— Я даже догадываюсь, о чем вы с ним тут говорили, — с оскорбительной развязной интонацией сказал Берг. — Бе-зо-бра-зие! Нельзя нового телохранителя ни на минуту одного оставить!

— Если бы мы с Сашей захотели заняться сексом, — перебил его Владимир, приподнимаясь на локте, — то, бесспорно, занялись бы, можете не сомневаться. Но она пришла сюда потому, что беспокоилась за вас. Вот так.

— За меня? Почему же она в таком случае не пришла ко мне?

— Если бы я думала, что тебе угрожает опасность от себя самого, то пришла бы к тебе! — резко ответила дочь.

Берг соображал быстрее, нежели можно было предположить, исходя из его простецкой хари и возмущенно-ошеломленного вида.

Отвисшая нижняя губа его дрогнула, и он сказал:

— Значит, ты думала, что угроза моей жизни… исходит вот от него.