Дэнни Кинг - Дневник налетчика

В принципе она могла выманить у меня приличный куш шантажом, но, по-видимому, решила заграбастать все сразу. И тут ей подвернулся Алан. Своих сбережений Дебби явно не хватило бы на киллера — и хитрая бестия заставила Алана выложить денежки. Стоило ей прижать его пару раз к стенке в нашей спальне, как он поверил всему, что вылетало из ее лживых уст. Хотите — верьте, хотите — нет, но я почувствовал облегчение при мысли о том, что она трахалась с ним не похоти ради. Любая женщина, которую я толкнул бы в объятия этой жирной свиньи, с полным правом могла желать моей смерти.

Однако Дебби предусмотрела далеко не все. Вовлекая Алана в паутину убийства и обмана, она поставила себя под удар, открыв свой мягонький животик. Дело в том, что Алан — совсем не преступник по натуре. Обычный фраерок, который в панике обязательно наделает ошибок. Сидя в фургоне, я размышлял, что же я с ними сделаю. Убить я их не мог. Скоро мое имя будет более популярно на досках объявлений, чем любая афиша, поэтому я сомневался, что смогу подобраться к этой парочке, даже если захочу. Да я и не хотел. Пускай они пытались меня убить, смерть для них — слишком легкое наказание, особенно для Алана. Есть и другие способы испортить ему жизнь. А посему, связав водителя, я направился к ближайшему магазину с электроникой.

— Дело сделано, — буркнул я в свой новый мобильник.

— Сделано? — Алан бурно задышал. — Он умер?

— Вы новости смотрели? — спросил я.

— Да, но они не назвали никаких имен, так что я даже не понял, прикончили вы Криса или нет.

«Ах ты, сволочь жирная! Как ты посмел вообразить, что можешь убить меня?» — хотелось мне воскликнуть, но я прикусил язык. До сих пор я все еще сомневался, что волчара сказал правду, но, услышав подтверждение, был вынужден проглотить эту горькую пилюлю.

— Он мертв, — сказал я ему.

— Боже мой! Значит, все нормально? Секундочку, сейчас я приду в себя. — Алану потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. — Послушайте, а почему вы мне звоните? По-моему, мы договорились, что вы никогда не будете звонить мне домой! Чего вам надо?

— Есть одна проблема, — пробурчал я в трубку.

— Какая? — возмущенно спросил он.

— Ты, идиот проклятый! — пробормотал я себе под нос, прикрыв трубку рукой.

— Что? Я вас не слышу. Говорите громче, пожалуйста!

— Вы должны увеличить гонорар, — сказал я.

— Увеличить? За что?

— Осложнения. Вы должны заплатить мне больше.

— Что это значит? Сколько вы хотите?

Алан шел прямехонько в мою западню. Если повезет, я узнаю все подробности договора. Каков гонорар, откуда деньги, кто будет их платить и так далее. Единственная сложность заключалась в том, что Алан отнюдь не простофиля. Стоит ему почуять засаду, как он тут же насторожится. К сожалению, он и правда совсем не дурак.

— Мне нужно еще столько же, — сказал я.

— Еще семь тысяч фунтов?!

— Семь тысяч? — невольно вырвалось у меня.

Если честно, я был оскорблен. Неужели моя жизнь стоит так дешево? «Говори по делу!» — напомнил я себе.

— Да, семь тысяч.

— Послушайте, я не могу собрать такую сумму. Боюсь, мой босс проверит бухгалтерские отчеты… Дай Бог, чтобы он не заметил растрату! Так что еще семь тысяч — это исключено. Я просто не могу.

— Попробуй через не могу! — рявкнул я. — Даю тебе два дня, понял? А потом принесешь мне деньги в то же место, что и раньше. Ясно тебе?

— Пожалуйста, попытайтесь понять… — начал было Алан, но я оборвал его.

— ТЕБЕ ЯСНО?

— Да, ясно. Извините.

— И не вздумай меня надуть, не то пожалеешь!

— Прошу вас! Я просто хотел сказать…

— Я знаю, что ты хотел сказать, так что не утруждайся. Лучше ответь: что ты должен сделать через два дня?

— Принести вам деньги, — повторил он, как попугай.

— И куда ты их должен принести?

— На то же самое место, что и раньше.

— А именно?

— В кафе «Лирика», в Сохо.

— И кому отдать?

— И отдать… — Внезапно я почувствовал, как Алан похолодел. — Погодите… Кто это?

Я хихикнул и заговорил собственным голосом:

— Желаю приятно провести время в тюрьме!

— Боже мой! — услышал я под конец, прежде чем загудели короткие звонки.

Я выключил магнитофон, отсоединил микрофончик и предался сладостным размышлениям о том, как же туго до людей порой доходит, в чем, собственно, дело.

Уинстон Черчилль, как правило, выдавал по афоризму в день, и один из моих любимых как нельзя лучше подходил к моей ситуации. Когда его в 1941 году спросили, как он решился на союз с Россией (люди порой забывают, что Россия начала войну на стороне Германии, прежде чем перешла на сторону хороших парней), он ответил: «Сэр! Если бы Гитлер объявил войду аду, я бы и дьяволу дал хорошую характеристику». Остроумный был мужик, верно?

Я невольно вспомнил об этом, сидя на следующий день в пустой квартире Сида и набирая номер сержанта Иванса.

— Где ты? — был первый бессмысленный вопрос, который он мне задал.

— На экранах телевизоров и в газетах, вот где! Я стал знаменитостью.

— Тебе не на что надеяться, понимаешь? Даже молиться, и то бесполезно. Я могу почти гарантировать, что поймаю тебя до исхода дня.

— Хочешь поспорить? Ставлю двадцать фунтов, только мне почему-то кажется, что тебе слабо!

— Я к твоим деньгам даже через миллион лет не притронусь, — ответил он с отвращением.

— Хочешь сказать, что не сможешь их заработать? — парировал я.

— Сдавайся, Бенсон! Так будет лучше для тебя самого.

— Не могу, сержант. Но я не поэтому звоню. Я послал тебе пакет, ты уже должен был его получить.

Я услышал, как Иванс громко спрашивает у коллег, поступала ли на его имя посылка. Кто-то сказал, что пакет у него на столе, под подносом от завтрака из «Макдоналдса», кто-то другой рассмеялся.

— Я его получил, — сказал он и вновь умолк, разрывая упаковку. — Тут кассета.

— Знаю, черт возьми! Это же я ее тебе послал! Есть у тебя кассетный магнитофон?

— Сейчас найду. А что там записано?

— Меня подставили. Во время вчерашней заварушки я был мишенью. А пленка это подтверждает.

— Кто тебя заказал? — поинтересовался Иванс.

— Моя жена вместе с толстяком-соседом. У них были шуры-муры. Да что ты ржешь?! Прекрати! Я даю тебе прекрасное доказательство на тарелочке с голубой каемочкой! Тебе остается только взять их — и будешь ходить в героях!

— Извини, Бенсон. Продолжай.

— Сосед, голос которого ты услышишь на пленке, — Алан Робинсон. А второй голос — мой, я изображаю киллера. Можешь назвать это ловушкой, но для ареста хватит. Надеюсь, ты сумеешь выбить из него признание.

— Зачем ты прислал мне пленку, Крис? Почему ты сам с ними не разобрался?

— Брось! Это не в моем духе, сам знаешь. Я все-таки не убийца, — сказал я, хотя, если полицейские докопаются до всех моих делишек, они, пожалуй, скажут, что для такого заявления я убил слишком много народа.