Наталья Берзина - Лики смерти

– Что ж, флаг тебе в руки и барабан без палочек. Я в этом участвовать не стану!

– Скатертью дорога. Найду более надежного помощника! – крикнула Лара.

Влад, хлопнув дверью, вышел. Он слышал, как Лара позвонила на работу и, сославшись на нездоровье, отпросилась на завтра. Машина вырулила за ворота и неспешно покатилась в сторону центра. Влад не спешил, до встречи еще больше двух часов, а ехать всего двадцать минут. Все то время, которое он прожил в родном городе, Влад старался поменьше появляться на людях. Оно и понятно, случайная встреча со старыми знакомыми могла обернуться солидными неприятностями.

Теперь, когда решение уже было принято, он не собирался прятаться. Вот впереди уже видны краснокирпичные здания воинской части. Построенные еще в прошлом веке, они верой и правдой служили армии уже полторы сотни лет. Конечно, обветшали, не выглядят так щегольски, как раньше, но все равно внушают уважение. В этой царской застройке было что-то особенное, то, чего не чувствуется в самых современных кварталах. Нет, не дух времени, что-то иное, могучее и вечное, как само осознание великой державы, раскинувшейся на полмира. Кто мог предположить тогда, когда возводили эти могучие дома из кроваво-красного кирпича, что взбунтовавшаяся чернь сметет в один миг и самодержавие, и саму необъятную империю, а спустя семьдесят лет разорвет на части непонятное странное государство, возникшее на обломках.

Влад остановил машину под сенью раскидистых столетних дубов. Вышел на поросшую густой травой площадку между домами. Прежнее очарование угасло. Стены, мощные, полутораметровые, еще держались, хоть красной крошкой и был усыпан фундамент, но двери парадного – выбитые, перекошенные, висящие на одной старинной кованой петле – ясно говорили о безразличии, об отсутствии хозяина, о равнодушии живущих. Пьяный вусмерть прапорщик, откинув голову, храпел во всю ивановскую на дряхлой скамейке. Проходящий мимо лейтенант сделал вид, что не заметил, просто перешагнул через безвольно раскинутые ноги в истоптанных пыльных берцах и, стараясь не задеть плечом грязную перекошенную дверь, скрылся в подъезде. Неопределенного возраста дамочка в распахнутом на некрасивой вислой груди застиранном ситцевом халатике развешивала на замусоленной веревке неопрятное, плохо выстиранное белье. Чумазые ребятишки возились в мусорной куче, сваленной прямо под окнами.

Влад зло сплюнул. Почему нельзя жить как люди? Почему нужно загадить собственный дом? Кто мешает поправить двери, выкрасить облупившиеся рамы в окнах? Зачем ждать, когда разрушится очарование бывшего офицерского городка? Или эти, живущие в нем, уже не офицеры? Просто люди, одетые в военную форму, но растерявшие такие понятия, как честь, гордость, достоинство! Да и где она теперь – пресловутая офицерская честь!

Расстроенный, Влад забрался в «мерседес» и направился к рынку. Бросив автомобиль на стоянке, пешком двинулся по пешеходной улице. Сейчас, как во все времена, здесь кипела жизнь. Сновали люди. Разноцветная реклама кафешек, забегаловок, закусочных манила, завлекала, приглашала зайти, посетить, посидеть, отведать где пиццу, где колдуны, где свежее пиво с традиционными раками. Влад прогулочным шагом неторопливо шел по выложенной камнем мостовой, и грустные мысли отлетели сами собой. На небольшой площади, прямо посреди ее, стоял симпатичный бронзовый бобер. Сытый, пузатый, в неизменной тройке, с внушительной цепочкой карманных часов на солидном, выступающем животике, с хитрой еврейской улыбкой на усатой морде. Возле него кто-то фотографировался, под полосатыми тентами кто-то потягивал янтарное пенное пиво, солнечный радостный свет заливал окруженный высокими деревьями квадрат площади.

До назначенного времени оставалось менее получаса. Влад присел на свободную скамейку под раскидистым каштаном и, закурив, с невольной улыбкой посмотрел по сторонам. Город оставался тем же, несколько странным, но в то же время бесконечно милым, этаким провинциальным Вавилоном, где перемешались люди, народы, языки.

Клиент появился точно в назначенный срок. Присел рядом, положил возле Влада сверток. На немой вопрос ответил утвердительным кивком и, выкурив сигарету, отбыл восвояси. Оставшись в одиночестве, Влад еще немного полюбовался на стайки молоденьких, таких пока еще привлекательных девчушек, мысленно попрощался с многозначительным бобром и отправился к машине. Дел на сегодня было запланировано немного, но поразмыслить было о чем.

Марина, обхватив руками колени, уныло раскачивалась на нарах, думала о чем-то, стараясь не мешать Сергею, который, меряя шагами крошечное помещение, пытался придумать способ выбраться из ловушки. Всякий раз, огибая уже третью по счету свечу, он останавливал на ней взгляд, словно силясь что-то понять.

– Стоп! Марина, или мне кажется или пламя в самом деле наклонено? – внезапно спросил Калиновский.

– Мне кажется, что да. В сторону стены. А что? Это имеет какое-нибудь значение? – откликнулась Марина.

– Если это так, туда движется воздух. Это может означать только одно – за стеной пустота! Откуда родом твои предки?

– Из Прикарпатья, а в чем дело?

– Солнце мое! Там издревле любили всевозможные схроны и подземные ходы! Как ты не понимаешь, если твой прадед обосновался здесь, строил он свой дом по образу и подобию дома своих предков! Вполне возможно, что за стеной есть подземный ход. Сделал же он этот тайник! В лисьей норе всегда есть запасный выход. Посвети мне, пожалуйста!

Сергей нырнул в лаз и вскоре вернулся, таща за собой все тот же насос. Бросив его на нары, принялся простукивать обшитую подгнившими от старости досками стену.

– Кажется, есть! – воскликнул он и, подняв насос, принялся методично бить одну из досок. Старое дерево не поддавалось, скрипело, осыпало его мелкими щепками, мусором, сыплющимся из щелей. Но Сергей не останавливался. В тесной замкнутой каморке уже нечем было дышать, когда доска, наконец, хрустнула, как сломанный зуб, и, ощерившись острыми желтыми щепками, раскололась поперек. Сергей едва не выронил из усталых рук тяжелый насос.

Дальше дело пошло веселее: используя трубу как рычаг, он поддел очередную доску и, со скрежетом вырывая пятидюймовые кованые гвозди, выдрал ее из стены. В образовавшийся проем еще могла пробраться Марина, но для Сергея места было все еще недостаточно. Пришлось выламывать еще одну доску. В отличие от предыдущей, она никак не хотела отрываться. Сергей упорно долбил. Схватив насос за выступающую трубу, он будто кувалдой пытался сокрушить столетний дуб. Пот заливал глаза, от висящей в воздухе пыли першило в горле. Но Сергей продолжал лупить по несокрушимой древесине, с каждым ударом отбивая небольшие щепки. Только когда сил почти не осталось, доска раскололась. Уронив на пол насос, Сергей обессилено опустился рядом с проломом в стене. Марина, присев рядом с ним на корточки, стянула с себя майку и принялась вытирать грязное, закопченное лицо друга. У него даже не было сил смотреть на нее.