Жозе Джованни - Второе дыхание

После кофе Орлов простился, сославшись на необходимость встретиться с бандой Джо.

Антуан Рипа ждал его у Иветт.

– Фардиано получил, что заслужил, – сказал Антуан. – Сволочь он был первостатейная. Но это осложняет твой план.

– У меня есть веские доказательства, – ответил Орлов. – Но неужели вы до сих пор не понимаете, что Гю никого не закладывал!

– По мне его лучше замочить. Я, как и Паскаль, совсем лишился сна.

– Он может жить, и вы тоже. И Вентура выкрутится. Зло идет от всех вас, в том числе от Гю. Вы раздуваете любую мелочь… В общем, слушай: у меня полно доказательств, давайте поскорее кончать. Когда ты можешь всех собрать?

– Только не сегодня. Джо в Арле с женой Вентуры. Ее родители волнуются.

– А какие новости от Вентуры?

– Точно не знаю. Джо говорит, что он зол на Гю.

– Сможешь их собрать завтра в одиннадцать, на улице Бретей? – спросил Орлов. (Его виски словно сжимал стальной обруч.)

– Запросто, – ответил Антуан.

– Мне не терпится уехать из этого города.

– Не тебе одному.

Они пожали друг другу руку с некоторой симпатией. Орлову всегда казалось, что Антуан ведет себя искреннее, чем все остальные.

После его ухода Орлов растянулся на диване в малой гостиной. Надо было вернуться к Гю, рассказать об этом. Он попытался выбросить из головы образ Цыганки, но это ему не удалось. «Надо узнать, откуда у нее эта кличка», – подумал он.

Иветт нашла его мечтающим на диване.

– Ну что, малыш, – улыбнулась она. – Хандришь?

– Не совсем, – ответил он.

– Та женщина выглядела потрясенной.

– Так и есть…

– Она хорошая, – сказала Иветт.

– Да.

Она вздохнула. Он еще не созрел для исповеди.

– А я думала, ты долго побудешь в Марселе, со своей старушкой Иветт, – заметила она шутливым тоном.

– Эта женщина мне никто. Совсем никто, – повторил он.

– А!

– К тому же, она скоро уедет очень далеко. И, поверь мне, не скоро перестанет странствовать. (Он думал о будущем Гю, которого всегда будут преследовать.)

– Как будто ты не странствуешь!

Орлов встал, потянулся и взял ее за подбородок.

– Ты самая жуткая женщина из всех, кого я знаю, – улыбнулся он. – Сегодня вечером я приду с Тео. У него расшатаны нервы, подбодришь его.

Он снова сел в машину и поехал к Гю. Тот стоял у окна и из-за шторы выглядывал на улицу.

– Уже? – спросил он.

– Значит так, – сказал Орлов, – я встречаюсь с ними завтра, в одиннадцать часов.

– Прекрасно, – сказал Гю. – Окажи мне одну огромную услугу.

– Насколько огромную?

– Настолько, – ответил Гю, кладя руку на голову Цыганки. Он погладил ее волосы. – Уведи ее погулять, поужинайте где-нибудь. А то она мечется, грустит, а я ничем не могу ей помочь…

– Я не хочу выходить, – сказала она.

– Захочешь, когда выйдешь, – ответил Гю. – Идите, сделай мне приятное. Это тебя развлечет. (Он посмотрел на Орлова.) – Чертова тюрьма сводит человека с ума. Тебя запирают в камеру, зачастую в одиночку, и ты превращаешься в дикаря. А потом ты не состоянии поддержать другого, когда у того неприятности.

По глазам Гю Орлов понял, что ему совсем плохо.

– Пойдемте, – мягко попросил он Цыганку.

Она была в халате, поэтому собрала одежду и ушла в ванную переодеваться. Гю вернулся к окну, встав спиной к Орлову, оставшемуся стоять посреди комнаты.

Цыганка вернулась одетая в строгое черное платье без единой драгоценности. Ее взволнованное лицо потрясло Орлова.

– Я готова, – сказала она.

Гю обернулся.

– Ты очень красивая.

– Необыкновенно, – добавил Орлов.

– Вы оба очень любезны, – сказала Цыганка, – но у меня на голове черт знает что.

– Желаю приятно провести вечер, – сказал Гю. – Я посмотрю, как вы уедете. (И снова поднял штору.)

– Куда вы хотите поехать? – спросил Орлов, когда они сели в машину.

– Мне все равно.

– Полагаю, вам надоели дансинги, кабаре, чайные и прочее?

– Даже очень.

Он посмотрел на часы: четыре.

– Времени достаточно, – сказал он, трогая с места. – Я знаю нечто вроде постоялого двора в долине Дюранс. Примерно двадцать пять километров отсюда.

– Это будет здорово, – сказала она и улыбнулась.

Они поехали по шоссе на Экс-ан-Прованс. Обычно Орлов гнал сломя голову, но сегодня стрелка спидометра не заходила за семьдесят. Внутренняя обивка «бентли» создавала ощущение безопасности, стабильности и богатства.

– Это английская машина, – сказал он. – Она мне как друг. У меня мать была англичанка, я там вырос.

Он испытывал потребность рассказать Цыганке о себе, как будто хотел приобщить ее к своей жизни…

Не доезжая до Маноска Орлов свернул направо, на дорогу, взбирающуюся по склону плато Валансоль. Они сразу увидели очень старое серое строение, увенчанное легкой башенкой с колоколом.

– Он звонил еще рыцарям, – сказал Орлов, закрывая дверцу.

Терраса нависала над рекой Дюранс. В маленьком холле они отдали свои пальто человеку неопределенного возраста и вошли в большой зал, скупо освещенный узкими окнами.

В гигантском камине неровным огнем горел ствол дерева. Они прошли по огромным каменным плитам.

– В это время года здесь никого не бывает, – сказал Орлов. – Но владельцы живут постоянно. Эта семья обосновалась здесь очень давно.

И он начал рассказывать историю долины. Цыганка, закрыв глаза, слушала голос этого человека, так непохожего на мужчин, которых она встречала в жизни. Ей хотелось оставаться в этом кресле вечно.

– Мы поужинаем здесь, – сказал Орлов гарсону.

Им подали еду.

Цыганка подумала, что это самый прекрасный вечер в ее жизни. Она чувствовала себя свободной и так, как будто уже много лет знала этого парня.

– Вы сюда привозите своих подружек? – спросила она.

– Я всегда приезжаю один, – ответил он. – У меня никого нет.

– Вам нужно где-нибудь обосноваться, – заметила Цыганка. – Думаю, однажды вы так и сделаете.

– Обосноваться на одном месте это не то же самое, что купить машину или шкаф. Это – вопрос не желания, а случая, удачи или уж не знаю чего.

– Да, конечно, – согласилась она.

Вечер продолжался, они подолгу молчали.

– Бывает, встречаешь человека слишком поздно, – произнес Орлов и подумал, что не следовало этого говорить.

Она смотрела на него не отвечая. Он глядел на огонь и, казалось, совсем не ждал ответа. Потом Орлов спросил Цыганку, почему ее так прозвали, и она мыслями вернулась в прошлое.

Он представил ее себе шестнадцатилетней девушкой, любящей яркие краски и танцы, которой однажды ее парень сказал: «Ты похожа на цыганку. Если ты не против, я так и буду тебя звать».

На обратном пути они молчали, думая оба о будущем и желая оградить этот вечер от мрачных историй.

Наконец Орлов остановил машину на улице Репюблик. Он посмотрел на Цыганку и подумал, что она уедет с Гю к черту на рога.