Елена Муравьева - Азбука мести

— Он продал меня шпане, — продолжил Глеб Михайлович. — Спасал свою шкуру и продал меня с потрохами. В результате лучший адвокат города вынужден был обслуживать мафию и защищать ворье и бандитов. — Про что он отыскал своих врагов и каждому отомстил, Полищук рассказывать не стал. Дмитрий — помощник по особым поручениям, как обычно, справился с заданиями блестяще. Умирая его недруги услышали: «Напрасно, ты, падла, Полищука тронул. Ох, напрасно…» Виктору Осину повезло. Его Полищук наказал иначе и заставил повертеться ужом на скоровороде. — Я еле вырвался…

Круглову стало не по себе от ненависти прозвучавшей в голосе старика.

— Я так и думал, — заметил негромко. — В том, что случилось с Осиным был виден ваш почерк.

— Мой?

— Каждое событие унижало Осина. Делало неудачником, растяпой, рогоносцем, неумехой. Если бы мне, действительно, довелось искать мстителя, я бы искал гордого честолюбивого сильного мудрого человека, который претерпел по вине Виктора большое унижение.

— Разве Дмитрий не силен и не мудр? Не честолюбив?

— Он — хорош, но зелен. А эту змеиную похлебку готовил опытный повар.

— То есть вы сразу заподозрили меня? — уронил Полищук.

— Да, едва вы возникли на горизонте, — признался Круглов, — как вопрос, кто мог организовать такой план отпал сам собой. Остались сомнения по поводу авторства идеи. Слишком уж сильно в ней женское начало.

— Не уточните ли, любезнейший, о каком плане идет речь?

— Если в общих чертах, все что произошло с Виктором: запой, векселя, уход жены, развал бизнеса, другие акции вели к тому, чтобы он разорился и продал Отрадное. В самом крайнем случае, думаю, планировалось действовать без согласия Виктора, на основании Галиной доверенности.

Глеб Михайлович плавным жестом развел ладони в стороны, полюбовался мгновение на перстенек с красным камнем и сцепил пальцы в замок.

— Вы умны и наблюдательны, с вами приятно работать.

— Да.

— Но вы толковали о двойном мотиве. Первый, месть — озвучен достаточно. Хотелось бы услышать какие выгоды получила Людмила.

— Люда сполна расплатилась с сыном за обделенное детство. Она устроила счастье и уверенное будущее Роману. Большего, ни одна мать не в состоянии дать сыну.

— Хорошо, что вы это понимаете, — проворчал адвокат.

— Если у вас больше нет вопросов, я бы хотел задать свои.

— Извольте.

— Ваши планы в отношении меня? — Круглов перевел дух. Увертюра закончилась. Пора было переходить к основной теме.

— Вы слишком много знаете, — прозвучала роковая фраза.

— Ну и что? Я не собираюсь ни кому вредить.

— Сегодня у вас на уме одно, завтра другое. Мне нужны гарантии.

— Вот вам гарантии! — Круглов шлепнул с размаху перед Полищуком стопку бумаг. Паспорт с отметкой о браке показал отдельно.

Глеб Михайлович углубился в чтение.

— Славный ход, — произнес, наконец. И спустя минуту добавил, — что вы хотите?

— Мира!

Полищук удивленно приподнял брови.

— У вас нет против меня ничего. Единственный козырь — моя биография, к которой пристанет любое дерьмо. Стоит вам крикнуть «держи вора» и срок мне обеспечен. Но тогда Осиным не видать Отрадного как своих ушей. Едва я переступлю порог тюрьмы, директор госпиталя спустит на благородное семейство лучших юристов. Те аннулируют незаконный акт о приватизации и дача пойдет с молотка.

— Что ж определенный риск имеет место.

— Но я не хочу в тюрьму. Я хочу… — Круглов мечтательно прикрыл глаза. — Хочу поехать с Лерой в отпуск к морю. Хочу подарить ей хорошее кольцо. Хочу получить, обещанные мне, двадцать тысяч. Хочу никогда не видеть в глаза вашего прихвостня Дмитрия и не слышать о Викторе Осине.

— У вас большие запросы.

— Не маленькие.

— Как жаль, что я ошибся в вас. Искал тихого битого исполнительного человечка, нашел наглого и хитрого прохвоста. В жизни себе не прощу.

— Вы выбрали меня правильно. Стареющий бездомный уголовник — прекрасная кандидатура на роль жертвенного барашка. Стоило лишь пригрозить мне отобрать квартиру, нажать чуть-чуть и я в припрыжку побежал бы в тюрьму, в привычный и удобный мир. Правда?

— Правда, — согласился Глеб Михайлович.

— Дмитрий обозвал Леру непредвиденным фактором. Такие сероглазые факторы невозможно учесть. Они появляются в жизни сами по себе и меняют планы и людей. Я изменился благодаря Лере. Она изменила ваши планы. Не расстраивайтесь, вы не ошиблись. Просто все случилось, так как случилось.

— Но…

— Право слово, Глеб Михайлович, зачем ссориться? Вы меня можете убить или в тюрьму спровадить. Я могу затеять скандал и лишить Осиных особняка ценой в десять миллионов. Что мы с этого выгадаем? Ничего.

— Ничего, — согласился Полищук.

— Зачем тогда воевать? Не лучше ли ударить по рукам и уладить дело полюбовно?

— Худой мир, лучше доброй ссоры…

— Именно.

— Хорошо, Валерий Иванович, — неожиданно легко сдался Полищук. — Я принимаю ваше предложение о мире. Тем более у меня на вас виды.

— Какие еще виды? — изумился Валерий Иванович.

— Сначала несколько вопросов. Зачем ко мне приходила Валерия Ивановна?

Круглов рассмеялся заливисто и весело.

— Ну же! — подстегнул Глеб Михайлович.

— Валерия Ивановна — дама непредсказуемая, потому отправилась к вам по собственной инициативе. И поскольку инициативы у нее огромное количество, между прочим она разоблачила ваше знакомство о Дмитрием.

— Даже так?!

— И зачем он, дурашка, только полез к Лере?

— Ну, он же не знал, с кем имеет дело. Он, наивный, полагал, обычная библиотекарша, блондиночка; надеялся припугнуть, чтобы под ногами не мешалась. Вот и получил.

Круглов, понимающе кивнул. Первое впечатление обманчиво. Он и сам ошибся в Лере.

— Лера увидела в урне в вашем кабинете свой окровавленный платок, потом заметила зеленку на подоконнике и поняла, что вы связаны с Дмитрием. Я догадался об этом чуть позже.

— Каким образом?

— Слишком легко и охотно Дмитрий отдал меня. Слишком быстро столковался с вами. Слишком поспешно спрятался в тень. Много «слишком», мало смысла, очевидная поспешность. Я понимаю — импровизация, но уж больно грубая.

— Вы и про импровизацию поняли?

— Конечно. Больше года я работал в размеренном четком режиме. Ходил строем, дышал через раз, радовался светлому разуму отца-командира. И вдруг на ровном месте начинается хаос, сумбур и невнятица. Дмитрий стал наивным и доверчивым. Вы собрались платить не понятно за что тысячи долларов, зачем-то изолировали Осина. Перемены не могли быть случайными. У них имелась причина. Какая — задался я вопросом. И понял: все началось после того, как Осин выяснил, кто я и где живу. Но, что это ему дало в стратегическом смысле? Ничего. А вот то, что он не знает Дмитрия навевало на определенные мысли. Если бы Виктор не растерялся и довел до конца расследование, которое затеял, мы бы так не разговаривали. «Серые аналитики» вытащили бы на свет белый Ромочку Алексеева с тремя фамилиями и Осин сделал бы те же самые выводы, с которыми я пришел к вам.