Питер Темпл - Расколотый берег

— Не знаю. Спросите в школе, там вам расскажут, наверное.

— И почему он уехал от вас?

— Тоже спросите в школе. Не постесняюсь сказать, что мы после этого спокойно вздохнули. — Она погладила кошку, взглянула на нее и продолжила: — Джейми был странный мальчик. Он был очень привязан к матери и, по-моему, так и не принял мысль о ее смерти. Но еще…

— Да?…

— Молчаливый был, взгляд всегда напряженный, как будто чего-то боялся. Или ждал, что его вот-вот ударят. И потом, эти его жуткие выходки… Как-то раз он приехал на выходные, сделал себе лук и стрелы и убил соседскую кошку. Прямо в глаз ей попал. Говорил, не нарочно, так получилось. Но потом кто-то поджег собаку на дороге. Мы-то знали, чьих это рук дело. Волнистых попугайчиков Марка в бассейне тоже он утопил. Вместе с клеткой. — Она перевела взгляд с Кэшина на Дава. — А еще он любил читать медицинские книги мужа. Садился, бывало, в кабинете прямо на пол и часами листал их.

— Вы не знаете, у него есть какие-нибудь знакомые? — спросил Кэшин.

Она все гладила кошку, так и не поднимая головы.

— Нет. Был школьный приятель, такой же проблемный. По-моему, его так и отчислили.

— В какую школу он ходил, миссис Лейдлоу?

— Святого Павла. Все Бургойны ходили в эту школу. А уж денег сколько в нее вложили!

— Вы сказали, он терпеть не мог Чарльза Бургойна.

— Верно. Я даже не догадывалась, до какой степени, пока не предложила провести каникулы с Чарльзом, здесь, у нас. Так вот, он разбежался и нарочно пробил головой вот эту стеклянную дверь. А потом сидел на полу, рыдал и твердил: «Нет! Нет! Ни за что!» Шестнадцать швов тогда наложили на голову.

— Спасибо за помощь, миссис Лейдлоу.

— Я не ожидала, что вы такой, — сказала она, глядя на Дава.

— Мы разные бываем, — ответил ей Кэшин.

Она приветливо улыбнулась Даву, как старому доброму знакомому.

Все вместе они прошли по коридору к входной двери.

— Миссис Лейдлоу, хочу спросить вас еще раз, — обратился к ней Кэшин. — Вы точно уверены, что видели на Турак-роуд именно Джейми? Вы не могли обознаться?

— Исключено. Я еще не выжила из ума, была в очках и видела Джейми, точно.

— А Эрике вы об этом говорили?

— Да. Когда я вернулась домой, сразу же ей позвонила.

— И что она сказала?

— Ничего особенного. «Да, дорогая», что-то в таком роде.

Они направились к машине по дорожке, засыпанной гравием, а сверху на них капал противный мелкий дождь. В канавках журчала вода, унося с собой листья, палочки и шишки. В каком-нибудь темном туннеле они встретятся с мерзкими человеческими отходами города и вместе вольются в холодные, свинцовые воды залива. Они уже собирались сесть, но тут Кэшина осенило.

— Подожди минутку! — бросил он Даву.

Миссис Лейдлоу открыла дверь сразу же, как будто стояла и ждала. Он задал свой вопрос.

— Марк Кингстон Денби, — ответила она. — Но зачем вам?

— Просто для отчета.

В машине Кэшин сказал:

— Про школьного приятеля вспомнил. Которого выгнали…

Заместитель директора был загорелым, поджарым мужчиной за пятьдесят, чем-то похожим на горнолыжника, только облаченного в серый официальный костюм.

— Не в правилах нашей школы разглашать личные сведения о бывших или нынешних учениках и учителях, — жестко начал он и осклабился, обнажив белоснежные зубы.

— Мистер Уотерсон, — ответил Кэшин, — тогда нам придется испортить вам вечер. Через часик мы приедем на грузовике, с ордером и заберем весь ваш архив. И кто знает, может быть, и журналисты подтянутся. Ну какие в наше время секреты? И представляете — школа Святого Павла в вечерних новостях. Родители будут в восторге, не сомневайтесь.

Уотерсон поскреб щеку коротко остриженным квадратным розовым ногтем. На запястье у него сверкнул медный браслет:

— Пожалуй, мне нужно проконсультироваться. Подождите меня здесь.

Дав подошел к окну кабинета.

— Какой туман на спортплощадке, — заметил он. — Прямо как в Англии.

Кэшин тем временем просматривал книги замдиректора, почти сплошь посвященные управлению бизнесом.

— Хреново у нас все идет, — сказал он. — Хуже некуда. Хорошо, что Синго этого позора не видит.

— Хорошо, что у нас, — отозвался Дав. — Представь, что было бы, если бы все шло хреново у тебя одного. Ну или почти все.

Дверь открылась.

— Прошу за мной, джентльмены, — пригласил Уотерсон. — Я успел застать нашего юриста — она уже собиралась домой. Она работает у нас два дня в неделю.

По коридору они прошли в комнату, отделанную деревянными панелями. Брюнетка в костюме в тонкую полоску сидела во главе стола, рассчитанного по меньшей мере на двадцать человек.

— Луиза Картер, — представил ее Уотерсон. — А это детективы Кэшин и Дав. Садитесь, джентльмены.

Они сели, и Картер по очереди взглянула на обоих.

— Наша школа строго охраняет личную жизнь тех, кто здесь учится и работает, — произнесла она. На вид ей было лет пятьдесят, лицо длинное, кожа вокруг глаз подтянута, отчего их выражение казалось слегка испуганным. — Мы отвечаем на подобные запросы, только если они делаются всей семьей или каким-либо членом семьи, и более того — если это лицо имеет право делать запрос. Но даже в таких случаях мы оставляем право принимать окончательное решение за собой.

— По бумажке говорите, — сказал Дав. — Я видел: вы смотрели в листок.

Она и бровью не повела.

— Та семья, которая нас интересует, оказалась по уши в дерьме, — сказал Кэшин. — Быстрее скажите «да» или «нет». Нам, знаете ли, некогда.

Картер пожевала губами.

— Не надо запугивать школу Святого Павла, детектив! Видимо, вы не понимаете, какое положение мы занимаем в городе.

— Меня это мало волнует. Через час мы вернемся и прочешем здесь каждый сантиметр, вы уж мне поверьте.

Она смотрела перед собой не мигая.

— Что вы хотите узнать об этих учащихся?

— Почему Джейми Бургойна вышибли из пансиона? Как звали его друга и почему отчислили его?

Она покачала головой:

— Невозможно. Поймите, у семьи Бургойнов давние и прочные связи со школой. Простите, но мы не…

— Не расслабляйтесь, — почти ласково сказал Кэшин. — Мы скоро вернемся. А вы пока что губы подкрасьте — для телевидения.

Кэшин и Дав поднялись со своих мест.

— Постойте, — сказал Уотерсон и тоже встал. — Мы, наверное, сможем удовлетворить вашу просьбу.

Он вышел из кабинета, а за ним, стуча каблуками, вышла и Луиза Картер. Из-за двери было слышно, как они быстро о чем-то переговорили, затем она вернулась и встала у окна. Потом села на свое место, прокашлялась и спросила:

— Я вас обоих, случайно, не могла видеть по телевизору?

На противоположной стене висела картина, состоявшая сплошь из серо-коричневых вертикальных полос, и Кэшин внимательно разглядывал ее. Почему-то она напоминала ему джемпер, который связала для Берна одна дальняя родственница.