Анатолий Безуглов - Рассказы и повести

– Ну, дорогуша, все в порядке. Я уговорила Сергея Николаевича перебраться к нам.

– Ой! – обрадовалась Нина.– Как же вам удалось?

– Пока ты сидела у Крюковши, я ему расписывала, как будет у нас хорошо…

– Спасибо, тетечка Полиночка! – Нина обняла Вольскую-Валуа и звонко чмокнула в щеку.– Я вам так благодарна!

– Ладно, ладно,– тоже расчувствовалась Полина Семеновна.– Когда уедешь в Москву, сделаешь для тетки что-нибудь хорошее.

– Непременно! – пообещала Нина, берясь за ручку своей двери.

– Постой, а эта зачем тебя приглашала? – кивнула Вольская-Валуа в сторону соседей.

– Сама не знаю,– пожала плечами Нина.– Угощение выставила, дифирамбы пела…

– Это пока цветочки,– усмехнулась бывшая наездница.– Скоро тебе в ножки будут кланяться. И не такая шушера! Жены больших начальников!…

Виленский, как всегда, пришел с цветами – букет алых роз полыхал в хрустальной вазе.

– Решил сегодня без звонка,– оправдывался он.

– Ну и прекрасно! – сказала Нина.

– Хочу пригласить на концерт. Столичные артисты. Алла Пугачева, Геннадий Хазанов…

– Не может быть! – всплеснула руками Нина.– Я так мечтала попасть, но невозможно достать билеты!

– Как видите, я угадал ваше желание,– скромно улыбнулся Виленский.

Когда они шли на концерт, Сергей Николаевич заговорил о том, что он очень признателен за приглашение пожить в доме Мажаровых. Однако переехать он сможет только через день: надо принять кое-кого из официальных лиц. В гостинице это естественно, а вот на квартире у Нины…

Мажарова сказала, что понимает, а сама прикидывала в уме, как лучше приготовиться к этому событию.

– Все должно быть но высшему разряду! – заявила на следующий день своей тетке Нина.

– Положись на меня,– успокоила ее Вольская-Валуа.

Комнату Виленскому определили самую тихую и уютную, с окнами не на улицу, а во двор.

Мажарова взяла отгул на два дня, потому что предстояла масса дел. Первое – встреча с Фаиной Петровной. Для выходов в театры, на концерты и в рестораны одного вечернего платья явно будет недостаточно. Да и дома Виленский не должен был видеть Нину в затрапезном халате.

Фе Пе явилась по первому зову с набитой сумкой. И ушла, сильно облегченная, почти начисто избавив Мажарову от наличных денег. Зато у Нины появилось то, что она хотела: кружевное белье, воздушные пеньюары, изящный халат, купальный костюм гонконгского производства, пара вечерних платьев и туфли к ним.

Полина Семеновна, которая была командирована на рынок за парной телятиной, свежей рыбой, фруктами и овощами, одобрительно крякнула:

– Гардеробчик теперь у тебя что надо! – Она долго рассматривала белье и пеньюары.– Хороши, ой хороши! Только, голубушка, должна тебя предупредить: милуйся с ним сколько душе угодно, но что касается постели – ни-ни! Знаем мы этих мужиков… Если раньше времени уступишь – о загсе и не мечтай…

– Ну что вы, тетя Поля,– смутилась Мажарова.

– Охо-хо,– вздохнула Вольская-Валуа.– Я ведь тоже молодая была… И таких мужьев по глупости прошляпила…

Оставив тетку колдовать над продуктами, Нина отправилась к Антону: надо было запастись деликатесами.

Солист «Альбатроса» развил бурную деятельность и достал со склада ресторана все, что требовалось. О переезде Виленского к Мажаровым Ремизов уже знал.

– У меня к тебе просьба, старушка,– сказал он.– Замолви словечко перед Сергеем Николаевичем…

– О чем это? – насторожилась девушка.

– Не поможет ли он мне перебраться в Москву? Знаешь, губить свой талант в кабаке, пусть и самом шикарном в Южноморске, мне не светит…

– Ладно, Антоша,– пообещала Нина.

– Ему ведь стоит только заикнуться где надо…

– Загляни на днях,– кивнула Нина.– Для тебя постараюсь…

Антон прямо-таки расцвел от этих слов. И на прощанье сказал:

– Да, знаешь, я сам познакомился с твоей подружкой…

– С какой?– не поняла сначала Нина.

– Ну, синеглазка… Вера…

– Антоша,– вдруг заволновалась Нина,– я же говорила, не надо… У нее моряк…

– «Сегодня ты,– пропел Ремизов,– а завтра я… Пусть неудачник плачет!…» Согласилась на днях посетить мою берлогу и послушать записи…

Нина хотела еще что-то сказать Ремизову, помялась, но так и не сказала.

Домой она вернулась нагруженная свертками, коробочками, баночками.

– Это балык,– говорила она, выкладывая на стол продукты.– Салями, паштет из гусиной печенки, икра черная и красная…

– Вот теперь я спокойна,– радовалась Вольская-Валуа.– Не ударим лицом в грязь…

Виленский приехал в сопровождении Зайцева. Референт Сергея Николаевича внес в квартиру Мажаровых солидный чемодан из натуральной кожи, но сколько Полина Семеновна ни уговаривала остаться его пообедать, Роберт не согласился.

Виленский дал ему указание: беспокоить только в случае крайней необходимости, а по мелочам принимать решения самостоятельно.

От комнаты, где его поместили, Виленский был в восторге.

– Да у вас прямо рай,– признался он, когда сели перекусить «чем бог послал», как выразилась Полина Семеновна.

После обеда Виленский пошел по делам, предупредив, что вернется только к ужину.

Его переселение не осталось незамеченным в доме. Об этом судачили в каждой квартире, чему весьма способствовала Вольская-Валуа.

Нина с нетерпением ждала возвращения Сергея Николаевича. Ей почему-то казалось, что то, о чем она мечтает, совершится именно в первый же день пребывания Виленского в их доме. Вечером, когда они останутся одни, при свечах (сценарий расписала Вольская-Валуа), он возьмет ее руку и скажет: «Будьте моей женой»…

Девушка сгорала от нетерпения. И счастья.

Но счастье никогда не бывает полным.

Около семи вечера раздался телефонный звонок.

– Завтра у тебя в кассе хотят провести ревизию!– выпалила Вера, подруга с работы.

Когда через несколько минут Полина Семеновна зашла в комнату, то сразу заметила, что с племянницей творится неладное. На ней, как говорится, не было лица.

– Что с тобой? – встревожилась тетка.

– Так, ничего…– ответила племянница.

– Переволновалась, поди… Ты успокойся. Все идет по плану…

Нина не решилась признаться, что ей грозили неприятности. Дело в том, что на работе Мажарова была казначеем кассы взаимопомощи. Вихрь последних дней «сладкой» жизни закружил, залихорадил ее, она брала и брала из кассы деньги, никому ничего не говоря. И выбрала все, что там было. Около трех тысяч рублей…

– Приляг,– посоветовала Полина Семеновна.– А я пойду в магазин за минералкой…

Вольская-Валуа вышла, а Нина стала срочно обзванивать всех своих знакомых. Никто не мог одолжить ей такую сумму. Самое большее, что предлагали подруги,– десять – двадцать рублей.