Анатолий Безуглов - Рассказы и повести

– Ну и что? Я видел нечто подобное в наших магазинах…

– Такой вы вряд ли купите… Металлическая отделка – чистое золото.

Я взял из рук следователя застольный сосуд. На ободке оттиснуто: «Цена 12 руб.».

– Ну и ну!

– Рог выпущен на сувенирной фабрике, которая находится недалеко от Северокавказска. Кстати, эта фабрика выпускает еще полиэтиленовые сумки с изображением Аллы Пугачевой… А что вы улыбаетесь?– спросил Глаголев Сергованцева.

– В один из приездов сюда я сам купил у Шафирова такую…

После внимательного ознакомления с делом Шафирова Сергованцев предложил объединить его с делом, которое расследовалось прокуратурой Северокавказска…

…Зарубин поддержал эту идею. Согласился с ней и зампрокурора РСФСР.

По прошествии некоторого времени нам стало известно, что Минаев арестован и с ним еще восемнадцать человек.

Под вывеской сувенирной фабрики орудовала целая шайка махровых преступников. Там были обнаружены станки, которые нигде не числились и выпускали «левую» продукцию, вся прибыль от которой шла в карманы жуликов.

Выяснилось также и с рогом. Этот сувенир выпускался фабрикой с отделкой из анодированного алюминия и действительно имел продажную цену двенадцать рублей. Но какая-то часть продукции была отделана чистым золотом, что было удобно для хранения драгоценного металла и для вывоза за границу.

Сам Минаев занимался вопросами сбыта и доставки «левого» товара в торговые точки разных городов страны. Продавцы, в том числе и Шафиров, имели приличный процент от дохода.

Когда Шафиров скончался, переволновавшись во время последней ревизии, обнаружившей в его магазине две тысячи неучтенных полиэтиленовых сумок и другой «левый» товар, Минаев срочно приехал в Зо-рянск. Узнав, что следователь Глаголев намерен прекратить дело за смертью подследственного, главари шайки успокоились. Но как только они получили сведения (до сих пор не знаем через кого), что я настаиваю на дальнейшем расследовании, у преступников созрел план устранения меня с поста городского прокурора. Расчет строился на том, что человек, занявший мое место, согласится на прекращение «неперспективного» дела. Оно действительно выглядело «неперспективным» в глазах молодого, неопытного следователя.

Супруги Белоус, получившие хорошую мзду, в самом деле не знали, для чего они должны меня скомпрометировать. Так же как и два типа без определенных занятий – Клоков (подлинная фамилия) и Фатиев, выдавший себя за инженера Ажнова. Настоящий инженер и не ведал, что его фамилия используется в столь неприглядных целях.

…По моей просьбе суд прислал копию приговора по делу Минаева и других участников преступной группы. С помощью этого документа я хотел подвести черту под размолвкой с Дашей. Хотя в наших отношениях был восстановлен мир, я чувствовал: где-то в глубине души моей жены тлело недоверие. Мне не хотелось быть прощенным, я должен был быть полностью реабилитированным.

Даша ознакомилась с приговором, где черным по белому описывалась вся история провокации. И ничего не сказала. Я был удивлен. Потому что ждал от нее хоть одного слова, в котором бы чувствовалось раскаяние за поведение в трудные для меня дни. Нет же… Я ходил мрачнее тучи.

А ночью меня разбудил тихий плач жены.

– Даша, что с тобой? – испугался я.

– Захар, родной, ведь тебя могли убить.

Не знаю почему, но я рассмеялся. Хотя смешного во всей этой истории было мало. Больше поучительного. Мне был преподан урок на всю будущую жизнь. И еще: я лучше понял гуманную сущность презумпции невиновности. Что это означает, вы, наверное, уже поняли. Но на всякий случай приведу место из своего студенческого конспекта: «Презумпция невиновности означает, что гражданин считается невиновным до вынесения судом обвинительного приговора». Мне кажется, что этот принцип должен действовать не только в том случае, когда человека обвиняют в совершении преступления… И помнить о нем нужно всегда. И всем. Но особенно тем, кто стоит на страже Закона.

Чайори-дерушка ( цыганск .).

О баро девла! – О великий боже! ( цыганск .).

Здесь и далее в этом рассказе суммы указаны в масштабах до 1961 года.

Из стихотворения «Восхищение» испанского поэта Жозепа Карнэ.