Виталий Еремин - Сукино болото

Станислав Викторович ответил философски:

– Ваня тоже чувствовал себя чужим. И мне иногда кажется, что я не живу, а только присутствую при жизни.

– Странно, почему небольшие города считаются оплотом нравственности, – обронила Анна.

– Вы, журналисты, об этом и пишете, – донесся из маленькой комнатки слабый голос Евдокии Тимофеевны. – Выдаете желаемое за действительное. Какая к чертям нравственность? Одна Цепнева чего стоит. Я ведь у нее секретарем работала. Первая обнаружила мертвые души в ведомости на зарплату. Я прямо сказала: я не хочу сидеть вместе с вами. Или вы прекратите нарушения, или я заявлю в мэрию. Она мне: ты о сыне своем подумай, если хочешь, чтобы он получил музыкальное образование. Я – к Радаевой, Ванечка у нее учился: так и так. Радаева за меня вступилась.

Но как ее после этого Цепнева топтала! Как топтала! До ямки.

– Какие были нарушения, Евдокия Тимофеевна? – спросила Анна.

– Ой, сколько она из школы вынесла! А мертвые души! В школе до сих пор числятся человек десять, которых никто в глаза не видел, зарплата и даже премиальные на них выписываются. Цепнева как-то сказала: «Я здесь нитки не взяла». А у Радаевой язычок был очень хорошо подвешен. Ну, правильно, говорит, у нас же не ткацкая фабрика. После нашего прошлого разговора я обзвонила преподавателей. Коснулась смерти Радаевой. Представьте, все без исключения считают, что виновата Цепнева. Как только земля под ней не проваливается прямо в ад!

После смерти Вани Олег остался один. Даша избегала встреч с ним: не выходила из комнаты, когда он приезжал, находила причины, чтобы не общаться, когда встречал ее возле училища. Олег не требовал объяснений. Он понимал, что слишком живо напоминает Даше о брате. Возможно, она думает, что если бы он был в тот день рядом с Ваней, все бы обошлось. Для того чтобы девушка пришла в себя, требовалось время.

Олег приезжал теперь к училищу исключительно для того, чтобы увидеть выражение лица Даши: можно подойти или еще нельзя?

То, что он сегодня увидел, было для него страшным ударом. Царьков открыл перед Дашей дверцу джипа, и они покатили. Олег поехал следом, руль в его руках вибрировал.

Джип выехал за город. Олег отстал. Следить дальше он не мог. Даша могла его увидеть. Он остановил мотоцикл и стал наблюдать издалека. Джип въехал на холм и остановился возле высокого забора, за которым виднелась крыша большого особняка.

«Хороша Даша, но уже не наша», – невесело подумал Олег.

После похорон Вани Царьков общался с Дашей только по телефону.

Сегодня Даша, наконец, согласилась прокатиться за город. Она устала горевать по брату. Жизнь брала свое.

С холма открывался величественный вид на город и пойму Волги. На холме строились дачи, одна краше другой. Каждая тянула не меньше чем на полмиллиона долларов. Одна из этих дач принадлежала Царькову.

Леонид дал Даше бинокль, и девушка стала осматривать окрестности. Панорама поймы Волги была удивительной. Десятки проток и узеков – маленьких озер. Ничто так не магнетизирует человека, как огонь и вода.

В окуляры попал город, Даша нашла свой дом. И только сейчас поняла, что именно дача Царькова заслонила им вид на Волгу. Странно, как все оборачивается в жизни. Наверно, не случайно эта дача никак не раздражала Дашу. Как многие современные девушки, она хотела всего и сразу. Поэтому богатство ухажера подействовало на нее гипнотически. Но она по-прежнему держалась с ним настороженно. Как все дети, выросшие в нужде, она не верила, что богатые могут быть хорошими людьми.

– Давай осмотрим наши владения, – предложил Леонид.

Он не морочил Даше голову. Он действительно настроился на самые серьезные отношения. Мысленно он уже отрезал себя от Тани. Все равно настоящей любви между ними никогда не будет. Он не простит ей тех, с кем она наставила ему рога. А она не простит ему, что он вынудил ее это сделать. И вообще, больно уж подлая баба. Царьков не мог простить ей подлости, в которые сам же и впутывал.

– Пойдем, я покажу тебе сауну.

Даша решительно отказалась:

– Ладно, тогда примерь вот это, – Царьков извлек из багажника «джипа» пакет. – Хватит тебе ходить как монашке.

В пакете оказалось яркое летнее платье. Но Даша осталась равнодушна.

– Может, хватит? – осторожно спросил Леонид. – Ну, сколько можно, Дашенька?

Девушка молча глотала слезы.

– Вы обещали мне работу, – сказала она.

Ну, обещал. И что? Обещал, потому что думал, что она играет с ним в обычную игру. Мол, ей не нужен спонсор, это ее унижает. Но если она всерьез надеется получить у него работу, то это унижает его.

– Ты будешь растить наших детей, руководить нашим домом. Это и будет твоей работой.

В спокойном, душевном тоне Царькова можно было уловить скрытое раздражение. «Какого черта ломается?» – думал он. Если бы не хотела иметь с ним ничего общего, не приехала бы сюда. Он готов положить к ее ногам все, что имеет. У него намерения серьезней некуда. Она должна это чувствовать. Если же чувствует и, тем не менее, так себя ведет, значит, ломается, хочет подороже себя продать.

Даша еще раз поднесла к глазам бинокль. Двое загорали на берегу возле начинающегося леса. Мужчина и женщина. Лицо мужчины показалось ей знакомым. Ну, конечно же, это Пашка Радаев. С кем это он? Неужели с Анной? Точно, это она.

– Кого ты там увидела? – Царьков взял у Даши бинокль. – О, знакомые лица!

Леонид краем глаза видел выражение лица Даши. Э, да у тебя, девочка, вместительное сердце! С одним на мотоцикле катаешься, с другим на «джипе», а о третьем тайно вздыхаешь?

– Откуда ты его знаешь? – спросил он.

– Он раньше бывал у нас, – коротко пояснила Даша, не вдаваясь в подробности.

– Но ты ведь и ее знаешь, – сказал Царьков. – Она тоже у вас бывает?

– Да, – сказала Даша.

– Ладно, не будем им мешать, – Леонид тонко улыбнулся. – Давай лучше чем-нибудь полакомимся.

Он достал из багажника пакеты с фруктами и сладостями.

– Вы обещали мне работу, – настойчиво повторила Даша.

– Будет тебе работа, – сдерживая раздражение, пообещал Царьков. – Все у тебя, Дашенька, будет!

Павел и Анна ждали Булыкина. Никита задерживался. Солнце пекло, как раскаленная сковородка. Сам бог велел искупаться, но у Павла были обычные, не купальные плавки.

Он отошел метров за тридцать и там разделся. У него была крепкая, ладная фигура. Раздеваясь, Анна испытывала легкую досаду. Мог бы взглянуть в ее сторону. Она ошибалась. Павел боковым зрением увидел все, что можно было увидеть. Классная женщина, что там говорить. Ему стало совсем жарко. Он бросился в воду и заплыл подальше. Его снесло течением. Он вышел на берег метрах в ста от того места, где купалась Анна. Здесь кто-то ловил рыбу на закидные удочки. Только странное дело: удочки стояли, а рыболова не было. Может, пошел в кусты по нужде?