Виталий Еремин - Сукино болото

…Рассказывая о себе, Царьков ни словом не упомянул Ланцева. Но стоило ему вскользь сказать об Астрахани, как Анна насторожилась. Пути этих мерзавцев и ее мужа могли пересечься, а почему нет?

Сказывалась бессонная ночь. Нещадно палило солнце. Радаева сморило. Он задремал и услышал голоса. Сна как не бывало.

Чесноки и Пичугин не считали нужным соблюдать тишину. Зачем? Их трое, а он – один.

– Эй, Радаев, выходи! – весело выкрикнул Руслан. – И не вздумай дуру валять.

Павел клацнул затвором винтовки. Подействовало. Голос Руслана звучал уже не так решительно:

– Ну, ты чего, в натуре? Давай по-хорошему. Ты попал, понимаешь, попал.

Руслан то угрожал, то предлагал дружбу и сулил золотые горы. Отвлекал внимание. Павел то и дело оглядывался, но все же прозевал Пичугина. Тот возник, как привидение. Их разделяли несколько росших пучком стволов ивы.

Булыкин бы прав. Про этого малого никогда не подумаешь ничего плохого. Фигура подростка, светлые волосы, голубые глаза. Дьявол с лицом ангела.

– Добрый день, – ласково прошептал Пичугин.

Опять-таки: если бы Радаев не знал об этой странной манере, он бы, может, купился. Но он знал, и поэтому ответил с той же интонацией:

– Будьте любезны прилечь. Или я стреляю.

Голубые глаза Пичугина побелели.

– Ты чего, ковбой? Ты с кем так разговариваешь? А ну положи ствол. Положи, сказал!

Если бы только Радаев знал, с кем имеет дело…

Пичугин в совершенстве владел приемами отсроченной смерти. Жертва умирает от разрыва печени или селезенки, внутреннего кровотечения. Хотя научили не только этому приему. Он мог выхватить пистолет из кобуры и поразить мишень за полторы секунды, тогда как обычно на это уходит пять-восемь секунд. Пичугина готовили для специальных операций за рубежом. Но шли месяцы, годы… О нем словно забыли: ни одного задания. И зарплата – как у дворника.

Он только в Чечне понял, что из него сделали не воина, а убийцу, наносящего удары исподтишка и оставляющего своих жертв умирать мучительной смертью.

Каждый крупный наркокартель имеет чистильщика, устраняющего в своей среде стукачей и кидал. Пичугин подходил для этой роли как нельзя лучше. Трудно сказать, как о нем узнали. Но однажды к нему набилась на знакомство редкая красотка. Что она в нем нашла? Зря он гадал. Просто ей было хорошо заплачено. А потом к нему подошли и предложили интересную мужскую работу. Он сразу понял, зачем понадобился, и не стал размышлять о моральной стороне дела.

Пичугин сделал шаг в сторону, пытаясь обойти иву. Радаев выстрелил. Пуля прошла в сантиметре от ноги ликвидатора.

– Руслан, – сказал Чесноку Пичугин, – обойди ковбоя с другой стороны.

– Руслан, – предупредил Радаев, – у меня в обойме еще четыре патрона.

Антон придержал брата рукой – не надо идти. Но Руслану море было по колено.

Не медля ни секунды, Павел выстрелил ему в ногу. Чеснок взвыл от боли и разразился ругательствами. Пуля прошла вскользь, только сильно ободрала кожу. Руслан орал больше от злости. Привыкший наводить страх, он не ожидал встретить такой отпор.

Этот выстрел навскидку был сигналом для Пичугина. Он должен был окончательно понять, что не надо лезть на рожон. Но киллера подвела самонадеянность. Он сделал еще один шаг. В следующее мгновение пуля попала ему в правое предплечье.

Кровь била ярко-красными прерывистыми струйками, выбрасывалась толчками, в ритме пульса. Пичугин сорвал с себя рубашку и туго обмотал плечо.

– Ну, погоди, – яростно прорычал он.

Он еще не понимал, что рана очень опасная, в условиях леса практически смертельная. Пуля перебила артерию, которая пропускает 30 литров в минуту, а в нем, как во всяком человеке, всего пять литров. Остановить кровотечение можно было только с помощью хирурга.

Через пару минут Пичугин понял, что дело плохо. Рубашка быстро намокала кровью, закружилась голова. Сказывалась быстрая кровопотеря.

– Мне нужно в «скорую», – завопил он, обращаясь к Чеснокам. – Тащите меня!

Куда там. Братьям Чесноковым было не до него.

Задыхаясь от ужаса, ликвидатор пригрозил Радаеву:

– Ты ответишь за меня, тварь!

Павла трясло. Он понимал, что ему теперь грозит новый срок. Что ж, он хотел убить убийцу, и он это сделал. А теперь будь что будет.

Пикинес и Шуруп (морды у отморозков отрешенные, оба под наркотиком) ввели Олега Лещева.

– Отец бил тебя? – спросил Царьков.

– Нет.

– Тогда тебе будет трудно. У нас из-за тебя неприятности, Олег. Придется принести тебя в жертву, чтобы умилостивить богов. Но у тебя есть шанс. Если не издашь ни звука, останешься жить.

Движением головы Царьков дал знак. Пикинес и Шуруп заставили Олега опуститься на колени. В руках у них появились ивовые прутья.

Отморозки начали экзекуцию. Они били сильно и со смаком. Олег скрипел зубами. Его стоны были похожи на кряхтенье.

– Сын отвечает за отца? – спросила Анна.

Царьков смотрел полными злобы глазами:

– Мэр с мозгами и моралью жуликоватого сантехника. Пьяница, бабник, матерщинник, хам, подхалим, взяточник, убийца животных. Я его с потрохами покупал, а он брал мои деньги с таким видом, будто делает мне одолжение. Я вижу, как он решает вопросы. Я бы решал намного лучше. Он на себя смотрит через увеличительное стекло. Будь его воля, он бы, дурила, и в губернаторы полез. Свирепая страсть властолюбия. Вот кто наркоман!

Анна поняла, что должна как-то отвлечь внимание Царькова от Олега.

– Кого еще будем пороть? – спросила она. – Между прочим, все твои проблемы начались с меня.

– Это точно, – согласился Царьков. – Интересно, что ты в нем нашла, в Радаеве?

– Характер. Характер, Леня! Да прекрати ты это! Хватит!

Царьков жестом велел подвести к нему Олега. На парне не было живого места.

– Считай, хорошо отделался. Позвони отцу, скажи ему, что ты лучше его. Звони!

Олег вынул из кармана мобильник и послал вызов.

– Ты где? – Николай Федорович старался говорить спокойно.

Парень растерянно смотрел на Царькова. Тот разрешил:

– Можешь сказать.

– Я у твоего помощника на даче.

– Что ты там делаешь?

– Меня приносят в жертву.

Лещев велел сыну передать мобильник Царькову.

– Леня, ты чего творишь?

– Долго объяснять, Федорыч. Лучше приезжай. Ты мне нужен.

Царьков отключил мобильник и повернулся к Анне:

– О чем еще хочешь спросить?

– Скольких ты убил? Прикидывал?

Царьков саркастически расхохотался:

– Мадам, это дело сугубо добровольное. Я никого насильно не заставляю. Да и кого жалеть? Наглый, примитивный молодняк не уважает ни возраст, ни образование, ни талант, ни-че-го. Знаешь, я вообще не люблю людей. За что их любить? По отношению к власти – бараны, а по отношению другу к другу – козлы. А если страна состоит из баранов и козлов, то какой в жизни смысл? Мораль – болтовня. Даже смерть – совсем не то, что принято думать. И рай – не то. И ад. Знаешь, что на самом деле происходит в аду? Души самых больших грешников мучают души менее грешные. То же самое, что и на этом свете. Так что я устроюсь там не так уж плохо.