Виталий Еремин - Сукино болото

– Спасибо, Аннушка, ты нам очень помогла. Только зачем так рисковать? Об этом можно писать и рассказывать, если ты приехала из Москвы и снова уехала. Но если ты живешь здесь, избави тебя бог лезть в такие дела. Тебя ж весь город знает. Этот двор – известный гадюшник грифов, и ты там наверняка засветилась.

Ланцева ответила с возмущением:

– Ничего себе! Ты мне еще выговор устраиваешь. Ребята, мы теряем время. Надо ехать в этот подвал.

Никита успокаивающим жестом дотронулся до ее руки.

– Аннушка, расслабься. Я ж сказал: нельзя тебе светиться. И нам с Левкой ни к чему.

Макаров молчал. Он был согласен с Булыкиным: эмоции в таких случаях излишни. И горячку нечего пороть. Успеется.

Булыкин позвонил своему помощнику лейтенанту Гоше Тыцких, назвал адрес дома, поставил задачу. Вот это правильно. Это профессионально. Гошу в городе мало кто знает, хотя он здесь вырос.

Макаров вынул из ящика стола сухой торт. Он держал его на тот случай, если Анна вдруг придет по какому-нибудь делу. Ланцева достала из сумки бутылку «Хеннеси». Менты озадаченно притихли. Они знали, что, подрабатывая в «Вестях», она получает больше, чем они оба вместе взятые. Только зачем это демонстрировать?

– Ребята, – сказала им Ланцева, – вы знаете, у меня нет подруг. А иногда так хочется выпить. Ну, с кем еще, если не с вами?

– Давай! – Булыкин решительным движением свернул пробку.

Макаров только пригубливал. Анна стала его задирать:

– Знаешь, Левочка, по моим наблюдениям, по-настоящему интересные люди – только люди пьющие.

Булыкин вступился за друга:

– Аннушка, не порть момент. Лева готов прервать свою счастливую холостяцкую жизнь и положить ее к твоим ногам.

Ланцева рассмеялась:

– Бог с тобой, Никита. Для него жениться – все равно что повеситься.

Спустя час помощник доложил Булыкину что осмотрел подвал, но никаких признаков употребления наркотиков не обнаружил. Голос Гоши звучал ровно, даже равнодушно. Неужели не выполнил распоряжение? А если все же побывал в подвале, почему ничего не увидел?

Ланцева напряженно ждала. Никита соврал:

– Аннушка, твоя информация в работе.

Помощник был для него загадкой, а поручение – проверкой, которую Гоша, похоже, не выдержал. Не мог он, побывав в наркопритоне, ничего там не увидеть. По определению не мог.

Ланцева вспомнила о просьбе Вани Томилина. Спросила Макарова, когда Булыкин вышел покурить в коридор:

– Лева, тебе нужны источники?

– Еще как.

– Тебе позвонят, я дала твой телефон. Ребята оканчивают школу, хотят поступать на юрфак.

Макаров покачал головой:

– Не имею права, они еще несовершеннолетние. Опасное это дело, если что случится, мне – вилы.

Он только изображал безразличие, а на самом деле был рад, что могут появиться помощники. После того как коллеги вляпались с цыганами, он работал фактически в одиночку.

– Может, ты чего-то не знаешь… Ребята считают, что толпы капитально подсаживаются на наркотики. Этого нам только не хватало, – заметила Анна.

– Ладно, пусть выходят на меня.

Свищ сразу дозвонился до Чеснока, но тот был на другом конце города, и когда приехал, было уже поздно. Карауливший возле бытовки сантехников Свищ доложил, что какой-то мент уже там.

Чеснок сидел на скамейке возле входа в подъезд и соображал, что же делать. Если бытовка засветится, Рулевой по головке не погладит.

Лейтенант Гоша Тыцких аккуратно собрал в полиэтиленовый пакет бумажку с остатками белого порошка, закопченную ложку, шприц. Еще раз осмотрел комнату. По-хорошему бы капитальный шмон устроить. Может, тут тайник оборудован. Но сколько возни: железки, грязное тряпье… Нет, что ему сказано найти, то он и нашел. А на шмон пусть командир (так Гоша звал Булыкина) отдельное «добро» дает. С этой мыслью лейтенант вышел из подъезда.

То, что крепкий малый сидит на скамейке не случайно и имеет какое-то отношение к бытовке, стало ясно по первому взгляду. В каждом зрачке – по лазеру.

Чеснок смерил Гошу с ног до головы. Лениво-небрежно спросил:

– Ты чего тут забыл?

Гоша присел рядом и тем же тоном процедил:

– А ты что-то там оставил?

– Короче, сколько? – спросил Чеснок.

– Тридцатник.

– Ни хрена себе!

– Тогда я пошел, – Гоша сделал вид, что готов подняться и уйти.

– Держи, – Чеснок отсчитал ему тридцать тысячерублевок.

Дома Ланцева первым делом проверила шкатулку, где обычно лежали деньги. Снова не хватает ста рублей. Раньше пропадала мелочь. Потом Максим стал выуживать десятки. И вот теперь перешел на сотенные. На школьные обеды, кино и мороженое она ему дает. Значит, вымогает толпа.

Максим сидел за компьютером, играл в стрелялки.

– Почему не спишь? Нашел занятие!

– Имею право.

В дневнике одни пятерки и четверки, уроки выучены. Действительно, имеет право. Лучше стрелялки, чем телевизор. Обидно только, что ведет себя так, будто ему нечего стыдиться. Что делать в таких случаях? Вызвать на откровенный разговор или перетерпеть? Все дети воруют у родителей. Она сама таскала сладости. Но ладно, если это временная детская клептомания. А если… Мысли снова возвращались к толпам.

Можно поделиться с подругой. Тем более, что Оля педагог и живет с мужем и сыном Рустамом, ровесником Максима, в соседней комнате. Но как-то неловко, стыдно. Господи, может, у Оли та же проблема? Может, и она стыдится за своего сына? Нет, надо поговорить. Но только не сегодня. Устала. Ужинать и спать.

Еда на столе. Оля приготовила, осталось только подогреть.

– Макс, ты сыт?

– Сыт.

Только сейчас Анна заметила, что постель у Максима постелена. Он бы уже спал. Ждал ее.

– Сын, у тебя все хорошо?

– Нормально.

– Никто тебя не обижает?

Молчит, сопит. Значит, обижают.

Зачем они выбрали этот город? Отчасти затем, что дальше, на запад от Волги, ехать было психологически трудно. До Волги – это как бы еще Азия.

Мы – мигранты. Эти слова Анна говорит себе каждый день. Находится для этого повод. И Оля ни на один день не забывает, кто она и откуда, и уж тем более муж ее Фархад. Но они беженцы, которым повезло. Анне дали двухкомнатную квартиру, и она приютила у себя старых друзей.

– Мама, а папа скоро вернется? – спросил Максим.

Он каждый вечер, прежде чем заснуть, задавал этот вопрос.

– Папа на задании, – заученно ответила Анна.

– Как Штирлиц?

– Как Штирлиц.

– А с кем он воюет?

– С врагами, Максик, с врагами, спи, – сказала Анна.

Капитан Федеральной пограничной службы Михаил Ланцев пропал два года назад во время выполнения служебного задания. Ехал в переполненном поезде из Душанбе, следил за наркокурьерами. Таджики сошли с поезда в Астрахани, там их след потерялся, а Ланцева нашли на скамейке в парке. Медэксперты нашли у молодого и совершенно здорового мужчины отек легких. Анне тело мужа привезли в цинковом гробу. Сопровождавший гроб пограничник зачем-то спросил, не кололся ли сам капитан Ланцев.