Владимир Шитов - Разборка по-русски

Примерно через полтора часа полковник Комин уже был в кабинете Голдобеева с толстым конвертом в руке. На конверте было напечатано: «Голдобееву Юрию Андреевичу. Лично».

Конверт Коминым не был вскрыт. Вручая его Голдобееву, он сказал:

— Адресованный вам, Юрий Андреевич, конверт лежал в почтовом ящике с номером квартиры, хозяйка которой уже несколько месяцев лежит в больнице. Кроме нее, других жильцов в ее квартире нет. Положив адресованный вам конверт в ее почтовый ящик, посланник знал, что его корреспонденция не попадет в чужие руки, а только в ваши. — Интересно, о чем здесь пишут? — распечатывая конверт, произнес Голдобеев.

Из конверта он извлек подробную справку о работе фирмы «Стимул» в уходящем году, какая прибыль получена ее производственными единицами и какую прибыль от нее получило семейство Голдобеевых.

Ознакомившись с данной справкой, Голдобеев произнес:

— Информация мне знакома и, что характерно, абсолютно достоверная.

После этого он не спеша приступил к чтению машинописного текста письма. Прочитав его, он положил письмо на стол, после чего стал внимательно читать приложенную к письму вырезку из газеты.

Комин не мешал ему знакомиться с содержанием письма, а когда убедился, что тот с ним полностью ознакомился, после слов: «Вот теперь мне понятно, зачем и для чего затеяна вся эта свистопляска», — спросил у Голдобеева:

— С содержанием письма мне можно познакомиться?

— Читай! — задумчиво произнес Голдобеев. — Кто-то угрожает расправиться со мной и моей семьей, требует у меня ежегодную дань в размере двадцати миллионов рублей начиная с уходящего года.

— Аппетит неплохой, — заметил Комин, отрываясь от чтения письма.

Голдобеев дождался, когда Комин отложил в сторону прочитанное письмо, после чего спросил его:

— Что теперь скажешь, Геннадий Трофимович?

— Если исходить из текста письма, как он изложен, по солидному запросу и угрозам, то можно предположить, что за письмом этим стоит некая крупная преступная группировка, которая надеется тебя запугать и выиграть у тебя сражение.

— А может быть, это просто предновогодняя шутка? — попытался упростить решение проблемы Голдобеев.

— Хотелось бы так думать, но не похоже. Как намерен поступить, если оправдаются худшие опасения?

— Посоветуюсь с сыном, а потом решим, — задумчиво ответил он Комину.

— Юрий Андреевич, вы мне позволите взять письмо для производства экспертизы?

— Завтра утром, Геннадий Трофимович, вы сможете его взять у меня, а сегодня я хочу, чтобы мой сын прочитал его в подлиннике.

После ухода Комина Голдобеев, пригласив секретаря, преклонных лет женщину, поручил ей «не слезать» с телефона, пока не найдет ему сына и не передаст ему просьбу о немедленном свидании с ним.

Когда Геннадий Юрьевич ознакомился с текстом письма неизвестного рэкетира, он с любопытством поинтересовался у отца:

— Папа, что это значит?

— То, дорогой мой Геннадий Юрьевич, что за нас с тобой, по-видимому, взялась банда крутых субъектов, которые собираются доить нас и жить за наш счет.

— И как ты на это смотришь?

— Как я могу смотреть, если то, что имею, добываю своим горбом, а поэтому и ломаного гроша никому не дам, если на то не будет моей воли, и плясать ни под чью дудку не собираюсь.

— Я тоже считаю, отец, не стоит нам пасовать перед какими-то уголовниками.

— Но ты обратил внимание на то, к чему нас может привести отказ? Рэкетир не зря вложил в конверт вырезку статьи из газеты «Труд», где говорится о преднамеренном и хладнокровном убийстве двадцать девятого декабря девяносто второго года в Москве на улице Теплый Стан председателя правления Технического коммерческого банка господина Ровеского и сотрудника Главного управления охраны Российской Федерации Ильюшенко. Бандит тонко дает нам понять, что если мы не будем с тобой сговорчивыми, то нас постигнет участь погибших господ.

— Невеселая картина, отец, нарисована тобой, но все равно мы не должны сдаваться. Если мы сдадимся, то я перестану уважать себя как человека и уеду жить во Францию под крылышко тестя.

— Ни о какой, Геннадий, капитуляции не может быть и речи, но с сегодняшнего дня и часа вся наша семья должна перейти на военное положение, исключить из своего «репертуара» загородные прогулки, посещение злачных и других общественных мест. Чтобы не стать заложниками, мы с тобой без охраны не должны никуда выходить.

— И до каких пор, отец, мы будем бояться бандитов? — недовольно поинтересовался Геннадий.

— Пока милиция не Выведет их на чистую воду.

— И ты думаешь, что такой факт вероятен?

— Будем надеяться, другого нам сейчас просто не дано.

— Нет, отец, я с бандитами буду вести не оборонительный, а наступательный бой.

— Как ты намерен осуществить свой замысел в реальности?

— Я пока не знаю, но, работая на заводе, кое-чему обучен, а поэтому постараюсь теорию претворить в практику.

— Когда появится интересное предложение, не забудь поделиться им со мной.

Они еще долго беседовали между собой на тему рэкета, но этот разговор ничего полезного им не дал, а поэтому нет необходимости данный разговор излагать дальше.

Вечером после ужина соответствующее разъяснение сложившейся ситуации было сделано не только Антонине Андреевне, ее невестке Элизабет, но и супругам Патуш.

К утру следующего дня к служебному и домашнему телефонам Голдобеевых были подключены магнитофоны, с помощью которых предполагалось записывать телефонные разговоры со злоумышленником. В половине десятого тот дал о себе знать, вновь позвонив по телефону на работу Голдобееву.

— Ну как, Юрий Андреевич, вы решили с нами сотрудничать или нет?

— С кем это с вами я должен сотрудничать? — желая подольше задержать говорящего у телефона, резонно поинтересовался Голдобеев.

— Ты дурака не валяй. Мы люди серьезные и не позволим водить себя за нос, — раздраженно заявил собеседник.

— Я тоже считаю себя серьезным и с бухты-барахты за спасибо не желаю выбрасывать двадцать миллионов рублей.

— Тебе нужны наши верительные грамоты, чтобы ты узнал, с кем имеешь дело и чтобы зауважал?

— Хотелось бы.

— Я тебе их если не сегодня, то в ближайшие дни постараюсь обязательно предъявить. К слову замечу: засекать, из какого телефона я с тобой беседую, — бесполезная затея, так как телефонов-автоматов в городе больше чем достаточно.

Связь прервалась. Позвонивший ему через несколько минут полковник Комин сообщил, что абонент, с которым он только что беседовал, говорил с ним из телефонной будки, находящейся на автостанции. И, как обычно бывает в таких случаях, работники милиции не успели задержать злоумышленника.