Владимир Шитов - Разборка по-русски

Во время телефонного разговора Юрия Андреевича с вымогателем его сын находился рядом и слышал сам полностью всю беседу. После окончания телефонного разговора Геннадий заметил:

— Плохо, папа, то, что противник знает нас, а мы его нет. Если бы борьба между нами была открытой, то тогда справиться с дармоедом нам не составило бы никакого труда.

— Если на наши деньги нанять армию убийц — профессионалов, то, безусловно, она может запугать и осадить весь город, но я на это не пойду. Мы будем действовать только дозволенными законом методами.

— Зачем нам армия убийц? Мы можем через третье лицо нанять всего лишь одного профессионала, который ликвидирует рэкетира, и буря вокруг нас прекратится. В Америке масса миллионеров, и никто не подвергает их рэкету. На нас же в России любой желающий может устроить охоту, как на дичь. Потом некоторые обыватели удивляются, почему наши промышленники перекачивают свои капиталы на Запад. А ответ тут очень простой. Если промышленники умеют производить продукцию, то не каждый из них умеет воевать с мафией.

— А мы с тобой умеем с ней воевать, сынок? — с тревогой в голосе спросил Голдобеев сына.

— Кто его знает, отец, умеем или нет. На твой вопрос мы получим ответ в ближайшие дни. Только неизвестно, как и в какой форме этот чертов шантажист думает предъявлять нам свою визитную карточку.

— Вот именно! Из-за такого бандюги и работать не хочется, — недовольно пробурчал Юрий Андреевич.

— Ничего, отец, мы с тобой не так уж беззащитны. У нас есть охрана. Геннадий Трофимович обеспечил ее портативными рациями, поэтому нас преступнику не так легко будет взять.

— Только, Гена, не теряй бдительности, — который раз попросил сына отец.

— За меня можешь не беспокоиться, только сам не угоди в какую-либо западню, — ласково предупредил тот отца.

После обеда Юрий Андреевич на «Чайке» с охраной и водителем поехал на железнодорожную станцию, куда прибыли вагоны с сырьем из Узбекистана. Убедившись, что разгрузка вагонов и перевозка сырья на фабрику четко налажены, удовлетворенный результатом своего наблюдения и удостоверившись, что его вмешательства в налаживании работы в этой части не понадобится, он решил возвратиться на фабрику.

Когда они проезжали по привокзальной площади, неожиданно из поравнявшейся с ними «шестерки» их автомобиль был обстрелян из двух автоматов.

После совершения преступления бандиты на быстро набиравшей скорость «шестерке» устремились в город. Голдобеев обратил внимание, что на машине злоумышленников не было государственного номерного знака.

Так как «Чайка» была бронированным специальным автомобилем, то автоматные очереди не смогли ни пробить кузов, ни даже разбить стекла в нем. К счастью потерпевших, нападавшие стремились убить пассажиров «Чайки» и не целились по скатам. Поэтому машина Голдобеева от нападения бандитов практически не пострадала.

— Жми за ними что есть мочи, если догонишь, то можешь таранить, — приказал водителю Голдобеев, а сам, взяв с сиденья пятизарядное охотничье ружье, заряженное крупной дробью, решил тоже поохотиться на бандитов.

Он открыл люк в крыше своего автомобиля, встав во весь рост, возвышаясь почти на полкорпуса над крышей, и стал ждать момента, когда можно будет открыть прицельную стрельбу.

Начавшаяся гонка с преследованием для тяжелого крейсерского автомобиля с самого начала оказалась проигрышной. Он не мог догнать «Жигули», так как те, часто маневрируя, меняя направление движения, быстро набирая скорость, уходили от преследователей. Находящийся в «Чайке» сотрудник охранного бюро по рации сообщил дежурному отдела милиции о бандитском нападении и об их местонахождении.

Если бы «Чайка» преследовала «Жигули» не в городе, а на трассе, то «Жигулям» от «Чайки» вряд ли удалось бы уйти, но в городе соревнование в скорости сейчас между ними было не в пользу «Чайки». Голдобеев, видя, что «Жигули» начинают отрываться от них, решил все же обстрелять бандитов из ружья. Он видел, что в преследуемой машине находятся три человека. По ним он произвел пять выстрелов. Его четвертый выстрел разбил заднее стекло в машине бандитов. Это было слабым утешением для Голдобеева, так как за счет частых поворотов в узких улицах старого города, быстрого развития скорости водитель машины бандитов смог оторваться от преследователей и скрыться в лабиринте улиц.

Голдобеев был недоволен результатами преследования, но как бы он возмутился, если бы узнал, кто сидел за рулем преследуемого автомобиля. А «Жигулями» управлял не кто иной, как сам Жиган.

Туляк, а это именно он решил собирать дань с семейства Голдобеевых и показать им, что они имеют дело с серьезными людьми, решил для начала убить главу фирмы, в надежде, что сын окажется сговорчивее. В роли исполнителей его плана оказались Таракан, Чирок и Жиган. Последнему Туляк не посчитал нужным объяснить подробно смысл его задания. Когда Жиган поинтересовался у Туляка подробностями предстоящей операции, тот, отмахнувшись от него, небрежно бросил:

— Твое дело рулить, а остальную работу выполнят без тебя Таракан с Чирком.

— Что хоть за работа? — недовольный своим рабским положением, спросил он у Туляка.

— Одному гусю надо открутить голову. Не вздумай в работе закапризничать, а то и твою башку они оттяпают, — заодно строго предупредил он его тоном, не терпящим возражения.

Таракан и Чирок оказались неразговорчивыми парнями. Они были сосредоточены и деловиты. В распоряжение Жигана были предоставлены «Жигули» серого цвета. Разместившись в них с автоматами на переднем и заднем сиденьях, Таракан и Чирок вместе с Жиганом выехали на охоту. Жиган не знал, кто должен стать объектом их посягательства. Поведение своих соучастников он не осуждал. Какой им резон перед началом операции заниматься разглашением того, что сегодня, может, и не удастся, а завтра, возможно, функции Жигана будут переданы другому.

Только тогда, когда Жиган стал обгонять «Чайку», «быки» приказали ему эту машину не обгонять и двигаться с ее скоростью, он понял, кто был «гусем». Им был пассажир, находящийся в черной «Чайке». Это тот человек, который недавно проявил к нему свое внимание и участие, которого он уважал и на убийство которого, если бы он был в него посвящен ранее, никогда и ни за что не согласился бы пойти.

Жигану стало невыносимо стыдно и неприятно, что он оказался невольным соучастником расправы над этим отзывчивым и порядочным человеком. Если бы Голдобеев сейчас имел возможность посмотреть ему в глаза, то от позора он бы точно умер или провалился сквозь землю. Помимо этого, страх за свою жизнь сковал его волю, и он стал послушно исполнять команды соучастников преступления.