Евгений Сухов - На воле

— Что я могу придумать за эти пятнадцать минут? Что?! Разве только пустить пулю себе в лоб, чтобы вы не лезли больше ко мне со своими бесконечными просьбами!

— Хорошо. Я, кажется, кое-что придумал за тебя. Ты сейчас немедленно свяжешься с начальником СИЗО и попросишь его, чтобы всю троицу перевели в следственный изолятор номер три — тот самый, который находится у въезда в город.

— Это нереально! Ты же разумный человек и сам должен понимать всю нелепость ситуации. Нужно время хотя бы для того, чтобы оформить документы.

— Кстати о документах. Колян просил напомнить тебе, что не забыл твоей услуги, когда исчезли два уголовных дела. Он также просил тебе сказать, что до сих пор тебе благодарен.

Павел Несторович мгновенно перестал метаться по комнате.

— Как? Ты и про это знаешь?

— Уважаемый Павел Несторович, я знаю про все., — Угрюмый вспомнил Надежду улыбнулся и добавил: — У нас с Коляном много общего.

В прошлом году из сейфа областной прокуратуры, шифр которого знали всего несколько человек, исчезли дела двух подследственных, и не каких-нибудь карманников, а очень авторитетных граждан города, промышлявших разбоями и грабежами. Имелись данные и о том, что подследственные не прочь были подработать законными убийствами. Судя по тому, как они жили на воле, дела у каждого из них шли в гору и, кроме шикарного «сааба», каждый из них имел коттедж и кое-какую недвижимость в Греции, куда они ежегодно ездили на пару месяцев с девушками из местного варьете. Частенько ребятишки работали в паре, и поговаривали, что, возможно, их не отловили бы вообще, если бы они не стали расширять круг своих подельников, один из которых впоследствии оказался сотрудником ФСБ.

В одну ночь прокуратура лишилась десятков свидетельских показаний, сотен фотографий, массы вещественных доказательств и всякого компромата, которого хватило бы на несколько уголовных дел. Восстановить подобный материал в полном объеме было невозможно, и для восстановления в любом случае потребовалось бы множество людей и несколько месяцев усиленной работы. К тому же дела исчезли за день до их передачи в суд, и было неизвестно, как поведут себя перепуганные свидетели на новом витке разбирательства.

Дела из сейфа исчезли не без помощи мэра, которому Николай Радченко за услугу передал двести тысяч долларов. Пропажа произошла в тот самый вечер, когда на первом этаже здания прокуратуры чествовали главного прокурора области. Ни в то время, ни позже никому и в голову не могла прийти крамольная мысль допросить в качестве свидетелей мэра города и прокурора области.

Николай Радченко со смехом высказывал смелое предположение, что прокурор области действовал заодно с мэром. В его предположении имелся свой резон. Чем не версия — после качественного фуршета прокурор в обществе мэра зашел в свой кабинет и без всяких вопросов, возможно за умеренную плату, передал дела городскому голове, который немедленно засунул папочки в мешок и откланялся.

Гордеев прикрыл глаза. Сейчас он выглядел по-настоящему раздавленным. Угрюмый усмехнулся — жалости он не ощущал. Разве возможно почувствовать жалость, когда под крепким каблуком сапога трещит головка гадюки? В такой ситуации испытываешь только гадливость.

Наконец мэр открыл глаза.

— Надо позвонить прокурору. Так будет правильнее.

— Звони, если так считаешь, — разрешил Угрюмый.

Гордеев тяжело передвинулся к телефону, помедлив, взял трубку и набрал номер.

— Захарыч, — неожиданно бодро произнес мэр, словно не он только что метался в отчаянии по комнате. Достаточно было взглянуть на его лицо, покрытое красными пятнами, чтобы понять, с каким усилием ему дается такой тон. — У меня к тебе необычная просьба… Да нет, бабы тут ни при чем… Тут совсем другое дело. Нужно перевести Крота, Серого и Цыгана в тот СИЗО, который на выезде из города. Запомнил?.. Говоришь, как забыть таких гавриков? Ха-ха-ха! Мне самому смешно. Для чего? Я тебе потом все об ъ ясню, но нужно сделать это срочно. Нет, не завтра, а сейчас! Вот именно. Значит, через пятнадцать минут? Вот и лады.

Гордеев с облегчением бросил трубку.

— Ну что, теперь, надеюсь, я свободен? Больше Коляну от меня ничего не надо?

— Разумеется, Павел Несторович. Извини, что так получилось со всеми этими наездами, с криком, но по-другому было нельзя. Сам понимаешь, работа у нас "такая нервная. Живем как можем, крутимся потихонечку, жрем друг друга и, что самое страшное, получаем от всего этого удовольствие. Такое паскудство вокруг, что не приведи Господь! А хочется, знаешь ли, света, добра… Но вот не всегда получается. Ты, Несторыч, не сердись на меня, я тебе кое-какой подарочек приготовил.

— Знаю я ваши подарочки, — вспылил Гордеев, — потом они мне все боком выходят!

Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы обрести прежнюю уверенность в себе. Подобный начальственный голос в стенах мэрии был способен привести в смущение даже самого дерзкого посетителя, но у Федора гнев мэра вызвал лишь удивление, выразившееся в легком пожатии плечами.

— Ты ошибаешься, Павел Несторович, на сей раз тебя ожидает особенный подарок. И главное, что он тебя ни к чему не обяжет. Да, кстати, куда же он подевался?

Угрюмый обескураженно похлопал себя по карманам.

— Ведь совершенно точно помню, что я его брал. Тьфу ты, черт! Он же у меня в кейсе! А где же мой кейс? Вот он, родненький.

Щелкнули замки кейса. Угрюмый вскинул руку. На Павла Несторовича хищно смотрел ствол револьвера «митчелл» образца 1991 года. Игрушка была красивой, выполненной в стиле «вестерн» и почти целиком сделанной из нержавеющей стали, но Павлу Несторовичу было не до прелестей оружейного дизайна.

— Что ты задумал, гаденыш?!

— Я же объяснил тебе: такова наша жизнь! А потом, Коляну не очень нравится, когда взрываются машины, на которых он ездит. У него возникло стойкое подозрение, что к этому делу причастен именно наш глубокоуважаемый мэр.

Лицо Гордеева побелело:

— Послушай, Федор…

«Митчелл» громко тявкнул, повернулся на одно деление шестизарядный барабан, и Павел Несторович грузно повалился на пол, опрокинув стоящий рядом стул. Угрюмый поднялся и заглянул в глаза убитого. Странно, но на лице Гордеева он не обнаружил страха — лишь одно удивление. Мэр мог бы показаться живым, однако эту иллюзию разрушала аккуратная, круглая, почти без крови, небольшая дырочка в самой середине лба. В комнате противно пахло порохом. Все-таки эти револьверы очень вредны для здоровья. Угрюмый аккуратно положил «митчелл» в кейс и защелкнул крышку.

Во дворе было пустынно. От вечерней прохлады Федор невольно поежился. Синий «сааб», спрятавшись в тени клена, дожидался хозяина. Какое-то шестое чувство подсказывало Федору, что рядом присутствует опасность.