Леопольд Тирманд - Злой

— Это здорово, — глуповато хихикнул Вчесняк и добавил тоном дружеского признания: — Пан Героевский! Я три года ждал такого удовольствия там, у них, — он сделал жест рукой в направлении дома Центрального Совета профсоюзов, — я состряпал себе автобиографию, изображал из себя товарища и всё время мечтал о таком удовольствии. И о больших деньгах. Сидел на торжественных собраниях, аплодировал, выкрикивал «Да здравствует!» и прочее. И всё время соображал, как выкрутить сто тысяч. Вот и настал момент. Теперь должно выгореть, правда?

Они расстались за Польским театром, и Метеор поспешил к «шкоде».

Филипп Меринос спокойно сидел за письменным столом, курил и глазами доброго хозяина смотрел на шелестевших бумагой Крушину и Анелю, между тем как Лёва Зильберштейн энергично выстукивал на пишущей машинке тексты требований.

— Вам хватит бланков? — спросил Меринос Крушину, напевавшего песенку «Солнышко ясное поздно взошло…»

— Должно хватить, — сказал Крушина. — Если нет, заскочу к тому печатнику, что на Панской. Он отпечатает ещё несколько штук левых.

Тут без стука открылась дверь, и на пороге появился Ежи Метеор в позе триумфатора. Все сразу же поняли, что он добился новых успехов и что судьба улыбается работящей группке людей: усиленная деятельность окупается, и наоборот: кто не работает, тот не ест.

— Всё в порядке! — с энтузиазмом доложил Метеор. — Пан председатель! Десять тысяч билетиков на матч Польша — Венгрия можно забрать! За каждый из них наши агенты шутя смогут получить по сто злотых, если не больше!

— Ты гениальный комбинатор! — весело воскликнул Меринос.

Зильберштейн покачал головой:

— Что ты говоришь, Юрек!

Анеля откликнулась, с уважением глядя на Метеора:

— Ты смотри, такой остолоп, ломаного гроша за него не дашь, а так умеет уладить дело…

Крушина ничего не сказал, только вздохнул, как кузнечный мех, и по-дружески хлопнул Метеора по спине. Метеор даже согнулся и сдавленно закашлялся.

— Ах ты ж хам… — прохрипел он, не обижаясь, — твои шуточки…

— Этот Вчесняк — сколопендра, — проговорил Метеор, садясь на стол Мериноса и закуривая. — Хочет смотаться, дать дёру. Но это его дело, верно, пан председатель? Лишь бы нас не обжулил; я дам ему сегодня только двадцать пять кусков, а остальные — в субботу. Хорошо мы договорились?

— Прекрасно, — кивнул Меринос. — Значит, все пятнадцать выкрутил? Панове, — торжественно обратился он к присутствующим, встав с места. — Завтра мы — хозяева рынка. Не сомневайтесь, конкуренции не будет. Значит, установим цену сто пятьдесят злотых! В воскресенье, ещё в первой половине дня, цена, можно ожидать, достигнет трёхсот злотых, так как возрастёт спрос. И тогда… — молниеносно подсчитал он в уме, — после разных вычетов около двух миллионов вольётся в эту кассу. — Меринос торжественно указал на сейф в углу комнаты. На мгновение он так и застыл с простёртой рукой. И все замерли, словно хор вокруг героя в греческой трагедии.

— Пан председатель, — опомнился Метеор, — нужно как-то забрать их. Пусть едет Крушина с ребятами из билетного отдела или из «гвардии». А я полечу к Вильге. Я привязан к его телефону, это единственный способ поддерживать связь с Вчесняком, — торопливо пояснил он и нервно закашлялся.

— Хорошо, — согласился Меринос. — Подпиши чек на деньги Вчесняка и подробно объясни Крушине, что и как ему делать. — Он вынул из ящика стола чековую книжку кооператива «Торбинка» и заполнил чек на двадцать пять тысяч. — Роберт, — обратился Меринос к Крушине, — получишь деньги и передашь Вчесняку. Только сначала разорви пачку и проверь, действительно ли там билеты.

Метеор склонился вместе с Крушиной над столиком и стал объяснять, как попасть в отдел зрелищ и представлений Центрального Совета профсоюзов.

— «Шевроле» поставишь здесь, — сказал он. — Сразу поднимешься наверх. Если швейцар задержит, скажешь, что идёшь за билетами. Нужно, Бобусь, говорить правду, это себя оправдывает… Там идут целые толпы с требованиями, никто не задержит.

— Всё, — заявил Зильберштейн, поставив последнюю точку. — Все требования готовы. Упакуй их, Роберт. — Он встал, потянулся, подошёл к окну и закурил сигарету. — Сколько нужно помучиться, чтобы заработать несколько злотых, — сказал Лёва, грустно качая головой, — и сколько приходится нервничать…

— Юрек, — обратился Меринос к Метеору, который уже собирался уходить, — сколько ты в конце обещал за всё Вчесняку?

— Сто тысяч, — ответил Метеор.

— Дашь пятьдесят, — сказал Меринос, ласково усмехаясь, — и так будет счастлив. Скажешь, что конкуренты выбросили в город много товара и номер не прошёл. Пусть судится с гражданином Кудлатым, если ему не нравится. — Ласковая усмешка на его лице внезапно перешла в злую гримасу. — Если бы не бежал, — добавил он, — получил бы полную сумму: его можно было бы ещё использовать. Но поскольку он хочет удрать, мы не станем материально поддерживать мошенника, который причинил государству такие убытки. Не будем помогать ему уйти от карающей руки правосудия.

Метеор зашёл пообедать, а потом поехал к Вильге. Во время обеда он всё время думал, как бы привезти Марте горячую пищу: ему казалось, что такое доказательство заботливости было бы очень кстати. Но так ничего и не придумал, купил два десятка свежих пирожных и поехал на Крахмальную.

Вильгу он нашёл в гараже. «Совсем изменился человек, — подумал Метеор, встревоженно посмотрев на него, — как сломался после того досадного случая».

— Ты уже обедал, Алюсь? — спросил Метеор с дружеской заботливостью.

— Нет, — ответил Вильга, — нет аппетита. — В его манере держаться уже не было холодного светского безразличия, он походил сейчас на обанкротившегося лавочника, которого лишили обеспеченного будущего.

— Что случилось? — разволновался Метеор. — Почему у тебя такой трагический вид? Тебе ведь пока никто ещё не оторвал голову.

— Метеор, — промолвил Вильга, — я уже устал. Вся эта афёра может плохо кончиться, а у меня уже нет сил бежать, менять местожительство, начинать с нуля.

— Иди выпей, и тебе сразу станет легче, — язвительно бросил Метеор. — Всё будет в порядке, Алюсь, вот увидишь. А что касается Ирмы, то я на ней женюсь.

Вильга посмотрел на Метеора, и что-то похожее на прежнюю холодноватую иронию блеснуло в его выцветших глазах.

— Смотри, как бы тебе с ней не подзалететь, — бросил он.

— Давай держать пари, — вскипел Метеор, — если не веришь! Думаешь, я не стою такой жены?

Вильга ничего не ответил и поплёлся за Метеором наверх.

На этот раз Марта сидела в столовой и ела апельсины. Девушка встала с кресла, когда оба зашли в комнату; не было уже в ней того пренебрежительного юмора, с которым она приветствовала Метеора утром. Казалось, у неё сдали нервы, и она явно проявляла склонность к переговорам.