Владимир Гриньков - Король и Злой Горбун

– Сюда, на работу. Вы кого-нибудь видели?

– Не помню.

Я достал из папки фото, сделанное прямо с экрана телевизора. На фото был тот самый «лейтенант». Наш компьютерщик подретушировал снимок, и теперь фото было на загляденье, куда там милицейским фотороботам.

– Вот этот человек, например, – сказал я. – Знакомое лицо?

Колпаков долго изучал фото. Трудно было понять, что он думает в эти минуты.

– Нет, – сказал он после показавшейся мне бесконечной паузы. – Не припоминаю.

– А кто-нибудь похожий на него? – не отступался я. – Крепыш, стрижка короткая, армейская.

В ответ он только покачал головой.

– Может, к нему приходил кто-либо в форме? – подсказал я. – В милицейской или армейской? Были у него такие друзья?

– Я за чужими друзьями не слежу. Мне главное, чтоб работа двигалась.

– С вашими продавцами я смогу поговорить? Может, кто из них видел?

– Никого нет.

Я и сам видел, что никого нет, когда шел через торговый зал.

– Обеденный перерыв?

– Все уволены. Мы закрываемся.

Только теперь мне стала понятна причина запустения, с самого начала бросившегося в глаза.

– Выручки нет. Будем перепрофилироваться.

– А где же теперь ваших продавцов искать?

– Этого я не знаю.

– А если по бумагам посмотреть?

– Я их не оформлял. Они даже трудовые книжки сюда не приносили.

Обычное дело.

– И Гончарова так же на работу принимали?

– Как – «так»?

– Без трудовой.

– Вроде да.

– Вроде? – переспросил я.

– Не видел я его документов. Откуда мне знать!

– И даже при приеме на работу?

– А я его на работу не принимал. Он здесь был, когда я пришел.

– Вы недавно директорствуете?

– Меньше года. Десять месяцев.

А Гончаров, помнится, проработал год или чуть больше. Старожил, так сказать.

– Но продавцов принимали вы?

– Да.

– Значит, они пришли уже позже вас?

– Позже.

– Все?

– Все.

– И только один Гончаров уже здесь был?

– Да.

– Как же так? – удивился я. – Вы от кого дела принимали?

– Ни от кого. Здесь ничего не было. Фирма, которая держала магазин, разорилась. Имущество пошло с молотка. Мы выкупили магазин на торгах…

– Мы – это кто?

– Я и мой компаньон.

– И что дальше?

– Стали работать. Завезли оборудование, товар, здесь же ничего не было.

– А Гончаров-то откуда взялся?

– От прежних хозяев, наверное. Нам был нужен грузчик, мы его и взяли.

Я ничего не понимал. Такое чувство бывает, когда, зная биографию человека, вдруг открываешь какие-то новые подробности, которые не можешь объяснить.

– Вы сказали, что здесь ничего не было. Прежние хозяева разорились. И только потом вы, выиграв торги, завезли сюда оборудование. Сколько же времени магазин простоял заколоченным?

– Долго.

– Долго? – переспросил я.

– Да. Год, а может, и больше. Его готовили к продаже, там резина тянулась долго, я смотрел бумаги накануне торгов.

– И все это время Гончаров, не имея работы и не получая зарплаты, слонялся вокруг да около?

Колпаков, похоже, тоже наконец-то уловил несоответствие.

– М-да, – сказал неуверенно. – Наверное, так.

Он смотрел на меня вопросительно, будто ожидая пояснений. Но я ничего не мог ему сказать, потому что и сам не знал.

– Вам известен кто-либо из его родственников?

– Нет.

– А может, он оставлял номер телефона, по которому его в случае чего можно было найти?

– Оставлял, конечно.

– Какой?! – вскинулся я.

Колпаков покопался в бумагах и извлек лист, испещренный пометками.

– Вот, – сказал он. – Смотрите.

Я посмотрел и вздохнул, разочарованный. Надеялся выведать какой-нибудь новый номерок, по которому смог бы найти Нину Тихоновну, а это был тот самый телефон, что и в моем блокноте. Номер-пустышка. Там никто не живет. И не жил, как утверждают гончаровские соседи.

– Вы когда-нибудь были у него дома?

– Нет, разумеется.

«Разумеется». Какая может быть дружба между директором магазина и грузчиком?

– А где он жил, вы знали?

– Не имею представления.

– Гончаров когда-нибудь рассказывал о себе?

– Что вас интересует?

– Допустим, о своем прежнем месте работы.

– Нет.

– Он когда-то работал в столярной мастерской.

– Не имею представления.

Никаких сведений. Даже странно. Я поднялся, приготовившись уйти.

– А что вам за интерес? – спросил Колпаков. – Почему интересуетесь, если не секрет?

– Секрет, – буркнул я. – Да еще какой.

Почему я должен перед ним отчитываться, если из него самого не вытащишь ни слова? Конечно, всего он знать не может. Но так, чтобы уж совсем ничего, – в это я не верил.

Ряжский неожиданно позвонил мне и в разговоре был необычайно любезен. Его доброжелательность показалась мне неискренней, а потому недоброй.

– Вы бы не могли подъехать ко мне?

– Когда?

– Прямо сейчас.

Отказываться было бесполезно. Не приду по доброй воле – он пришлет повестку. Выбора нет.

– Хорошо.

– Только я вас попрошу, – заторопился Ряжский. – Дождитесь на проходной нашего сотрудника. Он вас проводит.

– А как он узнает меня?

– Это наши заботы.

Еще бы он меня не узнал! Это оказался один из компании допрашивавших меня в памятную ночь после убийства Боголюбова. Он сделал вид, что ничего плохого между нами не было, и даже протянул руку для рукопожатия. Я проигнорировал этот жест.

– Напрасно вы так, – заметил он.

– А это уж позвольте мне судить.

Он усмехнулся и повел меня по коридорам прокуратуры – совсем не туда, где был кабинет Ряжского. У одной из дверей в самом конце коридора он остановился, но дверь не открыл, а обернулся ко мне.

– Сейчас мы с вами зайдем сюда, – показал на дверь. – Пожалуйста, храните полное молчание. А что дальше – я вам скажу, когда понадобится. Хорошо?

Я кивнул, хотя ничего не понял, если честно.

Мы вошли, это был кабинет, один из многих, в нем никого, но отсюда, из кабинета, в соседнюю комнату вела дверь. Дверь была приоткрыта, и я вдруг услышал голоса. Один явно принадлежал Ряжскому, а вот другой, женский… Я быстро обернулся к своему провожатому. Он поднес палец к губам.

Это был голос Нины Тихоновны. Я узнал бы его из тысячи прочих. Слова слышались отчетливо, будто я находился в одной комнате с невидимыми собеседниками.

Мой провожатый выглянул в соседний кабинет. Наверное, он хотел дать знать Ряжскому, что я уже прибыл. Что-то происходило. Как будто они хотели устроить так, чтобы мы не столкнулись с Ниной Тихоновной. Она и сейчас, как мне представлялось, не знала, что я нахожусь рядом с ней, в соседнем кабинете.

– Что ж, спасибо. – Голос Ряжского. – Вы мне очень помогли сегодня. Ознакомьтесь, пожалуйста, с протоколом и распишитесь вот здесь.

Некоторое время стояла тишина. Потом какой-то шорох. Подписала.