Владимир Гриньков - Король и Злой Горбун

– Сейчас мы с вами проследуем в манипуляционную, мистеру Маклейну необходимо подготовиться, но это займет не очень много времени, так что пока мы с вами…

– А что – прямо сейчас? – обмер Глебов.

– Ну конечно!

Глебов не был готов к подобному. Он шел проконсультироваться и, возможно, договориться о предстоящих процедурах, но чтоб вот так сразу…

– Это очень быстро! – объяснил Демин. – У вас что – какие-то сомнения? С сомнениями, дорогой, к нам не приходят. Нам надо верить. У нас не церковь, у нас не обманывают. У нас, если хочешь знать, есть лицензия от Минздрава.

Тотчас же была продемонстрирована лицензия.

– Да я верю, – сказал Коля. – Но все так неожиданно!

– Давай, давай! – поторопил его не знающий сомнений Демин. – У нас еще после тебя двадцать человек записано, у нас конвейер, это же Америка, дорогуша, тут потогонная система, тут тебе не социализм, тут без перекуров и простоев.

Он провел Глебова в соседнюю комнату, в которой была несколько иная обстановка, чем в кабинете, где остался Маклейн со своим помощником. Здесь стоял стол, несколько стульев, была кушетка – прямо посредине комнаты, но главное – развешанные на стенах большие плакаты, которые свидетельствовали об успехах метода мистера Маклейна. На каждом плакате человек был изображен дважды – судя по всему, до и после манипуляций чудо-доктора. Сначала – маленький, потом – большой, и в каждом случае прибавка в росте была сантиметров двадцать, не меньше.

– Видал? – горделиво осведомился Демин, как будто это он, а не Маклейн вытворял такие чудеса. – И сам не заметишь, как жизнь изменится. В Америку-то хочешь?

– Хочу, – признался Коля, хотя и не понял, какое отношение это его желание имеет к сегодняшним процедурам.

– Будешь в Америке, – пообещал Демин. – Ты ложись, – указал на кушетку.

Глебов подчинился, но в его движениях угадывалась неуверенность.

– А одежда?

– Что – одежда? – не понял Демин.

– Я же вырасту…

– А, черт, – сказал Демин. – Забыл! Извини, брат. Тебе ж переодеться надо, а иначе вся твоя одежка на тебе полопается.

Он принес больничную пижаму огромного размера. Глебов запутался в ней, переодеваясь.

– Это ничего, – успокоил Демин. – Вырастешь, и будет как раз.

Сцену переодевания мы вырежем, конечно. А все остальное, наверное, войдет без изъятий.

Появился мистер Маклейн. Он уже был не в тройке, а в белом халате, и теперь-то уж точно походил на врача. За ним тенью следовал наш гипнотизер.

– Готовы? – спросил по-русски Демин.

Американец понял и кивнул.

– Начинаем, – сказал Коле Демин.

– Уколы будут, да?

– Тут, брат, без уколов. Цивилизация как-никак. Ложишься, глаза закрываешь, открываешь через время, а ты вырос.

По Колиному лицу было видно, что он не очень-то в это верит, но распоряжение Демина занять кушетку Глебов выполнил беспрекословно.

Маклейн приблизился к пациенту. Коля думал, что доктор сейчас же приступит к манипуляциям, но тот лишь склонился, заглянул Коле в глаза и тут же отстранился, уступив место гипнотизеру.

– Глаза! – сказал гипнотизер.

– А? – встрепенулся Коля.

– Закрыть!

Коля закрыл.

– Дыши глубоко!

Коля задышал.

– Тебе тепло. Тепло. Тепло. Тебе тепло?

– Тепло, – признался Коля.

Гипнотизер колдовал над ним, и со стороны это смотрелось как пассы шамана над доверчивой жертвой, но через несколько минут Глебов задышал ровно и глубоко, и гипнотизер, приняв устало-озабоченный вид, отступил в сторону, коротко сказав:

– Готово!

Все тотчас же пришло в движение. Появились люди, много людей, но, несмотря на их количество, не было ни бестолковщины, ни суеты. Каждый знал, что ему предстоит делать. Пребывающего в безмятежном бесчувствии Глебова переложили на каталку и перевезли в другую комнату. Эту комнату мы готовили долго, и именно в ней и был главный секрет нашего сюжета. Она была такой же, как и та, в которой впал в забытье Коля Глебов, но только вдвое больше. И вдвое же был больше дверной проем. И окно, хотя и было бутафорским, тоже увеличилось в два раза. Здесь увеличилось все: и стол, и стулья, и кушетка, на которой лежал ничего не подозревающий пока пациент. И плакаты, подтверждающие успех методов американца, увеличились. И даже пижаму на Колю надели другую – еще большую, чем прежде. Он в ней утонул и вряд ли мог бы выбраться самостоятельно.

Я обвел комнату взглядом. Все на месте. Можно было начинать. Я хлопнул в ладоши. Все бросились вон. Остались гипнотизер и я.

– Можно начинать? – осведомился «помощник Маклейна».

– Сразу, как только я уйду.

Я перешел в соседнюю комнату, где была оборудована еще одна точка для съемки. Оператор уже работал. Светлана писала звук. Демин стоял у прозрачного с нашей стороны зеркала и возбужденно покусывал ус.

Гипнотизер склонился над Глебовым и, что-то прошептав, потрепал по щеке. Глебов вздрогнул и зашевелился. Гипнотизер стремительно вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Щелкнул язычок замка. Коля Глебов остался один. Очень скоро ему предстояло узнать страшную правду.

Он медленно приходил в себя и до поры не открывал глаза. Наконец открыл. Лежал, рассматривая потолок. Мне показалось, что он еще не совсем в себе. Повел взглядом, увидел стол, стулья – не отреагировал. Но продолжал смотреть, и что-то такое появилось в его взгляде – не понять. Сфокусировал взгляд. И мне показалось, что я и с такого расстояния вижу, как расширились его зрачки. Глебов приподнялся на локте и уже увидел кушетку, на которой лежал. Она была большая, как бильярдный стол, он-то помнил ее меньшей. Коля в растерянности оглянулся, обозревая окрестности, все было ужасно большое, просто неправдоподобно большое, и он попытался вскочить, но запутался в безразмерной пижаме и упал на пол. Вскочил и тут же обнаружил, что не ошибся. Все было высокое – стол, стулья, кушетка. Чтобы взобраться на стул, Глебову пришлось применить сноровку и усилия, как это делают маленькие дети, для которых вся мебель велика, а крышка стола так и вовсе была на уровне его глаз. Потолок отдалился и казался бесконечно далеким. На самом деле здесь все потолки были высокие, просто в той комнате, в которой наш Коля «заснул», мы сделали фальшивый потолок – он был ниже, чем везде.

Но это было еще не все. До сих пор все казалось Глебову сном, нереальностью, фантомом, но тут он обнаружил в углу приспособление для измерения роста, которое он поначалу не заметил. Ростомер был Коле известен, точно такой стоял в раздевалке бассейна, где он работал, – да только этот наш ростомер был сделан по специальному заказу. Все пропорции сохранились, но размеры были больше обычного. Бедный Коля встал под измерительную планку и тотчас убедился, что все происходящее – не сон и не чья-то недобрая шутка. Его, Колин, рост составлял ровно метр двадцать пять сантиметров. Рост изменился, но только не в ту сторону. На глебовском лице проступило выражение растерянности и ужаса одновременно, и тут щелкнул замок двери и вошел незнакомый Коле человек – настоящий гигант, монстр. Этого парня нам помог разыскать Костик – он играл в баскетбольной сборной института, имел два пятнадцать роста, и, как мне говорили, ему не хватало нескольких сантиметров для того, чтобы считаться самым высоким человеком в России. На вошедшем был белый халат, а на его груди для пущей убедительности болтался фонендоскоп.