Владимир Гриньков - Так умирают короли

– Нет, – пообещал я. – У вас все пристойно.

– Я бы тоже хотела у вас работать.

– Не получится.

– Почему?

– Ты слишком красива, – честно признался я. – И поэтому тебя начнут узнавать уже со второй передачи.

– Жалко, – вздохнула Марина. – У меня бы получилось; я думаю.

Ее маечка украшала грудь, но не прикрывала ее.

– Я не доеду до дома, – сказал я.

– Почему?

– Ты слишком возбуждающе на меня действуешь.

– Потерпи, – засмеялась она. – Хотя бы до лифта. В твоем доме есть лифт?

– Есть, – с готовностью подтвердил я.

До лифта я был паинькой, зато в кабине дал волю чувствам. Марина смеялась и безуспешно пыталась держать оборону.

– Мы же застрянем, – говорила она.

Но, кажется, ее саму это нисколько не пугало.

В квартире пахло пылью. Но нам сейчас было все равно. Я помог Марине избавиться от одежды.

– Ты просто обезумел, – оценила она.

– Тебе придется смириться с моим темпераментом.

– Я люблю тебя такого.

Я замер.

– Что такое? – забеспокоилась Марина.

– Ничего. Просто ты – первая женщина, которая сказала мне «люблю».

– Зато ты не первый, кто от меня это слово услышал. Так что не обольщайся.

Первое, что я сделал, прибыв к месту съемок, – поцеловал Светлану. Мне было неловко за вчерашнее, я обидел ее, хотя она ни в чем не была виновата. Если ветер сменил направление и парус любви устремил фрегат в другую гавань, то меньше всего в этом виноваты те, кого мы покидаем, не оставляя им никаких надежд.

– Прости, – искренне сказал я.

Светлана вздохнула и счастливо улыбнулась. Она решила, что я возвращаюсь. А на самом деле я с ней прощался. Очень скоро я непременно объясню ей это.

– Извините, если я вам помешал, – учтиво-насмешливо сказал возникший из ниоткуда Самсонов. – Но хочу напомнить, что мы начинаем.

Светлана чмокнула меня в щеку и побежала к своим микрофонам.

– Ты ловок и быстр, – оценил Самсонов. – Немногие могли похвастаться благосклонностью мадемуазель Светланы.

В его голосе не было ни насмешки, ни осуждения. Он лишь констатировал факт. И сразу перевел разговор на другую тему.

– Ты встанешь вот здесь, – показал Самсонов на приоткрытую дверь в стене. – Нашего героя его сестра скоро доставит на место. – И взглянул на часы. – Минут через десять, я думаю.

– Они пойдут вдвоем?

– Нет. Мы договорились, что сестра пройдет первой. Она отошлет героя в магазин за какой-нибудь мелочью, так что через турникет он будет проходить сам.

Турникет – самый обычный, какие бывают в метро, – стоял у подножия лестницы, ведущей наверх, в музейные залы. Чтобы пройти через турникет, нужно было бросить в щель жетон, который здесь же, в пяти метрах, можно было приобрести у старенькой кассирши в стеклянной будке. Старушка смотрела телевизор. Там показывали новости. Над будкой-аквариумом светилась невесть откуда взявшаяся в этом музее реклама крупного банка. Конечно, эта реклама ненавязчиво попадает в объектив видеокамеры.

– Я не знаю, когда точно ты выйдешь, – сказал Самсонов. – Смотри по обстановке.

Он мне доверял. Я благодарно кивнул.

– Кажется, идут, – объявил Демин.

Самсонов негромко хлопнул в ладоши, и в мгновение все исчезли, только старенькая кассирша осталась сидеть в своем аквариуме. Я не стал закрывать дверь плотно и видел кассиршу и коварный турникет, который через несколько минут должен начать действовать.

Появилась женщина. Она вошла в вестибюль и остановилась в нерешительности. Откуда-то сбоку вынырнул Самсонов. Я услышал, как он спросил сдавленным голосом:

– Ну как?

– Все, как и договаривались, – ответила женщина.

Это и была сестра нашего сегодняшнего героя. Самсонов провел ее мимо турникета и вернулся в свое укрытие. Женщина поднялась по лестнице и исчезла. Все это время кассирша в аквариуме не подавала никаких признаков жизни. Мне показалось даже, что она спит.

Снова хлопнула дверь, и появился наш герой. Он был невысок и тщедушен. И держал в руке пачку маргарина. Наверное, за маргарином его сестра и посылала, ничего лучше не придумав. Действительно, почему бы не прикупить маргарину, если идешь в музей? Я понял, что клиент нам сегодня достался еще тот. С ним можно будет делать все, что заблагорассудится.

Увидев турникет, мужчина подступился к кассирше.

– Вам платить?

Она наконец очнулась. Вздрогнула, будто ее внезапно разбудили, и голосом, лишенным каких-либо интонаций, произнесла:

– Стоимость жетона – тысяча рублей.

Она произвела расчет, даже не повернув головы, – так была увлечена телевизором.

Наш герой подошел к турникету и опустил жетон. Свет перемигнулся с красного на зеленый. Над турникетом вспыхнула надпись: «Приветствуем сотого посетителя этой недели!». И турникет со звоном возвратил жетоны, да не один, а сразу два, как и было предусмотрено сценарием. Но наш герой сценария не знал, и поэтому ему понадобилось некоторое время на то, чтобы осмыслить происшедшее. Он выгреб жетоны и оглянулся на увлеченную телевизором старушку. Я увидел его лицо и понял, что все у нас сегодня получится. Если и были какие-то сомнения, то они рассеялись. Один жетон он суетливо спрятал в карман. Второй бросил в щель, потому что свет уже успел перемигнуться с зеленого на красный. И снова все повторилось: зеленый свет, приветственная надпись для «сотого посетителя» и два жетона взамен одного, опущенного в монетоприемник.

Я знавал азартных людей. Но с таким увлекающимся человеком встретился впервые. За несколько минут он набил полные карманы жетонов, которые ему трудолюбиво выдавал спятивший турникет. Комизм ситуации заключался в том, что эти жетоны не имели никакой ценности. Металлические кружочки без рисунка или текста, которым вряд ли можно было найти применение в жизни. Наш «сотый посетитель» не мог не понимать, что эти жетоны ему не удастся сдать музейной кассирше. Герой мог бы, конечно, пользоваться ими, чтобы экономить тысячу рублей при каждом посещении музея. Но если он собирался посетить этот музей двести раз – перед ним можно снять шляпу.

До меня с огромным запозданием дошло, что пора бы и мне выйти на сцену, пока наш любитель походов по музеям вконец не выпотрошил щедрый автомат. Я осторожно покинул свое укрытие и за тысячу рублей приобрел у бабульки жетон. Мужчина у турникета взволнованно оглянулся. Клянусь, в его глазах горел азарт настоящего игрока. И еще – почти ненависть ко мне, человеку, который так не вовремя появился и может вмешаться в его идиллию. Я сделал вид, что не заметил его неприязни и подошел к турникету. Мужчина следил за мной с обреченностью человека, на глазах которого иссякает дающий бесценную влагу источник. Я бросил жетон в узкую щель. Свет перемигнулся на зеленый. Музей поздравил меня с тем, что и я тоже сотый посетитель этой недели. И автомат в виде премии выдал два жетона. На мужчину было невозможно смотреть без сострадания. Казалось, еще немного, и он разрыдается от собственного бессилия что-либо изменить.