Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— Где они?

— Квартиру сняли. Как будто...

— Ты съездишь за ними с утра и сам привезешь их. А откуда ты узнал адрес пасечника и его мате­ри? — негромко спросил Филимон.

— Мне Зяблов дал номер телефона одного из бывших милиционеров. Он сейчас на пенсии, но в курсе всех дел. Я позвонил и сослался на Зяблова...

— Интересно, — пробормотал Филимон, — по­чему Константин Федорович не сказал Редину об убийстве двух женщин. Ведь номер всплыл в связи с этим делом. Утром привезешь парней и сразу улетишь в Москву, — приказал он Богунчику.

— Объяснишь все Редину, пусть даст тебе инструкции и немедленно возвращайся!

— Пожилой обрюзгший мужчина уткнулся лицом в расплывающуюся на полу лужу крови. Зяблов, помор­щившись, отвернулся. Крепыш в камуфляже за уши приподнял голову лежащего. На разбитом, опухшем, окровавленном лице выделялись наполненные ужасом и болью широко раскрытые глаза.

— Зачем ты сказал ему? — не глядя на мужчину, сказал Зяблов. — Ведь я говорил, что спрашиваю о том, что мне интересно, сам, без посредников. Ты должен был немедленно позвонить мне и сказать, что кто-то, ссылаясь на меня, интересуется убийством женщин. Кто он?

— О, — всхлипнул лежащий. — Не нашвалша... шкашал, что... вы... —Дрогнувшее тело расслабленно раскинулось.

— Он готов, — сказал крепыш.

— Черт бы тебя подрал, — недовольно бросил Зяблов. — Ты как всегда перестарался. А впрочем, — он равнодушно взглянул на убитого, — он все равно ничего не знал. Сделайте так, чтобы убийства не было. Впрочем, — он поднялся, — не мне тебя учить, Клоун, — сказал он высокому худощавому парню в камуфляже. Стараясь не ступить в капли разбрызганной по полу крови, быстро вышел.

— Все вылизать! — приказал Клоун. — Его в «таврию». Дальше дело твое, — он повернулся к муж­чине с изрезанным глубокими морщинами лицом. Загорелый широкоплечий человек пригладил ла­донями дочерна загорелый чисто выбритый череп, зло блеснул узкйми черными глазами и повернулся к плотной молодой женщине в темных очках:

— Ты сказала, что Полковник все выяснит и сообщит мне!

— Я думала, ты уже все знаешь, — усмехнулась она, — поэтому и приехала.

— Я знаю одно, — зарычал он, — что по-преж­нему должен деньги Редину, а сумма довольно при­личная. — он зло выругался на своем языке и внима­тельно посмотрел на женщину. — Послушай, Зинаи­да, ты, кажется, довольна тем, что случилось.

— Если откровенно, — улыбнулась она, — то да. Правда, я ожидала большего.

— Большего? — поразился он и, нахмурив глад­кий лоб, задумчиво пробормотал. — А не ты ли все это устроила?

— Как ты мог такое подумать? — засмеялась Зи­наида. — К тому же ты знаешь мои отношения с Рединым, — ее глаза зло вспыхнули. — Я никогда не прощу ему то, как он со мной поступил!

— Но что делать мне? — раздраженно спросил он. — У меня приличный заказ на «ТТ» из Казани. А Редин не желает иметь со мной никаких дел до тех пор, пока не получит деньги за первые две партии!

— Это, как говорится, твои проблемы, — пожала плечами Зинаида. — Меня гораздо больше волнует другое. Почему Редин ничего, не предпринимает про тив тебя?

— Что ты сказала? — решив, что ослышался, переспросил он.

— То, что слышал.

— Ты хочешь моей войны с Рединым? — воскликнул он.

— Да какая война? — Зинаида пренебрежитель­но фыркнула. — Ты просто насмотрелся фильмов о войнах между кланами мафии. Но забыл, что Казахстан сейчас, суверенное государство. И если Иван попытается, только попытается что-то предпринять против тебя, он засветится, понимаешь? Если сейчас Редина прикрывают созданные им банки — клиенты у него сам знаешь, кто, — то, направь он к тебе своих костоломов, они обязательно попадут в поле зрения вашей казахской милиций. И если милиция как-то договаривается со своими крутыми парня­ми, — Зинаида засмеялась, — и, как пишут газеты, даже кормится за их счет, то в любом государстве ближнего зарубежья появление заезжих бандитов они принимают в штыки. Я надеялась, что потерянная сумма заставит Редина забыть о присущей ему осто­рожности и принять жесткие меры против тебя. Но, к сожалению, ошиблась.

— Черт подери, — он покачал головой, — если бы я не знал, что ты полтора месяца была на Гавай­ских островах, то подумал бы, что все это спланиро­вала ты. Впрочем, может, так оно и есть? — он вопросительно взглянул на нее.

— И ты думаешь, что после этого я приехала бы к тебе? Нет, Касым, — Зинаида покачала голо­вой, — я об этом узнала из телефонного разговора с Костей. Потому и приехала к тебе. Ты встречался с Иваном?

— Нет. В Москву ездил Дервиш. Редин в ярости, и я понижаю его.

— Касым, мне противно слышать это. Ведь погиб твой брат. Где же честь мусульманина? Где ваша хва­леная кровная месть?

— Я не знаю, кто убил брата! — заорал он. — Кстати, твой муж обещал разузнать и сообщить мне. А ты... .

— Сегодня я поеду в Саратов, —спокойно пере­била его Зинаида, — и там узнаю, что Косте известно о нападении. Если услышу от него что-то, что сможет тебе помочь, немедленно дам знать.

— Зинаида, — наливая в тонкие бокалы золотистое вино, он благодарно взглянул на нее, — я рай, что ты есть. Настоящая женщина и...

— Докажи, что ты настоящий мужчина, — сме­ясь, Зинаида поднялась и повернулась к нему спиной. Жесткими пальцами Касым осторожно взял застежку молнии и попробовал расстегнуть. — Осторожнее! — воскликнула она. — Не порви!

— Может, ты как-нибудь сама, — отпустил он застежку.

— Да, кстати, — заводя руку за спину, Зинаида попыталась достать застежку молнии, — на Гавайях я встретила Анку.

— И что? — поинтересовался он. — Как она тебя...

— Мы с ней чуть не сцепились, — засмеялась Зинаида.

— Что? — удивленно переспросил сидевшую в кожаном кресле Валентину седой мужчина. — По­чему ты хочешь поместить такую сумму в моем банке?

— Вы же знаете мои отношения с отцом, — вздохнула она.

— Конечно, знаю. И как друг Ивана всегда был недоволен этим. У тебя прекрасный отец, я просто не понимаю, что у вас происходит, — мужчина покачал головой. — Я до сих пор не могу прийти в себя от гибели Андрея, — он тяжело вздохнул. — Стараюсь помочь Галине, но она напрочь отказывается.

— Но ведь эта Галя вам никто, — пожала плеча­ми Валентина.

— Как это никто? — горячо возразил он. — Она мать ребенка моего сына! А значит, моего внука. И от этого хочешь не хочешь, а никуда не денешься.

— Вы так это сказали, Павел Афанасьевич, — улыбнулась она, — что можно подумать...

— Ради Бога извини, Валюта, — улыбнулся он, — но меня никогда не интересовали, что другие подумают обо мне. — Протянув руку, нажал кнопку вызова. В кабинет, соблазнительно покачивая бедра­ми, вошла молодая красивая женщина.