Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— А где мотоцикл возьмем? — понизив голос, спросил Антон.

— Я уже взял, — сказал Граф. — На третьей станции выйдем, на мотоцикле в город.

— Ты же говорил — до реки покатим, потом на катере до места.

— Во-первых, — холодно улыбнулся Граф, — всегда надо говорить одно, а делать другое. И давай добазаримся сразу: никаких вопросов. Делаешь то, что скажу.

— Лады, — кивнул Зубр. Прикурив, выдохнул дым и ухмыльнулся. — А ты крученый. Я...

— Все, — прервал его Граф. — Меня твоя оцен­ка не интересует. Ты что своей сказал?

— Что еду в Лунино, — ответил Зубр. — Вернусь вечером.

— Она не спросила, зачем?

— Как не спросила. Но я говорил, как ты велел. Мол, старый кореш там, надо кое-какие дела обсу­дить. В общем, напустил тумана. Она, наверное, ду­мает, что я к шкуре поехал, — засмеялся он. — На работу уходила очень недовольная.

— Может, лучше мы сами?— вопросительно по­смотрел на серый дипломат рослый парень с рваным шрамом на лбу.

— Я знаю, как лучше, — недовольно ответил ху­дощавый крепыш. — Ты поедешь следом. Подо­ждешь, пока он не вынесет сумку. Возьмешь и сразу ко мне. И не выпендривайся, — строго предупредил он, — а то все в каскадера играешь. Менты за нару­шение тормознут, и будет тебе трюк.

— Так меня и кличут Каскадер! — засмеялся па­рень. — Все путем будет, — заверил он. — Сколько там серебра?

— Пять кэгэ, — подал голос сидевший у окна рыхлый мужчина в сером костюме.

— Он чего? — когда электричка тронулась, про­вожая взглядом Графа, спросил мужчина в темных очках. — С вывихом?

— Нам-то какая разница, — показывая в усмеш­ке желтые зубы, ответил стоявший рядом плешивый мужчина в изрядно потертых джинсах. — Наверное, от баб в загуле. Доедем до Лунино. На шестичасо­вой — назад. Билеты им отдадим. А он нам по пять­десят тысяч. Хреново что ли?

— Да оно конечно, — ухмыльнулся первый. — Ни за что бабки ухватим.

— На кой хрен они нам нужны? — не понял Зубр.

— Вдруг контролер перед Лунино билеты прове­рять будет, — спокойно пояснил Граф. — А мы их в третьем вагоне, когда назад покатим, найдем, и биле­ты Пенза-Лунино возьмем.

— Варит у тебя череп, — восхитился Антон. По­дойдя к заброшенному дому, Граф, осмотревшись/ быстро вошел в покосившиеся ворота.

— Сюда, — услышал Зубр. Перепрыгнув бурьян, вошел.

— Переоденься, — отодвинув приваленный к от­крытому входу в погреб камень, Граф бросил ему сумку. Антон достал оттуда мотоциклетный шлем с темным стеклом, тонкую кожаную куртку, уже не новые джинсы и кроссовки. Одеваясь, удивленно по­качал головой. Все было ему впору.

Потом они вдвоем вытащили из погреба мотоцикл «ява».

— Где ты его хапнул? — снова удивился Антон.

— Купил, — коротко пояснил Граф.

— Ни хрена себе, — усмехнулся Зубр, — вместе с номером?

— И правами. Даже фотка моя.

Увидев округлившиеся глаза приятеля, улыб­нулся:

— Напрокат взял у мужика на пару дней. Он все равно не ездит, а я его бухарой на три дня зарядил. Он сейчас и имя свое не помнит. — Надел шлем, опустил стекло. Натянул перчатки и проверил, как выхватывается из прикрепленной под мышкой само­дельной кобуры револьвер.

— Ты его проверял? — усаживаяь на мотоцикл, спросил Граф.

— Трижды.

— Стекло опусти, — заведя мотоцикл, сказал Виталий. — Если гаишник тормознет, не дергайся. Ну а на месте ты помнишь, что и как делать.

Филимон смотрел на целующуюся пару. Белобры­сый солдат, оторвавшись от губ молоденькой девуш­ки, что-то торопливо говорил. Из Тамбова Хирург на пригородном Поезде доехал до довольно большого районного городка. Около железнодорожного вокзала нашел комнату для ночлега. Заплатил пожилой жен­щине деньги, она отдала ему ключ и предупредила, что соседи —довольно сволочные люди — чуть что, сразу милицию зову.

Он сварил суп из пакета, поел и сразу лег спать. Филимон ехал в Саратов. Именно оттуда были парни, которые пытались узнать у Вики о Тарзане. Значит, кто-то ищет напарника Тарзана и рано или поздно может выйти на него. А этого Филимон допустить не мог. Он понял, что парней послал связанный с Зябловым майор Зимин. Значит, пока информации о связи Тарзана и Вики у органов нет.

Но Зимин не успоко­ится и будет выяснять до конца. Филимон не знал майора и не испытывал к нему ненависти или непри­язни. Нет. Майор делал то, что ему положено. И только поэтому он должен умереть. Если бы этим заинтересовался не связанный с Зябловым майор, Филимон не стал бы ничего предпринимать против него. Он всегда старался избежать любых конфликтов, с сотрудниками правоохранительных органов. Собст­венно, на него еще ни разу и не выходили.

Утром Филимон пошел на автовокзал и в восемь утра сел на автобус Тамбов — Пенза. Он решил вер­нуться, в Саратов тем же путем, которым выехал. Автобус тронулся. Пассажиров было немного — во­семнадцать человек. Впрочем, уже девятнадцать. Ав­тобус начал подниматься по асфальтированной дороге вверх. Филимон увидел перечеркнутый красной поло­сой указатель — Кирсанов. Значит, до Пензы оста­лось около трех часов.

Сидя на корточках, Граф неторопливо закручивал гайки на заднем колесе. Чуть впереди, рассматривая наклеенные на дощатом заборе объявления, стоял Зубр. Держался спокойно, и это понравилось Графу. Конечно, все делалось наобум. Они даже не знали, как выглядит машина, которая повезет деньги. Весь расчет Граф построил на том, что Зубр узнает касси­ра, подругу своей сожительницы. И как только подаст знак, они начнут действовать. Пропустить их для того, чтобы потом детально подготовиться к налету, Граф не мог. Хотя бы потому, что зарплату почти везде задерживали на три, а то и более месяцев. В том, что все пройдет чисто, он не сомневался. Четыре выстрела, удар рукояткой по стеклу, достать мешок с деньгами на мотоцикле сто метров по узкой порос­шей травой нежилой улице вправо. Затем влево, снова вправо и вниз к реке. Мотоцикл в воду, на моторку и по реке до Лунино. Там на вокзал... Увидев притор­мозивший светлый «москвич» и сунувшего руку в карман Зубра, Граф рывком затянул последнюю гай­ку, сунул руку за пазуху и встал. «Москвич» прибли­жался. Зубр бежал почти вровень с ним. Напротив стоявшего на тротуаре мотоцикла «москвич» напорол­ся передними колесами на прикрытые черным поли­этиленом тонкие шипы. Громкий хлопок взорвавших­ся шин и первые выстрелы бандитов слились в один грохот.

Подскочивший к воткнувшемуся в дерево «москвичу», Граф влепил пулю сидевшему на пере­днем сиденье рвущему из кобуры пистолет охраннику. Второй охранник с пробитым пулей затылком, пачкая хлеставшей кровью юбку истошно кричащей молодой женщины, уткнулся головой в ее колени. Водитель с кровавой точкой на виске упирался лбом в боковое стекло. Граф обежал машину спереди, увидел опущен­ное стекло задней дверцы, подскочив, резко ударил кулаком в висок кричавшую женщину. Крик смолк. Открыв дверцу, Граф рванул женщину на себя и выбросил на асфальт. Он нагнулся, чтобы отбросить навалившегося на мешок с банковским гербом мерт­вого охранника, когда сзади трижды громыхнул пис­толет. И тут часто защелкали выстрелы. У его ног, выбив сноп искр, с визгом отрекошетили пули. Схва­тив мешок, он вскинул пистолет и выстрелил через заднее стекло в «шестерку», из которой стреляли в сторону спрятавшегося за дерево Зубра и в него. Граф увидел в машине серый чемоданчик. Снова выстрелив в «жигули», схватил и его. Зубр с громким матом выскочил из-за дерева, держа пистолет в вытянутых руках и, разряжая обойму, медленно пошел к «жигу­лям». Граф бросил мешок и дипломат и трижды вы­стрелил в «жигули». В четвертый раз револьвер не выстрелил. Поняв, что израсходовал все патроны, Граф увидел на сиденье « Макаров » охранника, схватил его.