Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— Лады, — легко согласился тот. — Просто я...

— Сдерни, — сказал Муха. Хряк сразу же ото­шел.

— Да все путем будет, — как-то угодливо заве­рил Муха хмурого Графа.

— Видно, Граф имеет вес среди себе подобных», — мысленно отметил Филимон.

— Слушай сюда, — Виталий вплотную подсту­пил к Мухе. — Не дай Бог, кто-то из них обо мне вякнет. Я тебя с ходу закопаю!

— Ты это, — разозлился Муха, — думай, чего базаришь! Ведь за это и получить можно. За кого ты нас держишь? Среди нас стукачей не было и не будет, въехал?

— Ты на меня жути не гони, — усмехнулся Граф. — «Получить можно», — ехидно передразнил он хозяина. — Если вы только играете под лихих, то другие в этом время с мусорами стреляются. А вы бабку с картошкой тряханете на рынке, и все, рэкет. Среди твоих корешей с проколотыми ушами нет? — поинтересовался он.

— Ты это! — взвился Муха. — Не...

Оборвав себя на полуслове, замер. Ему в живот чувствительно уперлось дуло револьвера.

— Пусть вся твоя кодла топает в хату, — требо­вательно проговорил Граф, — и до завтра никуда, понял?-

— Хряк! — крикнул Муха: — Остаемся!

Услышав недовольные голоса, заорал:

— Кому неясно?

— Зря ты так, — проговорил Филимон. — Это может кончиться дракой. А она нам ни к чему.

— Не учи отца с мамой спать, — сунув наган за пояс, усмехнулся Виталий. К воротам подъехала беже­вая «шестерка».

— Муха! — громко позвал вышедший из «жигу­лей» парень.

— Колян? — удивленно сказал хозяин.

— Значит, мне сейчас налево? — спросил Басов.

— Не сразу, — поправил его невысокий мужчина в очках. — Первый поворот будет асфальтированный, дорога в совхоз. Вам после него проехать еще с кило­метр. Там грунтовая дорога налево, вот по ней и поедете. С дороги съедете и вдоль подсолнухов.

«Мать честная, — мысленно выругался подпол­ковник, — уже час пасеку ищу».

— Спасибо, — вслух поблагодарил он очкасто­го. — Но там точно пасека дяди Степана?

Шугин щелчком отправил окурок в реку. Посмот­рев на темнеющую синеву неба, встал.

— Поехали? — спросил поднявший голову Кло­ун. Он хотел подняться, но мускулистый парень с серьгой в правом ухе, опрокидываясь на спину, нанес Клоуну мощный удар ногой в лицо. Клоун упал. Его ударили в голову с двух сторон. Издав сдавленный стон, он обмяк.

— Добейте, — отворачиваясь, буркнул Шу­гин. — Что-нибудь потяжелее к ногам, и в воду.

Бросив быстрый взгляд на лежащего без сознания Клоуна, неторопливо пошел к машине.

— Граф, — к курившему на крыльце Суворову подошел Муха. — Ты это, — нерешительно начал он, — не...

— Ты без «это» не можешь? — насмешливо спросил Виталий. — Еще по зоне твое «это» поперек горла было.

— Хорош тебе, — поморщился хозяин. — Я на­счет нашего базара. Ты вообще-то прав. Мало ли кто чем дышит. Но не бойся, никто про тебя ничего не знает. Граф, и все. Так что:...

— Ментам и этого вполне хватит, —- недовольно заметил Суворов.

— Да они сейчас уже все в отрубе, — подмигнул ему Муха. — Колян самогонку приволок. Пара стака­нов, и все, дупель.

— А кто этот Колян? — покосился на дверь Граф.

— Да кент мой по первой ходке, — считая, что сразу успокоит Виталия, ответил Муха.

— Да найдем, — раздался веселый голос одного из приехавших парней. Он, Муха и Хряк громко расхохотались.

— Ты по натуре этих чертей выдоил? — сквозь смех спросил Хряк.

— Сукой буду, — захохотал парень в потертых джинсах.

— Слышь, Граф, — остановился возле Суворова Муха, — тут это, — не выдержав, захохотал.

Нас возьмете? — неожиданно для Виталия с улыбкой спросил Филимон.

— Мужики! — громко позвал подошедший к ва­гончику Феликс.

— Кто там? — спросил из-за двери Степан.

— Да туристы, — весело ответил Феликс. -— Это мы, дядя Степан.

Следуя своему замыслу, он с парнями еще трижды был у пчеловодов и даже пил с ними чай. Клоуна он убил потому, что в деревне о Волошине и о том, как проехать на пасеку, узнавал выдававший себя за сле­дователя Клоун. Убрать его можно было и после дела, но, рассудив, Феликс пришел к выводу, что как бы аккуратно они ни работали, следы все равно останут­ся, и милиция, получив описание внешности Клоуна, примется за Полковника.

— Это парни, те, что у реки остановились, — услышав знакомый голос, дядя Степан отложил дву­стволку и шагнул к двери.

— Не открывай! — Волошин встал перед дядей Степаном.

— Да брось ты, — прогудел тот, — я же говорю тебе, это те парни, которые в палатке у реки остано­вились.

— Не бойся, — засмеялся лежащий на лавке мо­лодой мускулистый мужчина в очках. — Мне одному таких пятерку подавай!

— Успокойся, Митрий, — положив тяжелую мо­золистую ладонь на плечо Волошина, проговорил дядя Степан, — Петька десантником служил, приемы знает. Да и говорю же тебе, это те парни, которые днем приходили, мы чай с ними пили.

— Не открывай! — замотал головой Дмитрий. — Не просто так они пришли. Чувствую я.

— Да брось ты, — засмеялся Петр. Поднялся, потянулся сильным телом и подошел к двери.

— Что нужно? — отодвинув железный засов, толкнул дверь вперед.

— У вас сахара не найдется? — проговорил сто­явший у лесенки, которая заменяла крыльцо, Фе­ликс. — А то мы свой в воду уронили.

— Дадим? — повернувшись, спросил Петр.

— Да жалко, что ли, — дядя Степан, наклонив­шись, достал из стоящего под столом ящика холщо­вый мешочек. Дернул шнурок и, взяв полулитровую чистую банку, зачерпнул песок. Истошный вопль от­прянувшего назад Волошина заставил его вскинуть голову. С улыбкой на губах Петр стал падать вперед. Пытаясь удержаться, ухватился рукой за дощатую пе­регородку, но грохнулся на пол. Под его левой лопат­кой дядя Степан увидел рукоятку финки. В вагончик ворвался парень с ножом. Дядя Степан бросил в него мешочек с сахаром, схватил ружье. Парень увернулся, рванулся к сжавшемуся в комок Волошину и поднял руку с финкой. Вскинув ружье, дядя Степан взвел курки. В открытую дверь, тускло сверкнув в свете настольной лампы, влетел нож. Его лезвие легко вош­ло в правый, чуть ниже ребер, бок дяди Степана. Не успев выстрелить, Степан ткнулся головой в перего­родку. Волошин увернулся от руки с ножом и схватил за ручку большую чугунную сковородку. В вагончик ворвались еще двое. Дмитрий с пронзительным кри­ком ударил сковородкой первого парня по шее. Всхлипнув, тот застыл и с мгновенно выступившей на губах пеной рухнул назад, на валявшегося Петра. Пе­репрыгнув их, второй парень рванулся к Дмитрию. Продолжая пронзительно кричать, Дмитрий бросил в него сковородку и схватил ружье. На улице дважды выстрелил пистолет. Отвечая ему, рядом с вагончиком громыхнул выстрел. Парень, растерянно замерев, обернулся. Волошин направил в его сторону стволы и нажал на оба курка. Сила отдачи отбила ему пальцы и качнула назад. Получив два заряда дроби, превра­тившей его рубашку на спину в мгновенно окрасив­шиеся кровью лохмотья, парень отлетел назад, выро­нил нож и упал. Трясущимися руками Волошин пере­ломил стволы, вытащил одну гильзу, схватил патрон, сунул его в ствол, сложил ружье и взвел курки. В дверях вагончика появился человек. Дмитрий на­вскидку выстрелили. Заряд картечи, попавший в грудь, выбросил человека назад.