Рудольф Кальчик - Рассказы

Но о нем знали все. Ловили уже не просто вора, а убийцу. При этом продолжали упорно идти по следам, которые он оставил в самых разных местах — в ресторанах и пивнушках, в домах женщин, с которыми был близок. Ширился круг немых свидетелей — вещественных доказательств. Вдруг среди них мелькнула вещь, не имеющая отношения к преступлению на Соукеницкой улице.

Нашли человека, которому Гавел предлагал купить большие желтые часы необычной формы, в виде многоугольника, карманные. У Зимовой никто таких не видел, у нее были свои — круглые с зеленым силоновым ремешком. Карманные часы сейчас мало кто носит, разве что пожилые люди. Остались ли они у Гавела? Наверно, нет, он продал все что мог — «сладкая жизнь» требовала денег. Оперативники хорошо знали места, которые он любил посещать, поэтому поиски оригинальных часов увенчались успехом. Их обнаружили в Готвальдове, в кафе «Морава», у заведующего кафе.

— Это не мои, — пояснил заведующий. — Гавел оставил их в качестве залога, пока не заплатит долг. Пришел он, как всегда, с большой компанией, и, хотя я несколько раз за вечер предупреждал, что заставлю его расплатиться, он все же сбежал не заплатив, как мальчишка. Я узнал, где он живет, и пошел к нему. Вот он и дал эти часы в качестве залога.

— Давно это было?

— Дней десять тому назад.

— Вам придется отдать их нам. Возможно, лишь на время.

— Думаю, навсегда. Я Гавела знаю.

— Что вы имеете в виду?

— Конкретно ничего. Но ведь он без концы попадает за решетку. Вот вам часы. Плакали мои денежки.

В отделении криминальной службы все долго разглядывали часы. Мужские восьмигранные карманные часы западногерманской фирмы, производственный номер 4568700. Такие обычно носит пожилые люди, «Боже мой! — воскликнул один из криминалистов и бросился к шкафу с папками. — Когда это было? В апреле или мае? Как их там… Грон и Кофелентова. Тут где-то должно быть…» Он нашел нужную папку, и в комнате воцарилась тишина. Четыре пары глаз начали читать.

Утром, когда он пробирался па квартиру вдовы, у которой жил последнее время, Ярослава Гавела арестовали. Хотя со времени его побега прошло уже семь дней, его все равно ждали, причем двое — на случай, если ему снова захочется бежать. Но Ярошу не хотелось назад в холод и голод. На него надели наручники. Он взглянул удивленно.

— Снимите эти железки. Не убегу. Стыдно так…

— Придется привыкать. За углом у нас машина.

Преступника быстро доставили в районное отделение общественной безопасности. Гавел еще не опомнился после ареста, а его уже допрашивали. Вначале следователь задал ему, казалось бы, невинный, но коварный для Яроша вопрос:

— Перечислите подробно все места в государстве, где вы бывали после выхода из заключения, с кем встречались или с кем поддерживали знакомство. Не спешите, постарайтесь ничего не забыть. Времени у нас достаточно.

Гавел рассказывал спокойно и вежливо — он всегда казался таким на первый взгляд. Рассказ был долгим и обстоятельным. Прежде Гавел не бывал столь разговорчивым.

Выйдя из тюрьмы 11 мая, он поехал в город Гулин к сестре. Та, видимо, не очень обрадовалась брату-преступнику. 13 мая отправился домой, в небольшую деревню возле Визовиц. До 18 мая помогал отцу на лесных работах. Потом поступил на лечение в легочный санаторий в Визовицах. Там познакомился с Анежкой В. С его стороны это было серьезно, но она не испытывала доверия к человеку, который не раз уже побывал в исправительных учреждениях. В июле встретился с пани Анной В. Поскольку нуждался в деньгах, попросил у нее взаймы. Она одолжила семь тысяч. В начале августа решил заехать в Прагу к Агнеше Зимовой, которую знал с 1952 года — тогда он передал ей изрядную сумму, вырученную за краденые вещи. Из тех денег он купил электропроигрыватель и радиоприемник, которые также оставил у Агнеши. Сейчас, собираясь жениться, он захотел получить свои вещи назад. У Зимовой в постели был какой-то мужчина, раздетый, который слышал их разговор. Радиоприемника у Агнеши уже не оказалось, она предложила за него тысячу крон. Он взял и стал думать, во что бы упаковать проигрыватель и пластинки. Зимова дала ему старый фибровый чемодан. На Агнеше в тот день было темно-коричневое платье.

— Что еще вы получил от неё?

— Больше ничего.

— А какие правонарушения вы допустили после выхода из тюрьмы?

— Обворовал Собчака. И все.

— Были вы еще где-нибудь?

— В конце сентября наведался а Братиславу, чтобы повидать приятеля, с которым вместе сидел. Но его не оказалось дома.

Допрос окончен. Гавел дал расписку в том, что он говорил правду и только правду, ничего не утаив. Подписался без малейшего волнения. Держался он спокойно и с таким видом, словно решил ничего не скрывать. Следователи слушали его рассказ, казалось бы, с пониманием. Они именно так и представляли себе легенду, на первый взгляд правдоподобную, которую он им предложит, Было ясно» зачем он «уложил в постель» к Агнеше Зимовой неизвестного мужчину — чтобы отвести от себя подозрения. То, что Анна В. якобы одолжила ему в июле семь тысяч, — тоже чистейшая выдумка: они познакомились лишь после 20 августа, и никогда она не одалживала ему ни кроны.

Вскоре Гавела ждал следующий допрос. Его вели длинным чистым коридором. Он запомнил дверь кабинета, где проходил первый допрос, и хотел войти туда, но ему предложили пройти дальше. В этом не было ничего особенного, кабинетов для допросов много. В помещении, куда его ввели, не было ни одного стула. Зато на сдвинутых вместе двух письменных столах Гавел увидел выставку предметов, повергшую его в шоковое состояние. Он молчал и не мог сдвинуться с места. Значит, им все известно.

— Входи, Ярош.

Следователи стали позади него, чтобы он мог хорошо рассмотреть «выставку». Лейтенант Заградка из Праги, который к тому времени раскрыл уже не одно убийство, подошел к столу и взял круглые мужские часы с зеленым силоновым ремешком.

— Это вам тоже Зимова подарила? И комбинацию?

Там было все, решительно все, что в тот августовский понедельник он привез в визовицкий санаторий. Его, как ребенка, подтолкнули ближек столам. Он сделал шаг, потом обреченно махнул рукой, потоптался на месте и повернулся к криминалистам:

— Скажу все. Только дайте закурить.

Выкурил пять сигарет, прикуривая одну от другой. Его ни о чем не спрашивали. Разговаривали между собой, словно его тут и не было. После пятой сигареты Гавел робко попросил:

— Присесть бы. Спать хочется.

Его отвели в комнату, где проходил первый допрос. И Гавел начал рассказ.

Они выслушали романтическую историю о любви бывшего заключенного к пациентке санатория. Для женитьбы нужны деньги, а их у Гавела не было. У его родителей — тоже. Он вспомнил про Зимову.