Вячеслав Жуков - Кодекс чести

Туманов скроил не доверчивую физиономию, давая понять, что не верит ни одному сказанному Олей слову.

– Наговариваешь ты на него. Что-то не верится, чтобы Китаец до этого опустился. Да и что соседи скажут, увидев, что он в дом малолеток водит, – сказал Туманов, представляя, что за его словами может последовать. Опьяневшая толстушка, кажется, дошла до такого состояния, когда ей на все было наплевать. И свою несдержанность она готова проявить и в словах.

И Туманов не ошибся. Опустошив очередную рюмку водки, толстушка так хрястнула ее об стол, что рюмка тут же раскололась.

– Ты, Федя, как только что с Луны упал и яйца отшиб. Оттого и вся бестолковость твоя. Что он дурак, водить этих зассых к себе домой. Они к нему приходят на ту квартиру, которую он когда-то для меня купил. А потом, скотина, отнял. Себе оставил. Но у меня ключи от нее остались. Как-нибудь пойду и подожгу его там вместе с зассыхой. Ключики-то вот они, – пьяная женщина достала из своей сумочки ключи, показала, а потом положила их обратно в сумочку. – Вот тогда он узнает, чья дырка лучше.

Когда на столе закончилась водка, толстушка встала и, пошатываясь, пошла в кухню, сказав, что там у нее в холодильнике есть еще парочка бутылок.

– Видал у нее ключи? – спросил Туманов, кивнув на лежащую, на тумбочке дамскую сумочку. Грек сразу сообразил, к чему майор клонит, и ошалело вытаращил на него глаза, помотав при этом головой.

– Я не останусь. Ты что, хочешь, чтобы эта кобыла задавила меня? Зови Лешку Ваняшина. Он у нас спец по бабам, – взмолился Грек.

– Лешка сегодня дежурит в оперативной группе с восьми вечера. Ему нельзя, – сказал майор.

– Тебе нельзя, потому что у тебя Дарья. А Сан Саныч для вас, значит, вроде палочки выручалочки? Ему все можно? Да? – чуть не заплакал Грек.

– Останься с ней, – кивнул Федор на открытую дверь кухни, где маячила толстушка. – Как она уснет, сделаешь слепок от ключей той ее квартиры. Надо, Саша. Понимаешь? – попросил Туманов. И Грек сдался. Но в последней надежде выбраться отсюда вместе с майором, спросил:

– Ну хорошо. Останусь я с ней. А где я пластилин возьму? Или что, посоветуешь мне срисовывать размеры ключей на бумагу?

Туманов молча сунул руку в карман пиджака и достал небольшой, бесформенный кусок жевачки. Протянул Греку.

Капитан осуждающе покачал головой.

– Молодец ты, я смотрю. Все заранее продумал, – вполголоса произнес Грек, покосился в кухню, вздохнул, а потом сказал Туманову: – Знаешь что, давай, майор, вали отсюда. За дело берется сан Саныч Греков.

Когда толстушка появилась в комнате, она не особенно разочарованно посмотрела на тот стул, где только что сидел Туманов.

– А где, Федя? Я так и не поняла, чего он приходил.

Прислушиваясь к звуку отъезжающей машины, Грек тихонько вздохнул и сказал:

– Да выпить мы к тебе заехали. Дело тут у нас было неподалеку. Устали, как собаки. Захотелось посидеть, в женской компании. Вот он и позвонил тебе.

– А чего ж он уехал? – заморгала своими огромными, как у коровы, глазами толстушка, получше приглядываясь к усатому Греку.

Грек улыбнулся.

– Опьянел он совсем. На ногах не держится.

– А ты, значит, не опьянел? На ногах держишься? – кокетливо спросила толстушка, подсев поближе к Греку. Капитан почувствовал ее упругое тело. В какой-то миг он подумал о страшной расплате, которая падет на него, в случаи, если он не сумеет удовлетворить толстушку. Может быть, в какой другой раз. Но сегодня, Сан Саныч на свои силы особенно не рассчитывал.

– Давай, выпьем? – предложил Грек. На что толстушка тут же ответила согласием, сказав:

– Наливай.

Себе Грек налил водки в рюмку. Рюмка, из которой пила толстушка, превратилась в кучку стекла. Грек подумал и, протянув руку, достал из шкафа с посудой большой фужер. Налил его едва ли не целый. Подставил толстушке.

– За что будем пить? – пьяненьким голосом промурлыкала она.

Тостов Сан Саныч Грек знал много. А сейчас, подняв рюмку, предложил:

– Давай выпьем за вечную любовь.

– Как Ромео и Джульета? – спросила пухленькая прелесть. Грек улыбнулся.

– Именно, так, – сказал усатый капитан.

Толстушка схватила подставленный фужер и в три больших глотка осушила его.

Грек тоже выпил. Ставя рюмку на стол, он уже нацелил свой черный глаз на крупный маринованный помидор, одиноко лежащий на тарелке. Но толстушка опередила его. Быстро схватив помидор, она целиком затолкала его в широко разинутый рот, как это делает удав при поедании крупной добычи. Греку оставалось только утереть салфеткой рот, потому что за какие-то несколько минут, любительница поесть, в момент подобрала со стола всю закуску.

– Ой-ля-ля, – тихонько проговорил Грек, наблюдая за работой ее мощных челюстей. Прожевав все, что было у нее во рту, пухленькая прелесть плотоядно улыбнулась и сказала:

– Ну что, усатенький, а не пора ли нам от слов о любви, перейти к практическому делу?

Грек содрогнулся от этих слов, понимая, что теперь ему уже не вырваться из горячих объятий толстушки. И судя по ее поведению, на мужиков она голодная. А раз так, пропал Сан Саныч. Разве он сумеет удовлетворить ее аппетит. Но Грек решил не показывать, что он сдается. Да чтобы он, потомственный гречанин и спасовал перед женщиной. Пусть даже такой формы.

– Я готов, – проговорил он с улыбочкой, хитро прищурившись, отчего толстушка испустила томный вздох. – Но, может быть, дама пожелает сначала посетить ванну? Люблю, когда женщина вся чистенькая с головы до ног, – сказал он и потер рука об руку.

Толстушка чмокнула его в лоб и сказала, поднимая свою толстую задницу со стула:

– Я сейчас. Не скучай без меня, усатенький. Я скоро вернусь.

– Чтобы ты на веки вечные осталась там, – шепнул Грек, увидев, как за ней закрылась дверь ванны. И скучать ему было некогда. Оставшись один в комнате, Грек быстро схватил сумочку и, открыв ее, достал ключи, которые женщина показывала им с Тумановым.

Расплющив кусок жевачки, превратив его в некое подобие лепешки, он сначала вдавил в него один ключ. Потом другой. Оттиски получились вполне подходящими, чтобы по ним какой-нибудь умелец слесарного дела изготовил точно такие же ключи.

Бережно уложив в карман жевачную лепешку с оттисками ключей, Грек налил рюмку водки и тут же выпил ее.

– Я уже выхожу, – донесся из ванны голос толстушки.

Стоило на следующее утро только Греку появиться в кабинете майора, как Ваняшин, улыбаясь, спросил его:

– Ну как ты вчера?

Наверное, лейтенант ожидал, что капитан заявится сюда в раскорячку и весь в губной помаде. А, увидев бодрый вид, с которым Грек перешагнул порог майорского кабинета, лейтенант даже погрустнел.

Грек посмотрел сначала на Ваняшина, потом на майора и сказал, обращаясь к обоим: